— Ну да, Лукава. Но это — тайна! — Она кокетливо похлопала ресничками, не обращая внимания на доносившуюся уже ругань.
— А это Ваш папа? — опасливо поинтересовался Игорь.
— Он.
Хмурый вид русалки никак не вязался с образом, который рисовался при представлении картины радостной встречи отца с дочерью. Мрачная русалка и сквернословящий водяной.
Боцман протопал по мосткам и сходу выдал:
— Какая барракуда посмела стрелять в мою дочь? — почему-то обратился он к парню.
— Папа, в меня никто не стрелял!
— Как это, блинд, не стрелял? Мне Рыська всё рассказал! — пыхтел водяной.
— Рыська, предатель! — я чуть не задохнулась от возмущения.
— Не предатель, — вступилась за того Лукава, — просто он слово дал, докладывать обо всех происшествиях.
— Не заступайся за него!
— Это что за сухопутный шкет?
— А кто Ваш папа?
— Рыська не виноват!
Мы выпалили это хором и одновременно замолчали.
— Давайте по порядку, — я обратилась к водяному, — начинайте Вы.
— Что здесь произошло? — успокаиваясь, сказал Боцман.
— Мы приструнили браконьеров! — гордо заявила русалка. — Познакомились с инспектором рыбоохраны, Грозным Игорем Витальевичем.
— Ну, и где он? — посмотрел по сторонам водяной.
— Кто?
— Инспектор.
— Вот, — Лукава подтолкнула Игоря к папаше.
— Это инспектор? — разочарованно протянул Боцман. — Молод что-то!
— Папа!
— Ну, хорошо! Что с браконьерами разобрались — молодцы! А что со стоком? — проигнорировал тот инспектора.
— Пока заткнули пробкой.
— Заткнули? — удивился Игорь. — Чем?
— Мешком с глиной. — Лукава подозрительно на него посмотрела. — Сам же мешок вчера давал.
— А-а-а! Круто! Я бы не додумался! — Лукава получила очередной восхищённый взгляд, и ответила тем же.
— Да, — нарушил их идиллию Боцман, — пробка, это не надолго. Надо искоренять причину, кофель-нагель! Эх! Тряхну стариной! Где тут живёт фермер? — обратился он к Игорю.
— На холме. Я могу проводить.
— Проводи.
— И я с вами. — Я решила посмотреть, как трясёт стариной водяной. — Лукава, ты с нами?
— Нет, я в озеро!
Она уже явно чувствовала себя хозяйкой. Да и наличие Игоря Витальевича не оставляло шансов на возвращение Мокрицы.
Дом фермера напоминал старинный особняк, обнесённый крепким забором. Кирпичный, двухэтажный, с террасой и балконом. Даже кое-какие архитектурные излишества присутствовали в виде фальш-колонн и безвкусной лепнины. Вдоль фасада были высажены чахлые кустики туи и можжевельника.
— А хозяин то с претензиями! — удивилась я запросам Рокфеллера местного пошиба.
— Откуда у этого шняки столько нечистот? — водяной явно не оценил художественных потуг фермера. Скорее всего, он их просто не заметил. Он пришёл сюда по делу и делом этим занялся.
— Коровы, свиньи, — пояснил инспектор.
— Свиньи?… — лицо Боцмана побагровело, на шее вздулись вены, глаза полезли из орбит. Я еле сдерживалась, что бы не хихикнуть. Уж больно он сейчас походил на мороженого морского окуня. — Пойду один! — скомандовал Боцман.
— Из-за забора посмотрим, — предложила я Игорю, не став перечить водяному.
Мы спрятались в кустах сирени. Оттуда открывался вид на просторный двор с цветником и стрижеными кустиками. Сетка-рабица отделяла двор от птичника, а за птичником явно просматривался коровник.
— Буржуй! — зло сказал Игорь. — Кровопийца!
Я мысленно поддержала его в праведном гневе, стараясь не упустить из вида водяного.
Боцман вошёл в ворота. Огромный цепной пёс, заскулив, спрятался в будку, даже не начав лаять. Водяной остановился посредине огромного двора, деловито обозревая окрестности. Наконец гостя заметили, и на крыльце появился хозяин — мужчина лет пятидесяти, крепкий, лысый, с хитрыми маленькими глазками и, по-бульдожьи, свисающими щёками.
— Чё надо? — сонно спросил хозяин.
— Это Вы мне? — с аристократической гордостью отозвался гость. Оказывается, водяной может быть вежливым.
— Тебе, — сплюнул фермер и смерил Боцмана оценивающим взглядом.
— Осматриваюсь.