Этот постоянно придирающийся демон беспокоился за меня? Приятно. Вот только щеки предательски вспыхивают, когда я вспоминаю, что за сцену устроила в том злосчастном подвале. А все равно приятно, что он кинулся меня спасать, отложив свои дела. Я почувствовала себя нужной.
Буркнув что-то товарищам, я тяжело поднялась в комнату, которую должна была делить с принцессой. Но неожиданная болезнь внесла свои коррективы, и место Француазы занял демон.
Дей еще спал. Решив не будить измученного принца, я вновь улеглась на кровать, с удовольствием расслабляя каждую мышцу. Прекрасный повод подумать.
Я попала в этот пир больше трех месяцев назад. Он встретил меня не ласково. И в душе поселилась ненависть, недоверие. И, самое главное, страх. Страх перед рабством, побоями, насилием… предательством. И встретив Дея, я психовала, потому что боялась именно предательства с его стороны. Но все же я была вынуждена приблизить его к себе. И разве я хоть раз об этом пожалела об этом действии по-настоящему? Да, я хотела сбежать, но только потому, что боялась привязаться. А теперь уже поздно. Я не хочу расставаться ни с кем из них. Особенно с Деем. Он колючий, вредный, но все равно такой… родной, что ли?
Перевернувшись на живот, я уткнулась носом в подушку. Рядом на кровати приземлилось довольно тяжелое тело, в котором я по мурчанию распознала Инди. Мой пушистик немного покрутился и устроился в ногах, вызвав усмешку. Ну и как я уйду от них? От Инди, Дея, Целестина и Француазы. Это с одной стороны. А с другой мой родной мир, где мама, папа, одногрупники и привычная жизнь, где никто не пытается сделать из меня игрушку.
От грустных размышлений меня оторвал скрип кресла. Повернув голову, я обнаружила рассматривающего меня Дея.
— Очнулась, значит. Ну, теперь расскажешь про своих преследователей? Или и дальше будем играть в несознанку?
Зараза. Манипулятор. Ехидна. А ведь придется признаться.
— Из родного мира меня вырвал сын графа Ангри. И соответственно я стала рабыней графа. Из замка я сбежала, убив четверых гвардейцев и прихватив кроме зелий, денег, драгоценностей, два ценных артефакта. Амулет и сумку. Они три дня гнали меня по лесу, как какую-то дичь. И почти поймали. Я спряталась под камнем на границе между землями графа и герцога. Удача мне улыбнулась в тот раз. Меня не заметили, а люди герцога сразу же прогнали Капитана, Трэнка и прочих. Надеюсь, ты его убил и мне не придется опасаться насильников.
Я уткнулась в подушку, стараясь не смотреть в завораживающие, вынимающие душу глаза демона. Черт, неужели я влюбилась? Как не вовремя. Ну что может быть общего между мной и Деем? Он принц, а я в переводе на их понятия, почти никто. Даже не аристократка, просто дочь зажиточных родителей. Я для него могу быть только игрушкой. А на эту роль я больше никогда не соглашусь. Нет, все же будет легче, если я уйду.
Теплая ладонь легла мне на затылок и потрепала по волосам.
— Лина, я убил Трэнка и его людей. Остался лишь один — в подвале. Я его допрашивал. Скажи мне, кто еще опасен для тебя и я убью его. Потому что никто не смеет причинять боль моей… тээнерин.
И в это мгновение я поняла одну важную вещь — его прикосновения мне не неприятны! Даже наоборот. Точно, втюрилась. Надеюсь, это просто юношеская влюбленность, и она быстро пройдет. Иначе будет плохо. И не только мне — его я тоже буду постоянно изводить, проверяя свои и его чувства.
Будто почувствовав мой внутренний разлад, Дей убрал руку. Ну зачем?
— Прости, я забыл, что ты не любишь, когда к тебе прикасаются посторонние.
Нет, ну он специально меня злит! Сто процентов. И то, что я не понимаю смысла этого действия, еще не значит, что его нет.
— Мне нравятся твои прикосновения. Ты не посторонний.
Турвон Дей Далибор
Жесткое кресло уже давно перестало казаться пыточным инструментом. Просто очень хотелось спать. Два дня уже я просидел рядом с Линой, которая все не просыпалась. Нет, зелье подействовало безотказно, убрав не только новые раны, но и старые шрамы. Но зато из этих двух дней большую часть она металась в бреду, отбиваясь от преследователей и скуля от страха и боли. И хотелось немедленно отправиться в логово этих уродов с красными плащами и уничтожить там всех. Но отходить от своей тээнерин, я не мог. Ее бесконтрольный ужас привязал меня крепче цепи через Клятву. Не то, чтобы я не рад, но в первые часы после того, как мы ее нашли, это удержало от повальной резни всех и вся. А о том мы с братцем даже допросили единственного выжившего свидетеля. И он честно рассказал, о том, как изгалялись над девчонкой в крепости графа, о том, как охотились за ней, гоняя по лесам, как ловили уже в городе, как били, чтобы потом отдать в постели всех принявших участие в этой «охоте». Убивать ее не собирались, даже запасли хорошее зелье, чтобы поставить на ноги после побоев, но… Что-то мне подсказывает, не смирилась бы она с этим.
Девчонка вновь беспокойно заворочалась. Осторожно пригладив, растрепавшиеся рыжие волосы, я в очередной раз поймал себя на том, что эту человечку хочу спрятать в самом надежном месте, в своем замке на окраине Империи, а всех обидчиков перевешать на воротах. Чтобы другим не повадно было покушаться на мою человечку. Она — моя. Больше никто не посмеет…
Проснулся я довольно резко, оттого, что кто-то осторожно вошел в комнату. Доля секунды ушла на опознание в вошедшей Лины. Не понял? Когда она успела выйти? И почему я не проснулся? И… Слэт, она меня даже одеялом укрыла, а я и не вздрогнул. Да уж, хорош воин, прозевал все на свете. А если бы она хотела меня убить? Одно движение — умер бы во сне, не успев и глаза открыть. Надо с этим что-то делать.
Девчонка плюхнулась на кровать и заворочалась, устраиваясь поудобней. Как и в день нашего знакомства, я наблюдал за ней сквозь опущенные ресницы, но на этот раз с восхищением. Гвардеец признался, что она так и не попросила пощады. Только изредка стонала и звала. Меня звала! Слэт, клитоо, пфанд… Все, больше не на шаг не отпущу! Пусть что угодно со мной делает — бьет, кусается, злится, фыркает, но не отпущу! Просто не смогу. Неожиданно много она стала значить для меня. Скоро начну искать способы привязать ее к себе.
Лина перевернулась, подмяв под себя подушку. А ведь, оказывается, сзади открывается великолепный вид! Вот теперь я понял, что она имела в виду, когда сказала «видит око да зуб неймет». Близко, да не дотронешься — опять свой коронный удар опробует на мне. Хотя наверно стоит рискнуть — оно того стоит. Ручки так и тянутся пощупать. Спасают только многолетние тренировки выдержки. И то я уже в себе не уверен.
Дернувшись от непонятного зуда, я услышал, как подо мной скрипнуло кресло. Обидно, так по-глупому сорвать такую возможность понаблюдать за человечкой в расслабленном состоянии. Хотя… еще бы чуть-чуть и я бы не выдержал, а разговором можно отвлечься от непристойных мыслей.
— Очнулась, значит. Ну, теперь расскажешь про своих преследователей? Или и дальше будем играть в несознанку?
Она говорила не спеша, абсолютно нейтральным тоном. Как будто все это было не с ней, и даже не с кем-то для нее близким. Просто страшилка, которую дети рассказывают по ночам под одеялом, чтобы пощекотать нервы. И если бы не она не уткнулась лицом в подушку, если бы не видел ее ауру, полыхающую болью, страхом и ненавистью, я бы поверил, что для нее это ничего не значит.
Захотелось утешить девчонку, посадить ее на колени, обнять, рассмешить и убедить, что ничего подобного никогда не повториться. Ага, позволит она мне. Испинает всего, покусает и потом еще обвинит в сексуальных домогательствах (было уже такое). А, учитывая, как она в минуты гнева мастерски подбирает слова — стыда не оберусь. Потом столетия не смогу в этом городе появляться. Если не во всем королевстве.
Я не удержался и потрепал ее по волосам. За эти два дня, я так привык ощущать их мягкость и шелковистость, что не мог представить, как так сделать, чтобы не утратить этого.
— Лина, я убил Трэнка и его людей. Остался лишь один — в подвале. Я его допрашивал. Скажи мне, кто еще опасен для тебя и я убью его. Потому что никто не смеет причинять боль моей… тээнерин.
Человечка напряглась. Да что я опять не так сделал-то? Что я не правильно сказал? Ой, я забыл, что она не любит прикосновения. Гррр… Когда же она наконец поймет, что я для нее не угроза!
— Прости, я забыл, что ты не любишь, когда к тебе прикасаются посторонние.
На меня уставились серые глаза, полные обиды на всю вселенную. Нет, ну за что мне это? Почему я не могу понять одну единственную человечку? Причем именно ту, которую собираюсь заполучить! Впору отправляться на переподготовку, — какой из меня теперь дипломат и специалист по шпионажу? Профнепригоден. Не дай Боги кто-то из учителей или сотоварищей узнает. Засмеют. Да я бы и сам себя осмеял, если бы не было так горько и обидно.
— Мне нравятся твои прикосновения. Ты не посторонний.
Первые секунд пять я улыбался как идиот, а потом прищурился и наклонился к ней, посмотрев прямо в глаза.
— Если не посторонний, то кто же я для тебя?
Девчонка странно покраснела, закусила губу, и слегка наклонила голову к правому плечу.
— Друг?
Она сама не уверена в своем ответе? Но почему? Нет, если бы я был оптимистом — подумал бы, что могу рассчитывать на что-то большее. Если бы был пессимистом — подумал бы, что она не уверена в возможности каких либо нормальных отношений между нами. Но я реалист, поэтому должен понимать, что человечка просто сама ляпнула то, что от себя не ожидала. И ей нужно время все обдумать.
Дверь без стука распахнулась, и в комнату ввалился Цели. Бросив странный взгляд на девчонку, он повернулся ко мне.
— Ааргел прислал за нами. У него для нас какие-то новости.
Я кивнул ему и потрепал Лину по волосам, заметив, что она не отстранилась. Значит и правда теперь лояльно относится к моим прикосновениям.
И, может быть мне стоит надеяться, что оптимист, норовящий поселиться во мне, не так уж и не прав? И когда-нибудь… Нет, еще рано об этом задумываться. Не стоит торопить события. Пусть все идет своим чередом. Она полюбит меня. Не может не полюбить. И она станет моей, забыв все то зло, что ей причинили в этом мире. Может быть, она даже станет матерью моего ребенка. Не наследника, но все же. Будет моей фавориткой. Да, потом. Обязательно.
— Молилась ли ты на ночь Дездемона?
— А, это ты, мой дорогой…. Подай кувшин — пора опохмелиться…
Ангелина
Опять дождь. Ну, чем мы так провинились перед местными богами? Дорогу развезло так, что проехать по ней стало почти не возможно, поэтому наш живой транспорт тащился с трудом. Мне кстати достался белоснежный жеребец принцессы, которого Француаза угнала из королевской конюшни. А Ее Высочество оказалась очень хорошим наездником, сумев удержаться на этом монстре, которыми король награждает своих самых сильных и отважных воинов. Меня же конь полюбил после того, как я вылечила его перелом. Ну и три раза подмазывалась с хлебом. Ну и чистила почти каждый день. А Француаза забрала мою клячу, продала ее и купила себе довольно быструю каурую кобылку, решив, что с подругой она увидеться успеет, а пока отправилась с нами в столицу, даже забыв на время о ненавистном браке.
А еще к нашему небольшому отряду присоединились два десятка кнертов, от которых у меня мурашки ползли по коже. Особенно от Ааргела. Этот демон на меня вообще смотрел как на врага народа номер раз. Пришлось ехать рядом с Деем, чтобы создавалась хоть какая-то иллюзия защиты от этого холодного, скользкого змия, в лице довольно симпатичного кнерта. Тоже мне, Люцифер выискался.
— Ты и правда боишься Ааргела? Нет, серьезно, ты же говорила, что любишь блондинчиков! Да ты взгляни, какой он…
Я зашипела на Дея, насмехавшегося надо мной всю дорогу (а это почти два дня!). Ну что за невозможный тип? Я к нему, можно сказать, со всей душой, а он надо мной смеется!