Майк печально ответил:
- Ман, мой единственный друг, если не считать профессора, который, как я надеюсь, тоже станет моим другом, я пытался подсчитать, но мне это не удалось. Вопрос поставлен некорректно.
- Почему?
- Потому что тут требуется гигантский теоретический прорыв. Моя информация не дает возможности прогнозировать место и время рождения гения.
Проф вздохнул.
- Майк, амиго, я даже не знаю, что чувствовать - разочарование или облегчение. Выходит, этот прогноз практически ничего не значит?
- Как это не значит?! Очень даже значит! - вскричала Вайо. - Мы обязательно найдем решение, когда приспичит! Скажи ему, Майк!
- Вайо, я очень огорчен. Хотел бы я обладать твоей уверенностью. Но ответ будет прежним: где и когда появится гений, мне неизвестно. Увы. Я скорблю.
- Но тогда, - сказал я, - проф был прав? Если вернуться к нашим шансам?
- Одну минуту, Ман. Есть еще одно решение, предложенное профессором: возвратные поставки с Терры, тонна за тонну.
- Да, но это _н_е_о_с_у_щ_е_с_т_в_и_м_о_!
- Если транспортировка будет достаточно дешевой, земляне согласятся. Решение требует небольших технических новшеств, теоретического прорыва не нужно. Просто грузовые поставки с Терры должны стать такими же дешевыми, как катапультирование грузов с Луны.
- И ты называешь это небольшим новшеством?
- Я назвал его небольшим в сравнении с другими проблемами, Ман.
- Майк, дорогой, а сколько нужно времени на это? Долго придется ждать?
- Вайо, по самым грубым подсчетам, основанным скорее на интуиции, чем на информации, понадобится где-то порядка пятидесяти лет.
- Около пятидесяти лет? Так это же пустяк! Значит, у нас будет свободная торговля!
- Вайо, я сказал "порядка", а не "около пятидесяти лет".
- А какая разница?
- Разница большая, - вмешался я. - Майк имел в виду, что не ждет этого раньше чем через пять лет, но будет удивлен, если понадобится более пятисот. Так, Майк?
- Верно, Ман.
- Значит, нам нужен еще один прогноз. Проф сказал, что мы вывозим воду и органику и не получаем их обратно. Ты согласна, Вайо?
- Да, конечно! Только я не думаю, что эта проблема так неотложна. Когда придет время, мы ее решим.
- О'кей, Майк, - у нас нет ни дешевого транспорта, ни трансмутации. Через сколько лет начнутся неприятности?
- Через семь лет.
- С_е_м_ь_ л_е_т_! - Вайо вскочила, в полном изумлении глядя на телефон. - Майк, милый! Не может быть, чтобы ты говорил серьезно!
- Вайо, - вздохнул он печально. - Я очень старался. В этой задаче бесконечно большое число переменных. Я перепробовал несколько тысяч вариантов решения, исходя из разных предпосылок; Самый оптимистичный ответ получился при допущении, что поставки на Терру не увеличатся ни на грамм, что численность населения Луны перестанет расти благодаря введению жестких мер ограничения рождаемости и что одновременно развернутся активные поиски льда, чтобы поддержать нужный уровень водоснабжения. При таких условиях запас времени будет чуть больше двадцати лет. Остальные прогнозы куда хуже.
Вайо, придя в себя, спросила:
- Что же произойдет через семь лет?
- Этот срок я получил, взяв за основу нынешнюю ситуацию и предположив, что Администрация не изменит свою политику все главные переменные экстраполированы исходя из их прошлой динамики. Судя по доступным данным, это наиболее вероятный ответ. В две тысячи восемьдесят втором году начнутся первые голодные бунты. Каннибализм вряд ли возникнет раньше чем через два года после этого.
- Каннибализм! - Вайо отвернулась и спрятала лицо на груди профа.
Он погладил ее по спине и мягко сказал:
- Мне очень жаль, Вайо. Люди не имеют представления о том, как хрупка наша экология. Но даже меня это потрясает. Мне, конечно, известно, что вода всегда бежит вниз по склону, но я никак не думал, что мы с такой ужасающей скоростью приближаемся ко дну пропасти.
Вайо выпрямилась, лицо ее было спокойно.
- О'кей, профессор, я ошибалась. Эмбарго необходимо, равно как и все с ним связанное. Перейдем к делу. Давайте спросим у Майка, каковы наши шансы. Теперь вы верите ему, не так ли?
- Да, дорогая леди. Верю. Мы должны привлечь его на свою сторону. Ну, Мануэль...
Потребовалось немало времени, чтобы убедить Майка в нашей полной серьезности, заставить его понять, что "шуточки" могут нас погубить (это очень трудно усвоить машине, которая не представляет себе, что такое смерть), и получить заверение, что он может и будет хранить секреты, независимо от того, какие программы поиска информации будут задействованы, - даже если это будут наши собственные пароли, исходящие не от нас. Майка обидели мои сомнения, но дело было слишком серьезное, чтобы рисковать из-за какой-нибудь оплошности.
Затем около двух часов ушло на программирование и пересмотр программ, на выбор предпосылок и исследование вытекающих из них проблем, пока наконец все четверо - Майк, проф, Вайо и я - не были полностью удовлетворены тем, что нам удалось сформулировать. А именно: какие шансы на успех имеет революция - вот эта революция, возглавляемая нами, - если мы хотим не допустить голодных бунтов, собираемся сражаться с Администрацией голыми руками, а против нас все могущество Терры и ее одиннадцати миллиардов жителей, готовых нас раздавить и подчинить своей воле. И при условии, что никакой иллюзионист не вытащит для нас из шляпы кролика, что никуда нам не деться от предательства, людской глупости и малодушия и что сами мы отнюдь не гении и не играем никакой существенной роли в жизни Луны. Проф положил немало трудов, чтобы увериться в познаниях Майка в области истории, психологии, экономики и так далее. Под конец Майк сильно обскакал профа по количеству предложенных переменных. Наконец решили, что программа готова и что мы не в состоянии придумать еще один более или менее существенный фактор.
Тогда Майк сказал:
- Проблема слишком неопределенна. Как я должен ее решить? Пессимистически? Оптимистически? Или в виде вероятностной кривой или нескольких кривых? Что скажете, профессор, мой друг?
- Мануэль?
- Майк, - сказал я, - когда я бросаю игральную кость, то один шанс из шести за то, что выпадет единица. Я не прошу владельца лавочки проверить кость на плавучесть, не измеряю ее кронциркулем, не беспокоюсь о том, что кто-то может дунуть на нее. Не надо нам ни оптимистических, ни пессимистических подходов, не надо нам никаких кривых. Скажи нам одной фразой: каковы шансы. Равные? Один на тысячу? Никаких?
- Да, Мануэль Гарсия О'Келли, мой первый друг.
В течение тринадцати с половиной минут не было слышно ни звука. Вайо чуть не сгрызла себе костяшки пальцев. Никогда я еще не видел, чтобы Майку для расчетов потребовалось столько времени. Надо думать, он сверялся с каждой книгой, которую прочел, и перетряхнул все наборы случайных чисел. Я уже стал подозревать, что у него что-нибудь сгорит от перенапряжения или начнется нервный срыв, требующий операции наподобие лоботомии, чтобы прекратить осцилляцию.
Наконец Майк заговорил:
- Ман, мой друг, я страшно сожалею.
- Что случилось, Майк?
- Я проделал расчет несколько раз, проверял и перепроверял. На победу есть всего лишь _о_д_и_н _ш_а_н_с _и_з_ с_е_м_и_.
7