Она кладет ладонь на морду рыбины — бедняжка! — и краем глаза замечает надвигающийся шторм. На этот раз разрушений не избежать, Кэтчи это знает.
— Я спасу тебя, рыбина, — говорит Кэтчи, но так тихо, что ее не слышит даже Хаммель.
Эти слова Кэтчи повторяет про себя все время, пока они со Смотрителем чистят шкуру.
Если приближаются два шторма подряд, жители деревни спорят между собой, который из них будет яростнее, но на этот раз ни у кого нет сомнений, что приближающаяся вторая буря гораздо сильнее первой. Никогда еще воздух не был таким плотным, что его можно потрогать, как скалу. Темная полоса занимает чуть не половину горизонта, и кое-кто говорит, что горы и шторм образуют челюсти, готовые сомкнуться вокруг деревни со всеми ее жителями.
Люди сидят у дверей своих хижин, поглядывают на серое небо над головой и приближающиеся черные тучи. Почти никто не разговаривает, только иногда старшие подзывают детей и посылают их в дома. Один за другим люди машут рукой соседям и исчезают за дверьми. Отовсюду слышится стук камней, укрепляющих окна и двери.
Кэтчи шепотом зовет рыбину, но ветер уже хлещет ее по коленям, и она окликает бабушку.
— Ба, пора закрывать хижину!
Спитмэм не отвечает, она безотрывно наблюдает за небом. Много часов подряд она смотрела в небо и прислушивалась к ветру. Кэтчи опасается, как бы Спитмэм совсем не превратилась в скалу, но та неожиданно наклоняется вперед, широко открывает рот, но молчит, потом открывает рот еще шире, но опять не произносит ни звука, наконец глотает что-то и смыкает губы.
— Она здесь, девочка, она приближается! — внезапно кричит Спитмэм.
— Кто приближается, ба?
— Вот она, вот она! — восклицает Спитмэм и машет рукой на небо, но Кэтчи видит только клубящиеся тучи и птиц, летящих впереди, словно они увлекают шторм за собой.
— Вот она! На крыльях бури! Она набралась смелости так дерзко бросить мне вызов! — продолжает кричать Спитмэм, задрав голову. — Иди, иди, посмотрим, что ты здесь найдешь!
— Ба, пора закрыться в хижине. Шторм уже совсем близко.
— Никогда! — вопит Спитмэм, и отблеск бури бушует в ее глазах. — Она идет, и я должна встретить ее как следует.
— Кто, ба? Кто идет?
— Моя сестра. Неужели ты ее не видишь?
Кэтчи не успела сказать «нет», как Спитмэм схватила ее за руку и затащила в дом. На краткий миг Кэтчи решила, что бабушка все же собирается укрыться от бури, но дверь осталась открытой настежь, и маленькие пока вихри закружились по полу, разметав приготовленную для укладки посуды солому. Спитмэм не обратила на это внимания; она устремилась в дальний угол, к запретной для девочки корзине, откуда вытащила сначала запечатанный кувшин с водой, а затем и сосуд с огнем.
— Сначала дотронься до огненного сосуда, девочка.
Кэтчи подчиняется и с опаской прикасается к пестрой поверхности глиняной посудины. Стенка теплая, она дрожит, как нарушенный сон, и сосуд поворачивается от ярости того, кто заключен внутри.
— А теперь потрогай кувшин.
Кэтчи протягивает руку к кувшину. Он отлит из тяжелого стекла, сверху — пробка из соломы, пропитанной смолой. Внутри беспрестанно колышется вода. Как только палец Кэтчи прикасается к поверхности, вода устремляется к этой точке и оставляет после себя на стенке крошечное существо. В его глазах горит такая ненависть, что Кэтчи отступает назад.
— Ба, там в воде…
— Вот-вот.
— Так это ты!
— Это сестра.
— А в сосуде?
— Тоже моя сестра — огненная.
Кэтчи переступает с ноги на ногу и размышляет о Спитмэм-рыбе, которая беззвучно проклинает их обеих.
— Ба, как это может быть?
— Ох, это длинная история, и сейчас не надо бы ее пересказывать. Задолго до появления нашей деревни я охотилась за своей водяной сестрой на берегу моря — ставила ловушки и терпеливо выжидала. А еще я целые вечера просиживала у лампы и заманивала вторую сестру из огненного мира при помощи сухого трута.
— Так в лампе заключен мир огня? — спрашивает Кэтчи.
— Вокруг нас есть и ветер, и вода, и земля, но огню нужна особая преграда, и этот сосуд — клетка для моей огненной сестрицы.
— А твоя сестра, бабушка, — говорит Кэтчи, начиная понемногу понимать происходящее, — она идет вместе с бурей?
— Да, это последняя сестра.
— Идет за тобой?
— За тем, что у меня есть.
— Что это?
— Она идет за именами.
С этими словами Спитмэм очень широко открывает рот, старается раздвинуть губы как можно шире, а потом наклоняется к Кэтчи, чтобы та могла заглянуть ей в горло. Там, в глубине, позади языка слабо поблескивает белый сверкающий камешек, и через него проходят все слова Спитмэм.
— Ты видела? — спрашивает Спитмэм, выпрямляясь.
— Там какая-то драгоценность?
— Самая большая драгоценность. Там хранятся все имена, когда-либо существовавшие в мире.
— Откуда они взялись?
— Они пришли к нам из прошлого. Когда мир раскололся, когда ветер и вода превратили землю в отдельные острова, а все люди разделились между водой, воздухом, землей и огнем, имена чуть не пропали в пространствах между отдельными мирами. И что бы тогда стало с нами? Мне нет места в мире, где нет имен. Вот почему я собрала их все, спрятала во рту и ушла на этот остров. Постепенно я научилась управляться с ними и поняла, насколько полезны имена для определения вещей. Вся деревня выросла из этих имен. Каждый из людей получился из моей слюны и имени, хранящегося во рту.
Кэтчи поражена — Агги, Кафф, Кери — всех произвела на свет бабушка.
— Но, бабушка, в чем сила имен?
— А о чем я тебе всегда говорила? Что я рассказывала об именах?
— Они связывают.
— Верно. Они связывают и определяют. Хорошо подобранное имя может помочь отыскать любую мелочь в целом мире. А теперь подумай обо мне и трех моих сестрах.