Долгие годы Давид работал, попутно пытаясь найти, чем бы он хотел заниматься по жизни. Но судьба жестока. Сколько бы он не пытался, всё напрасно. Литература, живопись, плотничество и хрен знает ещё сколько других ремёсел. Всё это дало свои плоды. Но отнюдь не радужные. Он начал пить на постоянной основе. Да ещё и переезд от родителей в другую часть города сыграл свою роль. Лишь Элеонора и его друг Паскаль не позволяли ему пасть во тьму отчаяния. К сожалению, Лили не могла ему ничем помочь, ибо она уехала исполнять свою мечту.
И вот теперь он лежит голый на кровати, прикрытый лишь маленьким уголком одеяла, большую часть которого забрала Элеонора.
Молча смотря в потолок, он не думал ни о чём лишнем, погружаясь в круговорот сознания. Но это быстро ему наскучило. Потому он, взяв одну из бутылок красного вина и поднявшись с кровати, подошёл к окну.
Во тьме ночной играли искры фонарей, освещая гранит заложенных камней. И хоть час был поздний, во многих окнах горел свет. Давиду лишь оставалось размышлять, почему они ещё не спят, дополняя мысли глотками алкоголя.
Вернувшись на кровать, он поцеловал Элеонору и продолжил попытки заснуть. Чему Элеонора явно не способствовала, постоянно ворочаясь и ударяя его по лицу. С чем он давно смирился.
На утро её уже не было, от чего Давид немного взгрустнул, начав снова глушить это вином, попутно надеясь выйти из похмелья. Но беда подобралась, откуда и не ждали. Оно кончается. Вообще всё кончается.
Удивлённый такому неожиданному событию, Давид одевается и выходит на улицу в магазин. Но и тут судьба решила не давать ему послаблений. Ведь в магазинах его тоже не было. При чём торговцы даже отказывались говорить почему. Кроме одного особенного ''друга'' любезно предоставившего информацию. За пару десятков монет, разумеется.
— Короче. Расклад такой. Какой-то знатный маг практиковался и случайно проклял все не собранные растения, от чего бухла из них не выйдет. А запасы раскупили более знатные люди.
— Понятно, — ответил Давид, заметно погрустнев ещё больше от такой новости. Что на удивление вызывает лёгкую жалость у торговца.
— Ты это. Не грусти. Говорят, это всего на пару месяцев… месяцев, — тут уже и сам торговец как-то помрачнел.
Но с этой грустью пришло кое-что ещё. Обида и злость вместе со стремлением что-то изменить, сделать, совершить. Эти чувства заполняли его всё больше, пока полностью не захлестнули сознание.
— «Хрена с два я так просто сдамся!» — промелькнуло в голове Давида.
Выбежав из магазина, он побежал по направлению своей работы. Он бежал так, как никогда прежде, словно от этого зависела его жизнь.
Оказавшись там за рекордно низкие сроки, он с грохотом открывает дверь, удивляя проводящую учёт матушку.
— Сыночек, что-то случилось? — с лёгким удивлением поинтересовалась матушка.
— Да, — коротко ответил Давид, выхватив у вешалки защитный костюм и войдя в лабораторию.
Схватив множество склянок и приборов, Давид начал собирать нужное приспособление, стараясь вспомнить давно забытые знания. Благо, все нужные материалы и оборудование присутствовало.
Матушка впервые за долгое время увидела Давида таким увлечённым. Тем более в его законный выходной. Потому она не стала вмешиваться. Пусть он даже разнесёт половину комнаты.
Колбы переливались различными жидкостями. Хоть большинство видов растений отсутствовали, но они имели отличные заменители, порой превосходящие оригинал. Только вот и их обработка была значительно сложнее. От чего закончить он успел только под самый вечер.
Пятьдесят литров почти готового пива находилось в бочонке. Оставалось лишь пропустить манну, что бы ускорить брожение.
— Да помогут же мне Боги, — произнёс Давид, положив руку на крышку бочонка.
Лёгкий свет озаряет комнату. Бочка трещит от напряжения, будто готовясь взорваться. Но вера в лучшее помогло ему выстоять до самого конца.
Перетащив бочонок в другую комнату, под не понимающий взгляд матери, он с грохотом ставит его на стол. Снимает защитную маску и крышку, хватает кружку и наполняет её пивом.
Один глоток следует за другим, наполняя душу и тело счастьем, которое он так давно не испытывал. От этого у него даже потекли слезы.
— Сынок… всё хорошо? — обеспокоенно поинтересовалась матушка.
— Да, — ответил Давид, вытерев слезы. — Всё просто прекрасно.
Хоть он и пытался сдержать слезы, они всё текли. А матушка, следуя зову сердца, обняла сына, что продолжал плакать, пропитывая плечо матери слезами.