— Так вот! Я тебе рассказала не совсем так, как оно есть на самом деле.
Роб пристально посмотрел в её глаза, которые сейчас были совсем рядом, напротив и освещены настольной лампой — они были всё также словно скрыты ледяными линзами.
— И как же оно есть на самом деле? — холодно спросил Роб, глядя в её глаза.
— А вот как! Когда я весной ездила в Волгодонск… — начала Алевтина.
— Стоп! Давай поиграем!
— Во что?
— Ты будешь рассказывать, а я буду рассказывать тебе, как оно было на самом деле.
— Но я хочу рассказать тебе правду!
— Послушай, сокровище моё! Если даже человек убедил себя в чём-то и трижды поверил в это сам, это ещё не правда! Ну, так что, играем?
— А у меня есть выбор?
— Нет!
— Тогда я продолжу!
— Только после каждой фразы делай паузу, хорошо?
— Хорошо! Так вот, весной я ездила к нему!
— Нет, дорогая моя, весной ты ездила на обследование!
Роб заметил, как подо льдом её озёр всколыхнулась синяя рябь.
«Живой детектор правды…», — подумал наш «психолог».
— Праздновать с ним День рождения!
— Ты действительно праздновала его с ним, но ты его даже не приглашала, а уж тем более не планировала праздновать его с ним. Он сам пришёл, узнав, что ты в Волгодонске.
— Мы каждый день встречались.
— Он сопровождал тебя в больницу. Ты ему не запрещала, как всегда. Потому что он не только тебя не обижает, но ещё и защищает.
— Он провожал меня в Москву.
— Да, присутствовал, стоя в сторонке, пока ты прощалась с папой и мамой.
— Ну что я могу сказать? Моя версия каждый раз была правильной! Я это точно знаю! — резюмировал Роб. — Откуда? Если захочешь, объясню в конце! Продолжим?
— Ты не прав! Но продолжим!
— Зачем? Может не надо? Откуда я знаю, что прав, я могу сказать прямо сейчас!
— Я хочу рассказать тебе правду!
— Свою правду! — поправил Роб.
— Слушай!.. Летом после экзаменов я уехала, потому что меня ждал Он!
— Он тебя ждал, он тебя всё время ждёт, но уехала ты потому, что испугалась моего признания в любви.
— Мы очень часто виделись летом.
— Конечно, ты же смелая только тогда, когда кто-то рядом, а одна ты трусиха! Ты можешь даже защищать слабых, но ты не можешь защитить себя, когда ты одна! Если бы не он, не видать бы тебе приличного пленэра.
— Он сделал мне предложение.
— И оно не было единственным с его стороны.
— Я тебя не люблю!
— Ты меня любишь, но боишься своей любви, боишься моей любви, боишься нашей любви, боишься нашего «Мы», потому что боишься потерять наше «Мы», боишься потерять меня, но не боишься потерять мою любовь, потому что знаешь, как я тебя люблю.
— Я люблю его!
— Как любят удобную обувь, привычный маршрут, да и всё, что приятно, понятно и к чему просто привыкаешь.
— Он приедет ко мне, потому что я его девушка, а он уходит в армию и не увидит меня целый год, или даже два и будет скучать. А я буду часто писать ему письма.
— Он приедет, потому что он считает тебя своей девушкой, а ты его в этом не разубеждаешь. Разумеется, он будет по тебе скучать, точнее, не по тебе, а по своему чувству к тебе, которое я не могу назвать любовью, но главное, он приезжает не потому что, а для того чтобы! Для того чтобы сначала устроить тебе и себе маленький праздник, а потом снять номер в гостинице и попытаться уговорить тебя переспать с ним. Это всё, что ты хотела сказать?
— Ты холодный циник! Да, я всё сказала!
— Циник — это уставший романтик! Не помню, кто сказал, но мне нравится! Так вот, я обещал тебе сказать, откуда я знаю, когда ты говоришь правду! У тебя говорящие глаза! Посмотри в зеркало и соври сама себе, а потом скажи правду! Ты сразу увидишь эту разницу! И ещё! Официант! — крикнул Роб, положив на стол тысячную бумажку, и продолжил, вновь обращаясь к Але, — Ты всё же закажи себе что-нибудь, ты потеряла много сил, ложь забирает их больше, чем правда! Ты плохая актриса, но спасибо, развлекла! Но скажу тебе по Станиславскому: «Не верю»!
Аля осталась за столом с растерянным видом, а Роб проследовал к выходу с высоко поднятой головой и гордым выражением на мраморно-бледном после болезни лице. Поравнявшись с сидящей у выхода над чашкой остывшего кофе Геллой, он шепнул, слегка наклонившись:
— Кис, подстрахуй «ребёнка» до дома, лучше незаметно. — И скрылся за входной дверью.
На следующий день Робка позвонил Аристарху и попросил его прикрыть его ещё дня на два или три, потому что ему опять стало хуже, но если он сможет, он выйдет раньше. Он и в самом был ещё слаб после болезни, но, в основном, ему надо было прийти в себя после разговора с Алей.
Эти два дня он провалялся на кровати в своей комнате почти без движения. Двигались только мысли в его голове.
Под вечер второго дня он позвонил Гелле и попросил её приехать. Верная пантера взяла такси и через полчаса уже была у Роба. Она застала его уже почти выздоровевшим и вполне презентабельным. Главное, что обрадовало Гельку, так это то, что её Робико-сан пришёл в себя морально! Он опять был полон творческих сил и, у него была уже целая куча идей.
— Скажи, ты согласна, что мы отлично смотримся вместе?
— Ещё бы! Помнишь, как мы тогда зажгли на танцполе? Всем мало не показалось! А Генку надо было видеть! Этот козёл чуть желчью не захлебнулся!