Богиня молчала. Не мигая, смотрела на Женю своими желто-коричневыми глазами. Ждала. Только чего? И вдруг пришло понимание. Может, оно родилось само в Женькиной голове, а может, его внушила ей неподвижная львица. Это она, Женя Смородина, должна предотвратить грядущую катастрофу. Неспроста ей даны таланты полиморфа – они помогут изменить будущее. Но что нужно делать? Она даже не знает, откуда идет угроза!
«Придется узнать, - пришла холодная, как голос школьного учителя, мысль, - Узнать и остановить беду. Для этого есть целых девять дней!»
- Бред какой-то! – Вслух воскликнула Женя. – Нужно все рассказать милиции. Или, может, СЭС, ФСБ, ООН, синим беретам, морским котикам… Корче, в мире полно профессиональных спасателей!
«О чем рассказывать? – немедленно откликнулся бесстрастный голос. - О том, что семнадцатого мая по неизвестной причине произойдет катастрофа? Из подвалов полезут крысы, а люди начнут задыхаться? Проще сразу собрать вещи и переехать в то учреждение, с крыши которого начиналась инициация».
- Но вы-то знаете, откуда грозит беда! – Женя уже сама толком не понимала: был ли беззвучный диалог плодом ее фантазии, или богиня и впрямь вела с ней мысленный спор. – Помогите. Скажите, как это остановить? Что мне делать?
Сохмет отвела взгляд, сделала шаг в сторону, и Женя обнаружила за ее спиной темную «свечку» недостроенной высотки – Башню самоубийц. Богиня предлагала ей закончить инициацию. Тем более что от финиша ее отделяла одна единственная крыша.
Женя уже собралась спросить, правильно ли она поняла женщину-львицу, но тут на самой верхней площадке Башни возникла серая воронка смерча. Как в стеклянном шаре Шепота, только больше.
Гораздо больше.
Секунд десять она танцевала на крыше высотки. Беззвучно, никак не влияя на движения воздуха вокруг. Внезапно ветреное веретено превратилось в мощную струю воды. Гигантский фонтан ударил в небо, поливая окрестности «свечки» крупным дождем. Женька услышала, как он забарабанил по крышам, но сама не почувствовала прикосновения ни одной капли. Вскоре водяной столб зашипел, опал и через мгновение поднялся в воздух бледно-фиолетовым облаком. Оно собралось пышной чалмой над крышей Башни и постепенно обрело очертания гигантской крысы. На острой морде зловеще блеснули два глаза. Когда меньше чем через минуту облако растаяло, глаза призрачного грызуна оказались парой зеленоватых звезд, висевших над последним зданием Дороги Сохмет.
- Что это значит? - Прошептала Женя. Она чувствовала: ей показали ребус, требующий разгадки. – Я не понимаю!
Богиня слегка прищурила глаза, по-кошачьи шевельнула серебристыми лучиками усов, развернулась и пошла прочь. Перед ней возник длинный коридор, освещенный факелами на стенах. Он начинался там, где заканчивалась крыша. То есть висел в воздухе. Прямо над перевернутым мусорным баком и асфальтовой дорожкой.
Женя заворожено наблюдала, как белая фигура, удаляясь, становилась все меньше и меньше, а вместе с ней постепенно съеживался и коридор. Вот вход в него сравнялся размером с экраном телевизора, потом – с альбомным листом, спичечным коробком, и, наконец, совсем исчез.
Львица пропала, так и не объяснив, что нужно делать. Смерч, фонтан, облачная крыса? Какая-то дурацкая загадка! Все вокруг превратиться в развалины, пока единственный осведомленный о катастрофе человек, будет безуспешно ломать голову над посланием женщины-львицы. Лучше бы уж совсем ничего не показывала!
Женя глубоко вздохнула и разрешила себе посмотреть по сторонам. Город снова был прежним. Дома перемигивались разноцветными окнами и дразнили любителей подглядывать за чужой жизнью театром теней на задернутых шторах. Улицы сияли вереницами огней и привычно шумели поздними автомобилями. Женя испытала прилив облегчения. Как после ночного кошмара, когда открываешь глаза и понимаешь: ничего не было. Ни кровожадных чудовищ, ни двойки по математике, ни прогулки голышом по коридорам школы. Ни крыс, ни разрухи, ни упавшей на асфальт девушки с надкушенным яблоком.
Тима тоже не было. Стена, возле которой она его оставила, встретила Женьку глубокомысленной надписью «Леха лох». Выходило, в этих местах ступала нога не только детей Лунной кошки. Сложно было представить, чтобы кто-то из Людей крыш решился украсить Дорогу Сохмет столь содержательными посланиями вселенной.
- Тим, ты где? – Женька поймала себя на лихорадочном поиске брошенного костюма. Глупый страх, что ее друг может растаять, как сосулька, крепко засел в голове.
- В темноте, - Голос шел сверху и принадлежал вполне материальному существу, сохранившему плоть и кровь. Тим сидел на крыше чердачной постройки, беспечно болтая ногами. – Идем дальше?
- Ты уже в норме?
- В норме и форме! – Он легко приземлился рядом с Женькой. – Я что-то пропустил? Да?
- Совсем чуть-чуть. Но я готова рассказать все в лицах. Давай только закончим эту милую прогулку. Угу?
- Угу! Кто последний добежит до Башни, тот лопух! – Эти слова донеслись до Женьки уже издалека – Тим как раз собирался перемахнуть на соседнюю крышу.
- Вот жук! – возмутилась Женька и побежала за ним.
***
Позволь Хрысь рассказать грибам то, что они хотели, возможно, совесть мучила бы его не так сильно. Но кто из подземных жителей в здравом уме станет слушать этих болтунов? Они вечно лезут со своими советами, вмешиваются в чужие разговоры и осыпают обидными шуточками. Поэтому старик так и не узнал, что Чухонь ждала куда более странная судьба, чем была ему предназначена руководством Фратрии.
Он очнулся разом, будто кто-то перевел невидимый рычажок в положение «ON». И сразу почувствовал поблизости чужое присутствие. Чухонь осторожно сел и пошарил руками вокруг себя. Под ним лежала груда сухого тряпья. В просторной пещере было на удивление тепло и совсем не ощущалось сквозняка. Воздух в ней наполнял резкий, хорошо знакомый несчастному Чухони, запах. Так пахло в каменном колодце, куда столкнул его противный Горбун.
Так пахли крысы.
В углу пещеры зашевелилась гигантская туша, и полыхнули красные огни. Чухонь попытался отползти подальше от страшного хозяина жилища, но почти сразу уткнулся спиной в холодную стену. Тогда он встал на четвереньки, оттолкнулся от тряпья и рванул к дыре, служившей дверью. Толстый, точно бревно, белесый хвост опустился перед ним на землю, сбил с ног и заставил отлететь назад. Выход из пещеры заслонила огромная крыса.
Ростом она была метра три, не меньше. Красные круглые глаза на седеющей морде смотрели на Чухонь без выражения. Словно и не видели маленького задохлика, сжавшегося комочком в углу пещеры. Розовый нос недовольно шевелился. Она приблизилась к своему пленнику, и тот почувствовал щекотку от прикосновения ее усов.
Сейчас сожрет, решил Чухонь и приготовился встретить смерть если не с достоинством, то хотя бы не обмочив штаны. Но вместо длинных зубов ему на голову опустилось что-то тяжелое, сползло на плечо и шлепнулось в груду тряпья.
Чухонь приоткрыл один глаз.
Перед ним лежала консервная банка. «Детское питание, - прочитал он. – Говядина со сливками». Наверное, крыса решила его откормить перед тем, как слопать. Но он ей, конечно, такого удовольствия не доставит. Пусть ест костлявого!
Из-под оранжевых зубов крысы выпали еще две баночки. Одна с яблочным пюре, другая – с протертой морковью и манкой. Затем она покопалась короткими передними лапами в тряпье и вытащил пыльную пластиковую бутылку, в которой булькала вода. Мохнатое чудовище еще раз взглянуло на Чухонь и убралось в дальнюю часть пещеры.
Он перевел дыхание. Все, приплыли – из одного плена в другой. Кто бы мог подумать, что все эти сказки про гигантскую крысу окажутся самой настоящей правдой! Вот она, зверюга, выведенная в тайной лаборатории, подергивает седой шерстью на спине. И надо было именно Чухони с ней встретиться.
Незнакомое чувство шевельнулось в груди. Он не сразу понял, что это тяжелая, как воды Белого озера, и огромная, словно арена для шерстоканьих боев, ненависть. Ненависть ко всем, по чьей вине он тут оказался. К жестокому Сиплому, садисту-Кайзеру и обезумевшему от своей власти Глухому. Никогда в жизни маленький задохлик не испытывал ничего подобного. Издевки Гоблина порой доводили до слез, но это были слезы слабака, забитого и всеми презираемого. Ненависть же – роскошь сильных. «Я вас всех разорву! Убью!» – зашептал Чухонь, сжимая кулаки. Он еще раз глянул на возившуюся поодаль крысу, взял одну из принесенных ей баночек и потянул за жестяное кольцо.
Глава 9
Возведение «свечки» полтора десятка лет назад замерло на самой уродливой стадии строительства. Был готов скелет здания, который со дня на день собирались обтянуть шкурой веселенького фасада, и тут генеральный директор и владелец домостроительного комбината скончался от сердечного приступа.
Для его компании наступили смутные времена. Стаи родственников и партнеров развернули войну за право отхватить свою часть обезглавленного бизнеса. Все стройки компании на несколько месяцев оказались заморожены – наследники бились в судах не на жизнь, а на кошелек. Как известно, это делает противников в своем желании победить удивительно упрямыми.
Постепенно, не без давления будущих жильцов, успевших купить в недостроенных домах квартиры, конфликт разрешился. На стройках снова загудели подъемные краны и забегали гастарбайтеры из Ближней Азии. Только голая «свечка» так и осталась стоять серо-коричневым скелетом. К тому моменту Люди крыш уже знали, что ее появление, замкнув цепочку домов, создало идеальное место для инициаций.
Никто из наследников строительного магната не заметил, как во время судебной неразберихи она перешла в собственность малоизвестной фирмы. Через год, когда новый владелец компании попытался оспорить загадочную сделку, выяснилось, что все бумаги оформлены с маниакальной тщательностью. Его попытка использовать свои связи в администрации города привела только к одному – ему аккуратно намекнули: за невзрачной вывеской стоят очень серьезные люди. Такие серьезные, что все, кто пытались на них давить, надолго теряли чувство юмора. А так же большую часть своего бизнеса.
В конце концов, о высотке предпочли забыть. Сначала ее перестали замечать чиновники, а потом и остальные жители города. Стоит и стоит. А что страшная, так мало ли у нас уродливых построек? Одной больше, одной меньше…
Примерно так звучала история Башни Самоубийц, рассказанная Тимом до начала инициации. Глядя на обнаженную решетку облезлых перекрытий, Женя вдруг подумала, что кошки могли бы придать высотке более приличный вид. Хотя бы из уважения к львиноголовой богине. Впрочем, что она знает о ее вкусах!
Башня оказалась на удивление шумной особой. Она хлопала на ветру кусками полуистлевшего утеплителя, постанывала металлическими конструкциями и гудела ржавыми лестницами. А вот призывов прыгнуть вниз, обещанных Тимом, Женя, сколько не пыталась, различить не смогла.
- Наверное, в тебе нет потенциального самоубийцы! – Через плечо объяснил Тим, шагая по деревянному мосту. Он соединял широкими качелями двадцать шестой дом Дороги Сохмет и седьмой этаж Башни.
- Чего? – Женя даже остановилась от такого заявления.
- В каждом человеке дремлет самоубийца. Ждет, когда его хозяин попадет в безвыходную ситуацию, чтобы предложить ему на выбор: повесится на люстре, прыгнуть с крыши вниз головой, выпить пузырек таблеток или пустить пулю в лоб.
- И в тебе тоже?
- В каждом, - Твердо ответил Тим и перескочил на бетонный пол, покрытый слоем каменной крошки и обрывками картона. – Именно с этим внутренним паразитом и общаются Шептуны – бормочут ему в ухо всякие гадости.
- Ты это сам придумал?
Женя и впрямь не считала, что в ней есть тяга к самоуничтожению. Даже в детстве после отчаянных ссор с мамой она не позволяла себя упоительных мыслей: «Вот умру, пусть потом локти кусает». А эмо с их мечтами красиво вскрыть вены в ванной вызывали лишь холодное недоумение. Это же так противно!