Как и я, как и миллионы тех, кому повезло выкарабкаться и пристроиться.
Кроме того, выращенная и сбережённая в своей целомудренности молодая, здоровая и привлекательная женщина всегда есть товар. Правда, сейчас это товар, едящий и требующий затрат на его поддержание в полном порядке. Как и скотину, женщину не предлагают костями навыверт. Тут уж либо товар, либо ходячее кладбище! А ведь её нужно прокормить да уберечь от смерти и болезней и в дальнейшем!
Так что, расставаясь с дочерьми, важно следующее: не продешевить и вовремя освободиться от лишних ртов, получив при этом взамен нечто полезное в хозяйстве.
Хотя, видимо, и Мурат, и Эльдар, и другие понимали: наиболее ценное, что могут предложить сейчас их детям, это еда, кров и защита. Всё остальное уже давно просто дым, пшик.
И что может быть сегодня ценнее того, чем уверенность в том, что хотя бы твои дети живут сытно, чисто, безопасно?! Правда, во всём этом есть и ещё одна приятная сторона, о которой Мурат сейчас и откроет рот…
— То есть, Шатун, Вы практически предлагаете нам породниться с твоим Домом? — Я ждал этого вопроса.
— Да, Мурат. Правда, должен сказать, что не все из моего дома приходятся мне роднёй по крови, но то, что я лично отвечаю за надёжность и порядочность этих мужчин, — это факт. К тому же вы вправе будете рассчитывать на наше покровительство, военную и иную помощь…
Было видно, что ответ Мурату очень понравился. Да и достаточно было одного взгляда на моих ребят, чтобы понять, что люди здесь собраны вполне достойные. Я вполне намеренно привёл в их село всех, кого представлял в качестве потенциальных женихов.
— Значит, у нас товар… — ещё пару секунд Мурат изображал тяжкое раздумье, а затем залихватски хлопнул ладонью по столу:
— А почему бы и нет, шайтан возьми?! Сиськи да сраки у них уже выросли — будь здоров! Прямо хоть завтра детей рожать. Вот только не всем из них ещё возраста хватает для замужества. Кому семнадцать, кому только будет двадцать… Может, немного подождём? Ну, годик какой… Ну, полгода, что ли?! Как раз подготовим их морально. Не скот же какой…
— Мурат, римский мальчик в четырнадцать лет получал щит и меч и вступал в легион. Закон мог признать его главой семьи. А женщина репродуктивного возраста, да в подобных условиях, стареет без ухода и мужика быстрее, чем при прежних, нам уже недоступных, условиях. Уж не собрался ли ты всучить нам в качестве отступного весь свой батальон согбенных старух, Мурат? Чтобы нам провести их на кладбище через перевал, а тебе — избавиться от заботы о них на старость лет? И ты представляешь себе, что такое «полгода-год» для молодых, здоровых мужиков?! Это всё равно, что вечность! А по поводу «морали», — да ты сам, небось, видел, с каким чисто уже женским интересом ваши дивчины рассматривали моих парней?! Да им только рукой махни! Видел же, а, Мурат? И скажи мне честно, — где сейчас те институты, которые придут и накажут за принуждение к сожительству?
Тот заливисто и заразительно захохотал, запрокидывая голову и аж всхлипывая. Вытирая ладонью выступающие слёзы, он помотал головой и вроде как будто «сдался»:
— Ну, Шатун, — на всё у Вас есть ответ. Хоть и моложе Вы меня несколько, да только в разуме и логике Вам не откажешь. Ох, не откажешь… Не удивляюсь, что именно Вы и выжили там, внизу… — было не понять, осуждает ли он меня за это или нахваливает.
— Быть посему. Показывай уж тогда и ты селянкам своих джигитов. Пусть только выстроятся там. Хоть мы и продаём наших девок, как ягнят, но пусть уж тогда увидят, кто женишки! Душу хоть этим пусть потешат себе. А за то, что смирные будут девки да справные, я ручаюсь. На моих глазах выросли ведь все. Поганок не предложим. Коли придутся по душе парни твои — так и быть, — запрягайте, да пусть тянут свою шлею женскую! Вам каких согнать-то, а?
— Давайте всех желающих «замуж» до тридцать пяти.
— Да уж есть и такие. Пара уж побывала. Не заартачатся хлопцы-то за «порченный» товар?
— Ну, если товар пригляден да ладен, — думаю, ещё и рады будут!
— Эй, Мухтар! — сын Мурата возник в дверях. — Давайте там, созовите наших потенциальных «тёщ». Да скажи этим каргам, пусть будут мне поласковей! Пусть своих кукол наряжают, чтоб не срамно было настоящему мужчине показаться. И смотри, чтоб только бездетные на глаза явились. Сам Шатун отбор смотреть будет! — И, продолжая посмеиваться, мы вышли покурить на улицу. Дождик ненадолго утих, и надо было видеть, какая поднялась уже через пять минут суматоха…
…Всё это «сватовство» закончилось далеко за полночь. Вкратце описав будущим «военным подругам» наше житьё-бытьё, и вызвав бурю вопросов, восхищённых охов и ахов, я разогнал публику «собирать приданое». Мне было неловко от мысли, что наряду с прелестями нашего существования, девушкам придётся столкнуться и с многочисленными трудностями. Хотя и здесь они явно не на тёплом шоколаде спали. Нужно заметить, что пары сложились за считанные часы, пока по этому случаю шло подобие положенного чаепития. Чай я припас самый лучший. Перепало его, наряду с мелкими подарками, и девушкам. Удивил меня тот факт, что обе побывавшие замужем женщины нашли себе пару. Чекун и, опять же, Хохол, вцепились в них чуть ли не сразу. И, в отличие от более молодых и застенчивых пар, эти уже пожирали друг друга глазами. Я был почти уверен, что ночевать сегодня эти два гадёныша будут в особом «тепле»…
Пока ещё несмелые, но знаки симпатии молодёжью друг другу оказывались. Порешив заехать «на белом лимузине» за невестами через пару недель, мы отпустили их всех с миром. До середине ночи в домах царил переполох и, видимо, сборы.
Благоустроив, таким образом, дела Хохла, Карпенко, Носа, Чекуна, Луцкого и Круглова, я дал всем им самое жёсткое напутствие «не допускать в ближайшее время беременностей и родов». Грубо говоря, я дожил ещё и до того, что теперь буду регулировать рождаемость… Ну, сам напросился, что говорить.
К моей радости, предмет моих переживаний, по всей видимости, также не входил в планы моих бойцов. Знай об этом их избранницы, не миновать бы нам всем мордобоя. Ибо, — какая ж женщина идёт замуж, не мечтая родить себе для вящей радости ребятёнка? Оставалось надеяться, что приобретённая нами на этом «невольничьем рынке» женская половина проникнется пониманием, а уж наши дорогие девочки нам в этом помогут. Как и помогут новоприбывшим освоиться.
Этим «контингентом» я собирался заселить полупустующую Заставу, как окрестили мы про себя отремонтированную насосную. Снабдив на первое время эту новую общину. К следующему году, или даже ранее, мне потребуются рабочие руки, да и мужики, имеющие, кого и что защищать, всегда дерутся ожесточеннее. Таким образом, я дальновидно убивал трёх зайцев: заселял наново свежей кровью Семью, давал людям полноценное существование, лишая самой возможности раздоров из-за женщин, и к тому же обретал себе дополнительного союзника в лице жителей посёлка. Почти кровное родство, оно, знаете ли, обязывает.
И я был уверен, что, случись у нас что-нибудь, храни Боже, нам окажут поддержку и помощь. По «закону гор», как говорится…
После того, как разбежались возбуждённые девчата и ушли все лишние ротозеи и «зрители», мы с Муратом вновь уселись за стол переговоров. Уставший, но отчего-то жутко довольный, тот, казалось, готов был не спать ещё три ночи, лишь бы с максимальной пользой для коммуны обтяпать множество дел разом.
Перед тем, как уйти утром, я обсудил с ним возможности и способы взаимодействия в случае взаимной угрозы. Я поделился с Муратом нашими опасениями по поводу ситуации с воинской частью, находящейся к западу от них. Мурат был слегка растерян, однако вскоре взял себя в руки и выслушал все мои предложения и просьбы. Со всеми из них он полностью согласился.
Будучи человеком сугубо мирным, он и представить себе не мог, как ему следовало бы поступить в том или ином случае. Поэтому всё высказанное мною он не раз ещё переспросил, уточнил и постарался запомнить.
…Уходя, мы представляли собою целый караван. Навьюченные, подобно верблюдам, сами, мы ещё вели в поводу несчастных животных. Чтобы дотащить всё наше достояние, Эльдар выделил нам в сопровождающие чуть не половину населения посёлка. С нами в пелену шелестящего дождя уходили ещё пятеро русских взрослых вооружённых мужчин с семьями.
Это число было как раз тем, которое я мог и намеревался принять в качестве постоянных жителей и бойцов у себя, располагая новыми открывшимися возможностями.
Нашего транспорта на месте не оказалось. Вместо него из-за нагромождения мергеля выступили Лондон и Сабир.
— Босс, мы здесь провели небольшую корректировку. — Дагестанец указал на видневшиеся за осыпью полуразвалившиеся башмаки. — Вчера мы тут немного постреляли. Потому машины решили убрать от греха подальше.
— Они заявились где-то часа через три, как ушёл посланный Вами человек из посёлка. Я действительно посылал от Мурата человека передать своим немного пищи, инструкции, и вообще узнать, как у них тут обстоят дела. Вернувшись, парень доложил, что всё тихо и спокойно. А тут вон оно, как оказалось…
Как выяснилось, после наступления ночи на наш заградительный отряд из темноты, прямо нос к носу, вывалилось пятеро оборванцев с оружием. В завязавшейся перестрелке чуть не пострадали машины и Шур. Под непрерывным огнём он вывел «Урал» из-под обстрела и укрыл его в леске неподалёку. Прорвавшись обратно, туда же отогнал и джип. Благо, тот изначально не был виден противнику из-за скального выступа. Лондон, с ходу срубив одного, нырнул в укрытие. Сабир, уже находившийся за пригорком по части «пи-пи», принял бой с расстегнутой ширинкой.
Говоря это, Лондон смеялся, словно его абсолютно не смутило ночное столкновение. По всей видимости, так оно и было. Морской пехотинец, явно принимавший участие не в одной военной операции НАТО, ничего об этом не рассказывал. Но по тому, как вёл себя обычно Иен в схватке, чувствовалось, что этот человек убил людей больше, чем я съел за всю жизнь яблок.
Подавив сопротивление, отряд уничтожил противника целиком, не дав уйти никому. Как можно было видеть по обноскам одежды, это были всё те же остатки полувоенной группы, расстрелявшей Юрия и причинившей столько проблем насосной и её обитателям. Мне хотелось верить, что теперь хотя бы эти молодцы не доставят нам больше хлопот своими «посещениями».
«Сколько ж ещё нам предстоит потерять и отправить на тот свет, чтобы чувствовать себя, наконец, в безопасности?» — моё хорошее настроение улетучилось. Мы вновь были ДОМА. Краткий праздник беззаботности кончился. Уж не знаю, сколько ещё таких же безопасных дней осталось Мурату с земляками. Прибывшие с нами селяне с ужасом разглядывали посиневшие на дожде и землистые от лежания на воздухе трупы, слушая спокойный рассказ ребят о том, как здесь загуляла и нашла своих приверженцев Смерть. Казалось, они напрочь забыли, за чем ещё они пришли сюда. И готовы были дать дёру назад по первому же сигналу. Но наше спокойствие помалу передалось и им.
Они простые крестьяне. Но если они собираются выжить, им придётся ко многому привыкать. И привыкать быстро. Куда быстрее, чем они это делали в своей неспешной и тихой пока жизни.
Казалось забавным, что «горцы» были озабочены состоянием транспорта не меньше нашего, а пожалуй, и даже более нас самих. Они первым делом побежали убедиться, что пара попавших в машины пуль не раскурочила их до негодного состояния. Все их собственные авто перестали существовать как транспортное средство сразу же после столкновения с астероидом. Единственная ведущая в долину по ту сторону перевала дорога ныне упиралась прямо в новорождённое море. Отбывшие накануне катастрофы в райцентр односельчане назад так и не вернулись. Поэтому машины всё ещё стояли в гаражах или на улице, приходя постепенно в непригодное состояние. Последний выжатый из них бензин хранился в виде неприкосновенного запаса у Эльдара дома, под замком.
В процессе разговора с Эльдаром же я узнал, что во время нашей охоты на каланов стреляли по нам, скорее всего, именно люди из их деревни. То есть те, кого совет изгнал за прежние или вновь творимые грешки.
Уходя, они прихватили каким-то образом часть, причём лучшую, оружия, которого народ достал из загашников после того, как осознал истинные масштабы событий. Преследовать их никто не решился, дабы не заполучить пулю в брюхо.
Потому как ушли ребятки со снайперской винтовкой 60-х годов, но находящейся в хорошем состоянии. И с парой румынских автоматов периода Великой Отечественной, найденных пацанами давным-давно в горах на месте боёв, и припрятанных ими же когда-то от родителей. Пацаны выросли, а оружие так и лежало до поры, до времени. И никто так и не прознал, где оно находилось. К ним очень даже подходили некоторое современные наши патроны. Какие — Эльдар не сказал. Но, думаю, калибра 7,62.
Хотелось надеяться, что подонки стали закуской для собачьей своры. Поскольку ни до, ни после этого нам не попадалось никакого трофейного оружия, даже мало-мальски похожего на описываемое. То, что лежало сейчас перед нами, было привычно и не ново. Пара АК и три гладкоствольных карабина. Один ПМ с полной обоймой. Ну, что же, — по закону родства — добыча пополам.
Уж не знаю, как они понесут теперь домой уже СВОЁ оружие, но лучше патроны из него на время достать. «А то храни бог войны»… Перестреляют сами себя. Впрочем, пара осмысленных лиц среди них всё-таки было. Вот они и присмотрят за остальными олухами. А пока — вперёд, База ждёт!
Преодолевая осыпавшиеся под ногами склоны, мы, не забывая «посматривать» стволами по сторонам, потащились вниз, где среди сосен притаились наши «транспорты».
…Закончив все вызванные нашим прибытием хлопоты и возглавив набег на очередную цепь магазинов и складов, мы подготовили наших новых соратников в обратную дорогу. В отличие от предыдущей нашей удачи, урожай был куда ниже среднего.
Однако новых впечатлений то погибшего города и побережья, приключений и увозимого с собой новым «родственникам» хватало с избытком. Большинство магазинов и складов, на которые мы забирались за эти две недели, были долгое время скрыты под водой и полны ила. И практически всё, что в них когда-то было, оказалось полностью негодным. Мы обшарили почти все доступные нам районы, которые пострадали менее всего. Соваться дальше, — в центр или в сторону Мыса, — смысла не имело. Во-первых, именно оттуда вода прибывала активнее всего в самом начале. Всё, что могла, вода тащила именно к нашим «берегам».
Именно там менее всего сохранилось ценного, чего бы у нас уже не было из некоторых предметов, а искать там продукты смысла не было вовсе. Близость бухты и моря обусловливали наиболее агрессивные условия для материальных ценностей. Частые штормы, приливы, огромное количество подводных обитателей и неисчислимые массы таскаемых туда-сюда водой, превращающихся в тряпьё трупов, сводили возможность поживиться там на «нет».
И к тому же, где-то в районе Мыса ещё оставались жители. Которым тоже приходилось искать что-то поесть. В связи с этим риск нарваться на нешуточную перестрелку вырастал многократно. Когда ведёшь боевые действия под собственными стенами да на суше, — это одно. А находиться на виду, когда любой придурок откроет по тебе с берега или с крыши высотки огонь — совсем другой коленкор.
Да и не хотелось уж совсем, если честно, лишать умирающих последнего. Город и так был чересчур уж наводнён мёртвыми, чтобы прибавлять работы рыбам.