Наш лорд маршал и король.
Их встречают честь по чести
Свечи, хор, колокола.
Слабо голову с подушки
Королева подняла.
"Отвечайте, вы явились
Из Меровенса ко мне?
Если ж нет - то вас повесят
Прямо в замке, на стене!"
- У вас действительно так любят всех подряд вешать? - спросил Мэт у сержанта Брока.
- Это менестрели только наговаривают, - буркнул в ответ сержант, но вид у него при всем том был какой-то не очень уверенный.
"Мы в Меровенсе служили,
Ваш услышали приказ,
И по морю к вам приплыли,
Дабы исповедать вас".
Менестрель запел совсем тоненьким голоском:
"Что ж, - сказала королева,
Был со мной такой грешок..."
Каким бы возмутительным ни казалось завсегдатаям кабачка содержание баллады, все, как один, вытянули шеи в ожидании сплетни, которую готов был выложить менестрель Интуиция подсказала Мэту, что стоит взглянуть на бохана. Тот замысловато покрутил пальцами около губ и послал менестрелю воздушный поцелуй. Мэт с замиранием сердца приготовился слушать следующие строки:
"Королю я изменила
С лордом маршалом разок".
Зал загомонил. Большинство слушателей были возмущены столь нелепым обвинением по адресу королевы и маршала, и все же на некоторых физиономиях отразились сомнения. Менестрель и сам был явно обескуражен сорвавшимися с его губ словами, но губы его продолжали двигаться как бы сами по себе.
Мэт взглянул на бохана. Тот довольно ухмылялся. Трудно было понять, чем это все закончится, но на всякий случай приготовился к худшему.
Менестрель запел голосом короля Драстэна:
"Грех тяжел, - король промолвил,
Пусть Господь тебя простит".
"Амен", - молвил тут лорд-маршал,
Побледнел, но все ж стоит.
"А еще я согрешила,
Петронилла говорит,
Розамунду отравила,
И она мертва лежит".
Публика просто взревела от возмущения. Менестрель в ужасе прикрыл рот ладонью. Люди повскакали на ноги, начали размахивать руками, грозить певцу кулаками. Однако тот, судя по всему, не раз бывал в переделках и понял, что должен каким-то образом вновь овладеть аудиторией. Он наигрывал мелодию, пока публика немного не успокоилась, а потом, перекричав общий гам, проорал:
- Я пою только о том, что слышал, люди добрые! Но если это для вас так оскорбительно... - Он прервал игру и забросил лютню за спину.
Мэт не мог не восхититься тем, как изящно выкрутился из неловкой ситуации менестрель. Надо сказать, его маневр имел успех.
- Нет, нет! Пой дальше! - вскрикнули разом десять голосов.
Менестрель растерялся. Вид у него стал неуверенный.
- Даю пенни, чтобы ты спел до конца - крикнул один крестьянин, и у ног менестреля звякнула медная монетка.
- А я - серебряный пенни даю!
- А я - шиллинг!
На менестреля обрушился град монет. Немного овладев собой, он перебросил лютню на грудь и стал перебирать струны, дожидаясь тишины.
- Неплохо... - задумчиво протянул Мэт. - Теперь по всей стране менестрели будут распевать эту песню именно с такими куплетами и озолотятся.
- Есть несколько городов, где народ верен королеве, - заметил сэр Оризан.
- Ну, значит, там менестрели эту песню петь не будут. Забавно, а как бы звучали куплеты, если бы менестрель пел так, как собирался спеть?
Сержант Брок непонимающе уставился на Мэта.
- А почему вы решили, что он поет не так, как должен петь?
Мэт кивком указал на бохана. Сержант Брок посмотрел в ту сторону, увидел хобгоблина и застыл, не шевелясь.
Менестрель, не желая лишаться баснословного гонорара, наконец запел снова:
"Грех тяжел, - король промолвил,