- Том Годвин платит по векселям, Ван! Спасательная экспедиция, топливо - все за мой счет.
- На котором лишь прожитые годы?
- Все они не стоят последнего часа. Теперь на счете прииск имени невесты.
- Вот как? - заинтересовалась Эллен.
- Золотых слитков не меньше, чем в Нью-Йорке религиозных сект. Забирайте сколько хотите самородков. О'кэй!.. Прииск мой!
Аникин брал из рук Годвина темно-червонные острогранные слитки с пятнами слежавшейся пыли в углублениях и возвращал их ему. Тот уже не знал, куда их девать, заполнив карманы скафандра.
- На Луне, - сказал Аникин, - железный гвоздь, привезенный с Земли, становится золотым. По цене. Твои самородки, доставленные с Луны, обойдутся на Земле не дешевле искусственных изотопов золота.
Годвин не слушал. Он что-то написал на бумажке и положил ее в вершину горки.
- Не придавливай, - посоветовал Аникин. - И так пролежит тысячелетия, дождем не вымочит, ветром не сдует.
- Записку можно предъявить и раньше, - сказал Годвин и, вынув бумажку из-под камня, протянул ее Эллен.
Эллен прочла, нахмурилась и молча возвратила.
- В ракете я... выдумал невесту, - буркнул Годвин.
Озабоченная Эллен подошла к Петру Громову:
- Командор. Трещина - это страшно.
- Вы так считаете? - покосился на нее Петр Громов.
- А как вы думаете, чьим именем назван прииск?
Петр Громов пристально посмотрел на Эллен:
- И поэтому опасаетесь всяческих трещин?
Эллен посмотрела не на трещину, а на бумажку в камнях, на которой было написано: "Прииск Эллен".
- Объяснение не лишено оригинальности, - сказала она.
- Что там вам объясняют, Эль? - тревожно спросил Годвин.
- Вред трещин, - ответила Эллен.
- Трещину нужно преодолеть, - внушительно произнес Петр Громов.
- К черту, командор! Головой рискуют бедняки, а сейчас вы имеете дело с богатым человеком, жизнь которого в Америке принято оберегать частными детективами.
- Мы рискуем не вашей жизнью, Годвин, а танкеткой.
- Жалею, что она пуста.
Эллен обернулась.
Танкетка приближалась к краю трещины, отбрасывая манипулятором крупные самородки. За полусферой виднелся Евгений.
- Напрасно золотом бросаешься, - заметил ему Петр Громов. - Тяжелые камни пригодятся для трамплина.
- Это не щедрость смертника с электрического стула? - поинтересовался Годвин.
- Нет, трезвый расчет, - ответил Петр Сергеевич.
- Наташа уже побежала в соседний корпус, - сказал Евгений. - На дворе ливень. А она в чем была выскочила. Электронно-математическая машина сейчас высчитывает скорость разбега, угол взлета, силу удара...
Эллен восхищенно смотрела на Евгения:
- И вы прыгнете?
- Даже если бы находился в кабине, - ответил он.
Через пять минут в полусфере танкетки рядом с Евгением появилась голова Наташи. Мокрые волосы свисали на плечи прядями, на озабоченном лице виднелись капли дождя. Она тяжело дышала.
Евгений взял у нее перфорированную карточку.
- Ну как? - спросил Петр Сергеевич.
Евгений посмотрел отсутствующим взглядом на брата, потом обернулся к горному склону, словно оценивая его.
- Может быть, с него удастся разбежаться. Скорость нужна не ниже ста сорока трех километров в час. Угол взлета 45 градусов.
- Как у старых гаубиц, - заметил Аникин.
- Так и думал, будем насыпать трамплин, - решил Петр Громов. - А удар? - и он посмотрел на Наташу.
Она смутилась.
- Здравствуйте, Петр Сергеевич. Простите, я совсем вымокла. Математическая машина сейчас заново проверяет все узлы на удар. Но я уже сказала Жене. Надо прыгать.
- Спасибо, Наташа, - сказал Петр Громов и скомандовал: - За работу, друзья!
Наташа долго наблюдала через приоткрытую дверь макета танкетки, как люди на Луне поднимали огромные камни и возводили трамплин, похожий на снежную горку для детей.
Танкетка приволокла в железных руках глыбу камня, которая не уступала постаменту памятника Петру в Ленинграде. Ее положили у самого края пропасти.
Трамплин был готов.
Побледневшая Эллен наблюдала, как танкетка, примеряясь, чуть въехала на насыпанную крутую каменную горку. Трамплин обрывался на краю трещины. Эллен с сомнением измеряла глазами расстояние до противоположного края. Трудно было поверить, что машина долетит до него.