Многие выглядят, словно посаженные корнями вверх. Оголённая древесина, без коры и мелких отростков, маслянисто блестит чёрным аспидом, разлохмаченностью начинающих уже гнить и разбитых тяжёлыми предметами волокон…
Деревья мертвы. Они будто олицетворяют собою, своим состоянием, весь ужас царящего вокруг упадка. Им никогда более не суждено радовать нас своим цветением, зеленью молодой весенней листвы…
Тряхнув головою, отгоняю нахлынувшую тоску и невесёлые мысли. Пожалуй, стоит следить за тем, что происходит вокруг, из других соображений. Из тех, с которыми мы сюда и собрались, собственно.
…Вот и вынырнувшие на три четверти из пучин казармы и склады. На «барже» моими начинаются предписанные приготовления.
Как и остальным простым жителям, из части мало кому удалось спастись. Да и тем, кто бежал и спасался, было не до обвешивания себя железом, которое лишь только помогает утонуть. Разве что лёгкое стрелковое оружие, которое захватили вдруг самые продуманные и смекалистые. Поэтому я всерьёз рассчитывал, что нам будет здесь чем разжиться.
Когда-то мною из списанного с судов имущества были приобретены по дешёвке два комплекта превосходных спасательных костюмов. Ну, а уж простейшие маски для любителей полюбоваться рыбками продавались всюду и везде. Горка талька — и ваши маски хранятся долго. Автомобильный компрессор для подкачки шин, кусок кислородного шланга, для большей безопасности просунутый в тонкий металлический рукав от электропроводки. И крепящийся к затылку, наподобие хирургической маски, загубник, грамотно приделанный к двухпроходному водопроводному обратному клапану. Вот и все хитрости, позволяющие умному русскому мужику безболезненно погрузить своё бренное тело на глубину до семи метров. А при желании и умении — и чуть больше.
В некоторых книгах «про ЭТО» продвинутые, но недалёкие американцы искали непременно гидрокостюм, огромный компрессор и акваланг, чтобы таскать подобные «каштаны» из огня погибших городов. Кино насмотришься, как чистенькие мальчики в блатных гидрокостюмах шагают по улицам затонувших городов. Бред чистой воды, уж прости Господи!
Вот что значит неумение думать головой и работать руками. Изнеженность и привычка к благам и удобствам. Нету у тебя акваланга — ходи голодный. Не нашёл иголку — ходи без штанов.
А у нас — как в мультике: один меха гармошки раздувает, другой по дну в шлеме шагает. А поскольку Хохол у нас нырок ещё тот, то три метра над его головой — это ему всё равно, что только нос под плёнку воды засунуть. С ним пойдёт по очереди Сабир. Очухался он за этот месяц просто махом. Теперь рвётся под воду.
Да за ради Бога!
Как оказалось, раньше плаванием сын гор занимался. Вот пусть она и плавает, наша ондатра.
…В казармы мы не полезли сознательно. Честно сказать, нам совсем не светило ступать там по хрустящим в воде костям, даже направляясь к оружейной. Сорвав с её окна решётку, мы убедились, что составленное в стойках оружие практически непригодно.
Прихватив лишь несколько автоматов, выглядящих более-менее сохранившимися, мы вскрыли сейф и выбрали оттуда немного патронов и пару пистолетов «ТТ». На этом наши притязания на «братскую могилу» исчерпали себя. По зрелому размышлению, я счёл, что вот в складах на момент прибывания воды вряд ли кто-нибудь задержался и погиб. Да и хранилось там в основном всё в смазке да на консервации. Поэтому мы двинулись к ним.
В результате более чем пятичасового бульканья и поднятия мути на территории части, мы стали обладателями поистине бесценных вещей и предметов. Рычащий от счастья Хохол, вынырнув, указал перчаткой направление, куда стоит передвинуть лодку и где пробить шифер в крыше склада. «Доехал» туда с нами, держась за край катера, затем хапнул с кормы плавучей платформы верёвочный конец, приказал знаками спустить его через пролом, и снова скрылся во всё ещё тошнотворно пахнущей жиже. Через пять минут верёвка задёргалась.
Влезшие на крышу Дракула, Шур, Чекун и Лондон, напрягая жилы, начали подъём…
Устройство «человека разумного», особенно его мужских особей, таково, что более всего его радует блеск личного авто, вид поверженного соперника и блеск оружия. Ничто другое, так старательно культивируемое цивилизацией, не представляет для него такой ценности. Особенно в дни хаоса и вседозволенности.
Когда на «барже» спустя ещё четыре часа угнездились одиннадцать «цинков» с «пятёркой», два полусгнивших ящика с Ф-1, нашему счастью не было конца. Надо видеть, как распрямлялись плечи, проникались уверенностью в непобедимости лица… Уж теперь-то мы — о-го-го!
Мне кажется, что забей даже одиночке склад оружием и боеприпасами, он не побоится сдуру объявить войну всем китайцам и ещё половине Африки. И главный вопросом, который будет его заботить при этом, — где ж он всё это поверженное множество хоронить-то будет?!
Потому на остальное добываемое имущество смотрели уже без горящих глаз и весьма снисходительно. Всю прелесть этих вещей, чаще находящихся в ходу и дарящих больше пользы, они осознают позже.
В то время, пока патроны пылятся на складе, всетопливные аляповатые солдатские «примусы» и «лампы», с фитилём из тканевого ремня, служат и для освещения, и для обогрева, и для приготовления пищи. «Берцы» и простые ботинки когда-то изнашиваются, а из пустых гильз подошвы к ним не сделаешь.
Пусть не вся поднятая нами обувь годится в носку, но несколько пар всегда сохранятся, а оторванные неповреждённые новые подошвы мы всегда приладим к старой основе. Запас же брезента для пошива обуви у меня имеется.
Нательное бельё и полотенца становятся таким же дефицитом, а с голой жопой на морозе не шибко-то постреляешь себе в удовольствие. Однако массы понимают это лишь тогда, когда «клюнет». Поэтому приказываю брать все нужное мне, не вдаваясь в объяснения.
Только вид сорока двух небольших раскисших ящиков с тушенкой и кашей, долго перебираемых Сабиром в илу на дне и перекладываемых в мешки, вызвал у народа повышенный интерес. Ну, здесь и я с ними целиком единодушен.
Одиннадцать парашютных ранцев с надлежаще уложенным содержимым были восприняты мною, и только, с воодушевлением и ликованием. Единственным естественным врагом сей добротной ткани является огонь. Лежание же в илу и воде не слишком отражается на её свойствах несколько лет кряду.
И лишь возникшая из серо-сизой мути пара «Печенегов» поначалу почти заставила народ пасть ниц… Однако, присмотревшись, все увидели, что металл их активно коррозирует. И что над ними ещё придётся здорово повозиться. Дай Бог, чтобы из двух удалось собрать полноценного одного. Взяли на всякий случай. Правда, патронов к ним нашлось только не более трёхсот штук. Россыпью. Над приведением их в порядок тоже придётся попотеть. Может, в другой раз, когда придём, сможем порыться в илу, подобно ленточным червям, куда тщательнее? Если сможем ещё сюда потом добраться, — без воды, по слою ила и грязи почти в метр толщиной…
В силу всех этих обстоятельств появление на божий свет РГ-6 со ржавыми стволами, забитыми к тому же наглухо глиноземом и всяческим мусором, встретили уже более сдержанно.
Сделанные из менее качественного металла, этот плагиат на американские либо бундесверовские «погремушки» не выдержал испытания солью, водой и временем. Потому и полетел за борт без сожаления.
Тоскующие глаза Чекуна призывно «улетали» к торчащим неподалёку ангарам бронетехники, однако я не собирался и пытаться, подобно муравьям, вытягивать танки и БТРы на верёвочках. Подобное чудище не вывезет себя и само, будучи плотно «засосанным» в густую и вязкую субстанцию. Да и нет у меня на эти дела ни топлива, ни ремонтной базы. Ни времени. Эти танки мне не нужны и уже не опасны.
— Товарищ Босс, ну они же даже плавают… — попытался «подлещить» Чекун.
— Дерьмо тоже, Василий, плавает. Вот как они всплывут — и мы тут, как тут… Возьмём за ствол — и в народное хозяйство. Нежно так, бережно поведём по волнам. А пока… Пока не обессудь, старик… На хрен!
Василий скис. Перспективность «чудесного всплытия» самих по себе многотонных машин удручала даже его, свято верящего в почти всемогущество военной техники.
Поскольку провозились мы допоздна, решили заночевать на плавсредствах здесь же. На этот случай ждущие у машин были предупреждены. Охотничьи рации на таком расстоянии не брали.
Едва рассвело, мы тяжело двинулись к нашей следующей точке, решив по пути сбросить на транспорт наши трофеи. От нечего делать половина ждущего у машин охранения с ходу занялась первичной чисткой и приведением в порядок добытого. Немного посовещавшись, на сегодня решили ограничиться набегом на продовольственную базу и супермаркет. Поскольку были уверены, что не так уж и много там могло уцелеть. Скорее, почти всё могло быть унесено наступающей водою.
Как же мы ошибались…
Да, испорченного и разбитого, проржавевшего и раздавленного, раскисшего и безнадёжно утраченного там хватало. Всё это создавало в стоящей выше груди воде парящее облако бумажно — полиэтиленовой взвеси. И повсюду обнаруживались следы поспешного бегства немногочисленных людей, — сторожей, грузчиков, водителей. Брошенные «кары», опрокинутые столы и стулья конторок, перевёрнутые факсы и мёртвые компьютеры.
Многие углы помещений, в местах расположения распределительных щитов, носили следы короткого замыкания и начавшихся было мини-пожаров, быстро потушенных прибывающей водой. Слава Господу, здесь не было трупов. На ночь помещение покидало большинство работников. Очевидно, в разгар рабочего дня их утонуло бы очень большое количество.
Здесь повсюду царило лишь запустение и разорение. Но в некоторых углах очень неплохо сохранилось достаточно много неповреждённого.
Будучи закрытыми помещениями, склады в разных местах ещё были полны ледяной шуги. Местами путь преграждали завалы из крупногабаритных предметов, — гладильных досок, холодильников, ранее стоявших в коробках компьютерной и бытовой техники.
Пропавшего, сгнившего и попросту угробленного водой, грязью, снегом и морозами было на многие, многие миллионы. Десятки и сотни миллионов. Было грустно бродить по верхним этажам, свободным от воды, и созерцать олицетворение технологического упадка…
Тут и там попадались тушки полусгнивших рыбешек, не сумевших вырваться с отходом воды через узкие пробоины окон, а в одном из залов мы обнаружили зажатого техникой метрового катрана. Видимо, акула охотилась в этих дебрях за стайками рыб. Всё найденное было нам ни к чему. Это ни оживить, ни приспособить. Слишком уж чувствительные и нежные устройства. Слишком тонкий и слабый металл.
Но мы продолжали свои поиски, перепрыгивая через горы электронных обломков и бредя по пояс в воде в нижних залах. Как казалось, здесь уже кто-то побывал. И нам ничего постарались не оставить. Во всяком случае, складывалось впечатление, что склады обнесли начисто и со знанием дела.
Может, так оно и было в первые дни после катаклизма. И то, что оказалось в пределах досягаемости, некоторое время ещё кормило даже тех, кто не так давно стрелял в нас.
Как бы там ни было, на одном из верхних этажей, пройдя отчего-то пустой торговый зал, заполненный только опрокинутыми заиленными стеллажами и холодильными витринами, который я уже собирался дать команду покинуть, Шур наткнулся на небольшие, непримечательные запертые воротца. Не бросающиеся сразу в глаза, и заваленные сплывшимся в эту сторону зала строительным хламом, — пластиком, мешками и реечной щепой. Рядом с воротцами находился почему-то грузовой лифт. Именно это и привлекло Шура.
Что-то прикинув, Шур свистнул остальных. Быстренько раскидав мусор, отстрелив один и второй замок, хлопцы навалились на створки…и были буквально засыпаны алюминиевыми банками, пластиковыми мешками и прочим добром.
— Твою меть… Вот это мы удачно зашли… — потрясённый Шур, любитель «Пепси», потирал набитую банками голову и взирал на россыпи перемешанных с полиэтиленовой обтяжкой банок. «Пепси», «Севен Ап»… Горы! Слегка покрытая вездесущим илом, сквозь который всё ещё проглядывали радостные краски.
Он нагнулся, подобрал разбухшую от удара банку, вскрыл… С характерным щелчком и «пшиком» банка услужливо приоткрыла свои газированные недра…
— Да она ж как вчерашняя! Как только с завода! — Отпивший глоток Шур ошалело уставился на банку. — В таком холоде ей же ж ни хрена!!!
По опыту знаю, что хранится эта консервированная дрянь годами, несмотря на указанные сроки годности. Ну, с приятным питьём тоже жить неплохо. А будучи опустошённой, банка станет корпусом фугаса, нашлёпочкой, хомутом, кусочком нужного податливого металла… Поэтому, поразмыслив, даю команду: загружать. Если б я в тот день позволил, Шур пустил бы всеми своими банками нас ко дну. Я уже собирался прикрикнуть, что воды среди воды и так довольно.
Однако, на наше всеобщее счастье, складское помещение оказалось забито не только этими «шедеврами».