- Я вот что хочу сказать, дорогие товарищи. Если посмотреть на карту, то там не увидишь ни станции Малютка, ни нашего Медвежьего, ни ваших Выселок. Мы, как это говорится, капля в море.
- Стало быть... - не то хотел поддержать, не то возразить старик Волобуев, но на него цыкнулн соседи, и он примолк.
- И событие, так сказать, - продолжал директор, - вроде бы обычное, появился на свет новый человек. Их каждый день по стране нашей огромной, может, не одна сотня рождается. Для Выселок это событие, а для страны вроде бы неприметное дело. Но...
Старик Волобуев опять зашевелился было, на этот раз явно желая возразить директору.
- Но,-повторил директор,-на самом-то деле это не так. На самом-то деле этот новый человек означает многое. Это наше будущее. Это семья, общество, народ - вот какая цепочка получается. Сегодня нашего советского народу прибыло. И уже по всем пунктам идут официальные сообщения: плюс один человек, плюс мальчик, по фамилии Прозоров, по имени... - он покосился на Веру и Никиту, ожидая ответа.
- Сережа, - чуть слышно произнесла Вера Михайловна.
- По имени Сергей, - громко повторил директор. - Он, этот Сергей Прозоров, уже значится во всех сводках, он уже та копеечка, без которой, как говорится, рубля не бывает.
- Это, значит, точно, - не выдержал старик Волобуев.
- Так вот, я хочу, чтобы мы поняли, что от нашей копеечки зависит богатство страны, и берегли ее, как собственный глаз. А вас,-он опять покосился на Веру и Никиту, - я поздравляю и желаю большого семейного счастья.
Люди оживились, зазвенели рюмками и вилками.
Только старик Волобуев все не унимался, все норовил вставить словцо:
- Оно точно. Вроде бы и на карте не обозначено, а между прочим-копеечка... Нет, нет, ты слушай,-тянул он, обращаясь персонально к бабке Анисье: - Копеечка-то, стало быть, золотая...
Вера несколько раз порывалась вскочить, наконец убежала в дом поглядеть, как там новорожденный. Подле младенца дежурил семилетний Васятка, но она ему не очень-то доверяла, тем более что сам дежурный давал повод для недоверия: высовывался из-за дверей, поглядывал, как гуляют взрослые.
Неожиданно шум застолья прервала песня. Марья Денисовна, подперев кулаками голову, затянула:
Раз полоску Маша жала,
Золоты снопы вязала.
Мо-олода-я-я-я.
Ее любили слушать. Все смолкли как по команде.
Мо-олода-я-я.
Тотчас два подголоска, две ее сестрицы, две бабушки, подхватили песню:
Эх, молодая-я, молодая-я.
Голоса звучали чисто, и, если бы не видеть лиц, морщинистых щек, натруженных рук, опущенных на стол, можно было подумать - поют молодые.
Истомилась, изомлела,
Это что уж - бабье дело,
Доля злая-я.
Нет, они не только пели, они будто рассказывали, поверяли душу, выплескивая из нее близкие и понятные всем чувства, как будто уводили людей в воспоминания, в годы молодости.
Парень тут как тут случился, Повернулся, поклонился, Стал ласкаться-я.
Каждый вспоминал свою юность, свою удаль, свою любовь. Было тихо, где-то под стрехой гудела оса да за заплотом шептались прилипшие к доскам ребятишки,
Эх, стал ласкаться-я.
Эх, стал ласкаться-я-я.
- Тетя Вера,-послышался робкий голос Васятки.-Он фыркаит.
Вера Михайловна бросилась в дом, задев краешек стола так, что тарелка полетела на землю. Никита на лету подхватил тарелку и с нею в руках сам побежал следом за женою.
Гости одобрительно заулыбались и даже не попрекнули ушедших за сорванную песню.
Никита Прозоров работал на комбайне в паре с Лехой Обогреловым, по прозвищу Увесистый. Хотя Леха отслужил армию, женился, эта юношеская кличка за ним осталась: он все так же, как в парнях, был неуклюжим, рыхловатым. Играл на баяне и любил смеяться, От любого слова, показавшегося ему смешным, заливался, как жеребчик по весне.
Вот и сейчас он посмеивался, обращаясь к Никите с вопросом:
- Кого ты проведать-то бегаешь? Кого?
Никита делал вид, что не слышит напарника.
Леха не унимался, повышал голос, стараясь пере"
крыть гул мотора:
- К кому ты самоволку-то совершаешь? К кому?
Никите надоело, и, чтобы отвязаться от навязчивых приставаний друга, он показал ему кулак через плечо, Леха залился, а через минуту повторил свое:
- Значит, как его называют? Как?
Работали они круглые сутки. Спали по переменке.
На ходу заправлялись, на ходу ели и пили. Лишь иногда, когда задерживались машины, они останавливали комбайн и отдыхали прямо на полосе.
- Ну, что молчишь-то? Кто у тебя народился?
После памятного гулянья по поводу появления сына в доме Никита два дня и две ночи работал без перерыва. На третье утро не выдержал, попросил Леху:
- Мне бы домой наведаться... Как-то там...-Он представил своего Сережку, крохотного, малюсенького, ладонью головку прикроешь, и сказал: Как. там мой детишка, поглядеть надо.
Леха заржал на всю степь, но отпустил старшого.
А теперь вот потешался над этим "детишкой", уж очень ему смешным казалось, что Никита назвал новорожденного так необычно.