— Она принадлежит тому человеку, у которого я украл машину. Возьмите, — добавил он и протянул панаму через стол. — Наденьте ее.
Тони примерила панаму. Она слегка наклонила голову, надула губки и искоса, кокетливо взглянула на Алекса — так, как, по ее мнению, это сделала бы модель.
— Кто вы? — спросил Алекс.
— Я супермодель.
— Как вас зовут? Откуда вы?
Тони заговорила четко и ясно, с легкой хрипотцой:
— Меня зовут Вайолет. Я из Лос-Анджелеса. Я важно иду по подиуму, и на мне нет ничего, кроме этой шляпы. Все меня любят и фотографируют.
Она рассмеялась.
— Вот видите, — сказал Алекс. — Это действительно могущественная вещь. Вы можете превратиться в кого угодно.
Тони вернула ему панаму.
— Вы знаете, — продолжил Алекс, — тот парень, у которого я угнал машину, сам был чем-то вроде вора. Вам следует взглянуть на то, что он хранил в машине.
— Так покажите мне.
— Прямо сейчас?
— Нет, через полчаса, когда закончится мой рабочий день.
— Но все вещи запакованы. Я не хочу трясти ими у всех на виду.
— Тогда вы можете показать их мне у меня дома.
Итак, все было решено. Тони ушла, чтобы подготовиться к следующей смене. Подготовка заключалась в том, чтобы доложить в коробку несколько пакетиков с кетчупом и вскипятить воду для кофе. Она долила кофе в чашку Чокнутого Клода и дала ему еще десять пакетиков сахара, которые тот методично вскрыл и высыпал в свой напиток. Когда пришла сменщица, Тони повесила передник на крючок у стойки и направилась к двери, поманив Алекса за собой.
— Мне нужно заехать в детский сад и забрать дочку, — сообщила она.
Проходя мимо столика, за которым сидел Клод, они на расстоянии услышали хриплый шум, доносящийся из его наушников.
— Идиот. Как он может кого-нибудь услышать, ну хотя бы себя? — скривился Алекс.
— А он и не слышит. В этом вся суть. В его голове постоянно звучат чужие голоса. Он включает радио, чтобы заглушить их.
— Ты шутишь!
— Вовсе нет.
Алекс остановился и, обернувшись, посмотрел на голову Клода с новым интересом.
— А сколько человек обитает у него в черепушке?
— Я никогда его об этом не спрашивала.
— Да, ничего себе…
Солнце клонилось к закату, становилось прохладнее. Дождь давно уже перестал, и теперь весь мир влажно сверкал под солнечными лучами. Было решено, что Алекс поедет за Тони на своей машине. Его фургон был старым и ржавым. Такие автомобили выпускали в семидесятых. Сзади в салоне лежало несколько коробок, но Тони не обратила на них внимания.
Когда они заходили в ее маленькую квартирку, она уже знала, что рано или поздно они окажутся в постели, и гадала, как это произойдет. Она наблюдала за Алексом, за гармоничными движениями его тела. Она отметила, как осторожно он вошел в ее гостиную, где стояло много хрупких вещиц. Она видела кожу под его одеждой, которая растягивалась и вновь сжималась при каждом его жесте.
— Не бойся, — сказала она, прикоснувшись к его спине между лопатками. — Ты ничего здесь не сломаешь.
— Здесь мило, — заметил Алекс.
— По большей части это просто куча безделушек. Ничего особенного тут нет.
Он покачал головой, словно не поверил ей. Украшением в квартире Тони служили вещи, доставшиеся ей по наследству от бабушки: выцветшие гобелены, потрепанная старая мебель, которая немало послужила своим хозяевам в прежние времена, а также дурацкая коллекция фарфоровых фигурок — выпрыгивающие из воды дельфины, спящие драконы и тому подобная ерунда. Все эти предметы должны были способствовать созданию домашнего уюта, но на деле они лишь напоминали Тони, сколь далека ее жизнь от того, о чем она мечтала. Все это только усиливало чувство безнадежности, и Тони ненавидела свое жилище.
Алекс больше не упоминал ни о таинственных ящиках, лежащих в машине, ни о панаме, которую он сложил и убрал в карман. Казалось, его куда больше интересует Гвен, которая настороженно рассматривала его из-за двери гостиной. Взгляд девочки был подозрительным и сердитым, как будто она догадывалась, что из-за этого высокого чужака на диване ее мамы появятся большие вмятины.
Перед ней был мужчина — это Гвен определила мгновенно, а значит, он был опасен. Из-за него мама будет вести себя неестественно и, может быть, даже будет плакать. Он был большой, слишком большой, просто великан из ее книжки. «Интересно, — подумала Гвен. — Он ест маленьких детей? Или их мам?»
Мама сидела рядом с гигантом.
— Иди сюда, мама. — Гвен похлопала руками по коленкам, как делала мама, когда хотела привлечь ее внимание. Может быть, ей удастся увести маму от этого верзилы, и они вместе спрячутся в туалете. В конце концов незнакомцу надоест ждать и он уйдет.
— Иди сюда, мама. Иди сюда.
— Пойди поиграй, Гвен.
— Нет, ты иди сюда.
— Она всегда ведет себя беспокойно, когда рядом мужчины, — сказала мама.
— Ничего особенного, — ответил великан. — Признаться, сейчас и я в таких случаях испытываю тревогу.
Он похлопал по подушке, которая лежала рядом с ним:
— Иди сюда, малышка. Я хочу с тобой поздороваться.
Гвен, не ожидавшая такого поворота событий, отступила за угол. Мама и великан сидели в гостиной, где были ее кроватка и игрушки. За ее спиной, как открытая пасть, темнел проход в мамину комнату. Гвен уселась между двумя комнатами и, обхватив колени руками, стала ждать.
— Она так испугана, — заметил Алекс, когда Гвен спряталась. — Ты знаешь почему?
— Может быть, потому, что ты большой и страшный?
— Потому, что она уже знает о существовании возможностей. Когда у человека есть возможность выбора, он боится ошибиться.
Тони отодвинулась и взглянула на него недоверчиво.