— Все сказано, Казгирей, — пробасил Инал. — А если что осталось, об этом мы поговорим в Москве, там все договорим. Там будем говорить и о новой типографии, и о новых книгах. Верно, Степан Ильич?
Степан Ильич ответил немногословно:
— Разговор серьезный. Не простой разговор. Конечно, в Москве вам помогут… а Казгирею — и тут прав Эльдар — теперь один аллах защита… Что ж, Казгирей сам сделал выбор…,
Астемир смотрел на Казгирея с такою же строгостью, как и другие. Но он видел и понимал, как трудно сейчас этому человеку, и ему хотелось сказать Матханову что-нибудь
доброе. А может, выражение сочувствия лишь еще больше уязвит его? Да, наверное, это было ошибкой, но Астемир искренне сказал то, о чем он думал все время после великого туриха, когда Матханов пришел к нему в школу и посоветовал учить детей Корану. Астемиру казалось, что тогда он ответил недостаточно решительно, и давно искал возможности еще раз поговорить об этом с Казгиреем.
— Ты твердишь о книгах, Казгирей, — сказал Астемир. — Я помню тот день, когда ты советовал мне учить детей Корану. Теперь я точно знаю, что ты не прав, нам нужны другие книги, Казгирей, не те китапы, по которым учился ты. Некоторые называют наше время лихим. Это неверно. Время не лихое, а умное. Другие нужны книги, другие люди. Умное время! О нем написано не в твоих книгах. Оглянись вокруг…
Буфера в этот момент лязгнули, и вагоны пошли.
Казгирей не отвечал. Нервно теребя концы старинного пояска, он с удивлением посмотрел на Астемира, как бы неверя, что простой человек может выразить такую мысль.
Поезд уходил. Инал, стоя вполоборота, легким поклоном распрощался с остающимися.
Вскоре вагон поравнялся с группой детей, которые ушли вперед в сопровождении Еруля.
Некоторое время дети бежали рядом с паровозом и впереди всех Лю. Мальчик старался подражать движению поршней паровоза и еще долго, уже когда поезд прошел мимо, смотрел вслед, и в его глазах светился восторг. Вероятно, это был такой же отблеск счастья, какой горел в глазах деда Баляцо, увидевшего блеск чудесного мгновения.
В июне 1913 года было жестоко подавлено восстание кабардинских скотоводов против князей, захватившихобщественные пастбища на реке Золке.
Кадий — духовное лицо, судья, решающий по Корану вопросы семейного и религиозного права.
Уорк — знатный человек.
Койплидж — праздник.
Махсыма — буза, домашнее пиво.
Курпея — мерлушка; смушка.
Удж — плавный кабардинский таней, исполняемый парой.
Карахалк — простолюдин; простолюдины (собират.).
Джегуако — народные певцы.
Жемат — квартал.
Валлаги — ей-богу.
Аталык — учитель, наставник.
Кан — воспитанник, ученик.
Сапетка — корзина для хранения кукурузных пачатков.
Сохста — ученик духовной школы, молодой богослов.
Гедлибжа — блюдо из кур.
Муфтий — духовный советник.
Адыге-хабзе — неписанные законы, обычаи.
Унауты (пшитлы) — челядь, неимущие крестьяне.
Тхукотлы — крестьяне, владеющие землей.
Ивлисы — исчадия ада.
Турлук — плетень.
Тха — божество у кабардинцев.
ККОВ — Комитет крестьянских обществ взаимопомощи.
Гобжагош — зарница, зеленый луч.
По окончании гражданской войны со всей Кабарды были свезены в Нальчик останки большевиков, замученных белыми, и похоронены на братском кладбище.
Турих — проповедь, праздник.
Тлепш — легендарный кузнец; богатырь.
Пши — родовитые люди, князья.