То, что он переоценил силы, Уррий понял, преодолев половину расстояния до берега. Он оглянулся назад - до острова было плыть примерно столько же. Другого выхода, как продолжать двигаться вперед, Уррий не видел. Но и плыть он больше не мог.
Так же неожиданно как и начался, ливень прекратился. На душе стало светлее - небо вновь было бездонно-голубым, ярко сияло начавшее заходить солнце. Прямо перед Уррием, словно ворота в царство небесное, над лесом повисла огромная яркая радуга. Настроение у юноши сразу поднялось.
Он перевернулся на спину, чтобы передохнуть - сил почти не было, они словно остались в гроте с диковинным шаром. И неизвестно кончились ли на сегодня приключения, какие еще чудеса могут ожидать на берегу? Замок теперь казался далеким и почти недоступным.
"Ничего, - успокаивал себя Уррий, - сколько раз с Эмрисом здесь плавали, доплыву..."
Он бросил взгляд в сторону острова и вздрогнул. На мгновение сверкнул над зеркалом успокоившегося озера уродливый прозрачный плавник. Стеклянный дракон! Как он забыл о нем? На острове было тихо и мертво, видно чудовище прекратило бесплодные попытки добраться до предмета раздражения и решило отомстить тому, кто принес его.
Уррий моментально лег на грудь и поплыл, судорожно загребая руками. Но силы окончательно покидали юношу и он хлебнул воды. Перевернулся, хотел отдышаться и тут свело сразу обе ноги.
Уррий понял, что это конец - ему не выкарабкаться. Если только шар не поможет. Уррий снова с головой ушел под воду, но сумел вынырнуть. Больше всего он хотел жить, он совсем не желал умирать, да еще столь бесславной смертью. Он страстно желал, чтобы поблизости оказалось наваждение лодки, плота... бревна, наконец... Хотя от разгневанного дракона оно и не спасло бы - но разве охваченное ужасом приближающейся гибели сознание способно это осмыслить?
Ничего не появилось - на воде во все стороны не видно ни бревна, ни щепы за которые можно было бы ухватиться.
"Шар, ну что же ты? Помоги!" - опять уходя под воду закричал Уррий и наглотался воды. Разве он мог знать, что священный День Одухотворения закончился и волшебное сияние шара погасло до поры до времени. Странно, но правоверный христианин обратился не к Богу в момент отчаяния, а к чужой святыне. Но помощи обычно просят у того, кто реально способен ее оказать.
"Все," - решил Уррий и приготовился встретить пусть и позорную смерть, но достойно. Он выдернул из-за ремня удивительный трофейный меч, которым так и не довелось сразиться и крепко сжал рукоять обеими руками.
Через несколько кратких мгновений он потерял сознание.
Глава пятая. ФРАНЦУЗСКИЙ РЫЦАРЬ
"От жажды умираю над ручьем.
Смеюсь сквозь слезы и тружусь играя.
Куда бы ни пошел, везде мой дом,
Чужбина мне - страна моя родная.
Я знаю все, я ничего не знаю."
Франсуа Вийон
Сэр Катифен был посвящен в рыцари королем Пенландрисом лет десять назад за превосходное владение арфой и с тех пор сопровождал сюзерена во всех походах. Сэр Катифен умел петь душещипательные лирические баллады и задорные застольные песни, рассказывал о великих сражениях прошлого и всепоглощающей любви. Слушать его одно удовольствие, особенно за чаркой доброго эля в компании старых друзей. Сэр Катифен пел сейчас одну из любимых сэром Отлаком песен о короле Артуре и славном прошлом страны.
Граф Маридунский знал, что его прямой предок сэр Алан Сидморт проявил незаурядный героизм рядом с королем Артуром в битве о которой шла речь в песне (и каждый раз при ее исполнении он не забывал упомянуть об этом как бы невзначай).
Жестока и страшна была атака,
И бритты, и враги их дрались славно
Мечи ломались и щиты крошились,
Все поле пропиталось кровью алой!
Не выдержали, дрогнули ведь саксы
И побежали...
Король Артур убрал свой грозный меч
Экскалибурн. Одержана победа,
Разгромлен сакс, повержен вражий стяг...
Сэр Отлак любил застолья. Особенно со славным другом и соседом, королем Сегонтиумским. Поэтому раньше частенько бывал у него в гостях и в Рэдвэлле привечал короля, как дорогого гостя.
Они сидели в просторном зале таверны "Золотое копье". Граф Маридунский и король Сегонтиумский всегда останавливались в "Золотом копье" на пути в столицу. Сэр Отлак выслал накануне гонца, и их с Пенландрисом покои были готовы и чисто убраны, случайные посетители изгнаны, на вертеле в огромном камине зажарили быка, достали для дорогих гостей бочку самого лучшего эля.
Король Пенландрис и сэр Отлак восседали в специальных креслах в торце длинного широкого деревянного стола, заставленного кувшинами с элем и серебряными блюдами с искусно приготовленным мясом. Король был мужчина в расцвете сил, ему совсем недавно перевалило за пятьдесят (он на несколько лет младше сэра Отлака, и знали они друг друга с отрочества, но сейчас разница в возрасте, такая мизерная, не имела ровно никакого значения). Пенландрис был невысок ростом, но широк в плечах и крепок в кости, с мужественным, загоревшим докрасна лицом, с огромной, чуть рыжеватой бородой, покрывающей обвисшие щеки и скрывающей наследственный недостаток королей Сегонтиумских - слишком маленький, словно подрубленный подбородок, придающий лицу безвольное выражение. Поэтому и принц Селивант также носил буйную бороду, а со временем и Ламорак, несомненно, последует их примеру, как только возмужает.
Король обсосал мозговую косточку и бросил ее собакам, давно следящим за ним преданными голодными глазами. Вытер тыльной стороной ладони сальные губы и потянулся за кубком. Внимание его привлекли молодые женщины, скромно сидящие на скамейке у дальней стены. Он хотел что-то сказать по их поводу, но сэр Катифен как раз закончил петь славную балладу и сэр Отлак поднял кубок в честь былой победы. Воины и оруженосцы обоих сеньоров, не отстающие от хозяев в потреблении эля, тоже шумно выражали восторг - и по поводу славных побед, одержанных их предками, и по поводу виртуозного исполнения героической песни.
Но сэр Катифен никогда бы не стал благородным рыцарем, если бы не умел понимать желания своего короля без слов. Он схватил протянутый ему кубок, залихватским залпом выпил крепкий эль и задорно дернул струны арфы:
- Эй, красотки, ножки стройны...
Мы устроим вам турнир!
Повинуясь недвусмысленному жесту высокородного гостя, три женщины тут же вспорхнули со скамьи и устремились к нему, вызвав завистливое шипение зазевавшихся подруг. Король выбрал пухленькую брюнетку и хлопнул по своему просторному колену, обтянутому синим бархатом. Девица уселась, с победным видом взглянув на двух оставшихся красоток и обнажив в улыбке подпорченные зубки, выдававшие ее непреодолимую любовь к сладкому. Две оставшиеся не у дел женщины посмотрели с надеждой на сэра Отлака - но тот был всецело занят трапезой. Красотки вздохнули и отправились искать счастья у повеселевших воинов знатных сеньоров. Пенландрис по-хозяйски засунул крепкую руку с унизанными перстнями пальцами за просторный ворот брюнетки. Она весело засмеялась, деланно показывая восторг и внутренне содрогнувшись - но о щедрости и короля Сегонтиумского, и графа Маридунского она, как и все обитатели "Золотого копья" от тощего молчаливого хозяина до последнего служки, была прекрасно осведомлена. Одного посещения таверны в год королем Пенландрисом и сэром Отлаком с отрядами вполне хватало на безбедное проживание. Поэтому делалось все возможное, чтобы у знатных господ-рыцарей не возникло даже мысли в следующий раз остановиться в той дыре под названием "Хрустальный меч", что на другом краю городка.
Сэр Отлак посмотрел на принца Селиванта, сидящего первым с левой стороны, рядом с веселящимся отцом, и задумчиво уставившегося на серебряный кубок с элем. Сегодня Селивант нравился сэру Отлаку молчаливый, спокойный, к элю, как ни странно, почти не прикасается, на празднично наряженных девиц за весь вечер не бросил ни единого взгляда. Думает о чем-то своем - видимо весь сосредоточился на предстоящем турнире, где его ожидает бой до смертельного исхода с сыном сэра Насьена.
"Пошли ему удачу, Господи, - подумал сэр Отлак. - Может, он остепенился и наконец-то понял, каким следует быть истинному рыцарю?"
Нет, сэр Отлак отнюдь не против обычных мирских утех (он, улыбнувшись своим мыслям, отпил глоток превосходного веселящего напитка и с удовольствием оценил пышные формы горожанки, танцующей с одним из его воинов посреди зала под разухабистую песню), но ведь все же должно быть в меру! Сейчас, глядя на ушедшего в глубокие раздумья принца, сэр Отлак не жалел о решении отдать за него любимую дочь и даже удивлялся давешним сомнениям.
К перекрестку, ведущему в столицу бриттов, сэр Отлак подъехал даже раньше короля Пенландриса (наверное, Ламорак также выскочил вперед навстречу друзьям, вот Отлак и решил, что король томится в ожидании соседа). После традиционных приветствий граф, словно бросаясь в решающий поединок с собственными сомнениями и страхами и нанося им смертельный удар, провозгласил:
- Моя дочь Лионесс счастлива принять предложение благородного и бесстрашного принца Селиванта и будет принадлежать ему до смерти, после торжественного венчания, которое хотелось бы провести сразу после нашего возвращения с турнира!
Сэр Отлак сам удивился своим словам насчет венчания - откуда они взялись, чтобы сорваться с языка? Он и не думал о сроках свадьбы, спешка в столь важном вопросе совсем ни к чему.
- Мой сын, тоже счастлив породниться с таким славным и древним родом, как ваш, - торжественно ответил король Пенландрис. Селивант подъехал и поклонился будущему тестю.
Старые боевые друзья и соседи поехали вровень по дороге, ведущей в столицу бриттов Камелот. Отряды их слились дружно в один коричневые плащи воинов короля Пенландриса, перемешались с голубыми с серебром накидками ратников сэра Отлака.
Сеньоры отъехали немного вперед и король Пенландрис добродушно пророкотал:
- Иного решения я и не ожидал от мудрого графа.
И по этим словам сэр Отлак понял: допускал-таки возможность отказа достославный король Пенландрис. Во всяком случае был готов к этому, иначе не прорвались бы сейчас эти слова, как отголосок тяжких раздумий.
- Разве я мог отказаться от столь лестного предложения породниться? - воскликнул Отлак. - У меня даже и мысли такой не возникло! - Какое-то время они ехали молча. - Да, вам понравились те щенки, что я посылал в прошлый раз?