Напряжение нарастает. Он это чувствует не только по себе. Кажется, сам воздух более густой и плотный.
Все сосредоточены. От былой веселости нет и следов.
Врачи ни на шаг не отходят от своих постов.
Владимир Васильевич напрягся, весь внимание. Гла"
за хирургов устремлены на сердце. Профессор тоже, кажется, никого и ничего не видит, кроме этого маленького сердца.
- Давайте начинать,-произнес он, и слова эти прозвучали как команда.
Владимир Васильевич быстро сдернул очки, торопливо протер их рукавом халата.
Врачи действуют ловко и четко. Нет, они не торопят^ ся, но и не теряют ни одной секунды. Еще раз проверяют систему шлангов, зажимов, соединяют какие-то неизвестные Владимиру Васильевичу стеклянные трубки, осторожно и мягко, будто они могут лопнуть в их руках.
- Катетер ввели? - спрашивает Крылов.
- Давно.
- Так... Хорошо... Внимание.
Наступает такая тишина, как будто все даже дыхание затаили. Владимир Васильевич чувствует, как на лбу у него выступает испарина. Лишь пощелкивают аппараты да на экране всё бегут, бегут светлые зайчики.
А с улицы доносится звон трамвая. Каким далеким сейчас, каким парадоксальным кажется этот звон, словно голос другого мира.
- Сняли? Всё сняли?-еще раз спрашивает Крылов.-Зажимов нигде не оставили?.. Внимание... Начали.
Загудело, зажужжало "искусственное сердце"- АИК. (Владимиру Васильевичу показалось, что и его сердце тоже загудело.) Теперь оно-АИК-питает весь организм, оно - и сердце и легкие. От него зависит жизнь мальчика Сережи Прозорова. Но работа аппарата и все остальное зависит от людей, от этого невысокого, немогучего человека, что стоит у стола, вытянув перед собой руки в желтых, забрызганных кровью перчатках.
"Тшш-тик, тшш-тик" - появляются новые звуки.
И новый огонек то зажигается, то гаснет на аппарате АИК.
А сердце ребенка начинает биться с перебоями, с паузами. Перебои все чаще, паузы все длиннее. Сердце охлаждается. Вот оно останавливается на несколько секунд, затем точно спохватывается - вздрагивает, делает два-три слабых сокращения, опять замирает.
"А если больше не заработает?-встревожился Владимир Васильевич, но тут же успокоил себя:-Но он-то лучше знает".
- Температура? - спокойно спросил Крылов.
- Двадцать два и шесть.
- Двадцать один и четыре.
- Двадцать и три.
Это температура отдельных участков тела, сердца, мышц, некоторых органов.
- Где электрод?
"Ну вот!" - опять заволновался Владимир Васильевич, потому что электрод - это как раз и есть тот случай, когда сердце останавливается и его нужно возбуждать с помощью.электричества.
Крылову подали обмотанные бинтами электроды с плоскими блестящими концами.
Сердце еще вздрагивает, не все сразу, а отдельными участками, еще никак не хочет остановиться. И зайчики на экране еще подпрыгивают, но уже не высоко и не далеко, часто возвращаются назад, на исходные позиции, словно бегуны, взявшие фальстарт.
- Девятнадцать.
- Восемнадцать и три.
Это напомнило Владимиру Васильевичу запуск космического корабля: отсчитываются последние секунды перед стартом. "А что? Это, во всяком случае, не меньшее чудо".
- Температура сердца? - поинтересовался Крылов.
- Шестнадцать и четыре.
- Фибрилляция еще есть,-сказал он. - Подождем.
Хирурги ждут, пока сердце охладится, остановится, уснет.
А Владимир Васильевич полон восторга и изумления.
Как это просто и как необыкновенно! Веками врачи заботились о том, чтобы сердце не останавливалось, все делали, чтобы оно продолжало биться. А теперь хирурги ждут его остановки.
А вокруг идет жизнь. Снова отчетливо звенит трамвай. Сейчас, когда напряжение несколько спало, этот звук хорошо уловим и не кажется голосом другого мира.
По карнизу ходит голубь и крутит точеной головкой. Наверное, тоже восхищается работой хирургов.
Врачи немного расслабились, как будто набирают сил для значительных, самых главных дел.
- Четырнадцать и две.
- Тринадцать и девять.
- Сердце?-спрашивает Крылов.
- Тринадцать и шесть.
- Подождем до десяти. Еще есть небольшая фибрилляция.
Сердце уже не бьется, уснуло. Только на экране изредка скачут блестящие зайчики... Это и есть фибрилляция: отдельные не ритмичные движения отдельных участков сердца.
- Одиннадцать и шесть.
- Десять и восемь.
- Чуть подождем.