"Амен", - с дрожью молвил маршал,
Весь бледнехонек стоит
"И еще грешна я, отче,
Тем, что мыслю я свершить:
Заготовила я яду,
Чтоб Драстэна отравить!"
Слушатели встретили этот куплет приглушенными восклицаниями, но остались на своих местах. Менестрель всеми силами старался вести себя как ни в чем не бывало и делать вид, будто именно эти самые слова он и намеревался пропеть Как только публика притихла, он продолжил балладу
"Вон малыш играет в мячик
Посреди других детей
Это маршала сыночек,
Деток всех он мне милей",
Пропел менестрель голосом Петрониллы Публика разразилась громкими вскриками, - Весьма удобное объяснение того, почему лорд маршал пощадил Бриона, - поджав губы, проговорил Мэт. - Очень ловко закручено.
- Кто только мог придумать такую грязную ложь? - возмутился сэр Оризан Да бохан, кто же еще, - буркнул сержант Брок и кивком указал на Бохи.
Сэр Оризан поискал и нашел взглядом хобгоблина, после чего взгляд его метнулся к менестрелю.
- Хотите сказать, что он поет устами менестреля?
- Нет, это ему не под силу, - нахмурился Мэт и вдруг не на шутку разволновался. - Сначала я думал, что он вкладывает мысли в голову менестреля, но... Следите внимательно за губами менестреля!
Его спутники уставились на него, решив, что их товарищ, видно, сбрендил, но, пожав плечами, устремили взгляды на менестреля. Тот запел следующий куплет.
"А того уродца видишь
Мячик хочет отобрать!
Это короля отродье,
Век его бы не видать!"
- И правда, клянусь честью! - воскликнул сэр Оризан - Его губы произносят звуки, которых мы не слышим Мэт кивнул - Бохи заглушает слова, которые поет менестрель на самом деле - Так это Бохан произносит те слова, которые мы слышим, - высказал свою догадку сержант Брок.
- Может быть, - пожал плечами Мэт, однако он не был в этом так уж уверен. Он вырос в Америке, знал цену рекламе и обещаниям политиков и отлично понимал, что теперешний текст баллады как нельзя лучше отвечает целям короля Драстэна. Потому Мэт и гадал, сам ли бохан поет устами менестреля или кто-то другой пользуется хобгоблинскими способностями как каналом для подачи информации. Неожиданно воображение Мэта нарисовало яркую картину, и менестрель представился ему динамиком радиоприемника, принимающего сигналы откуда-то с далекого севера.
А менестрель все пел и пел:
"Он урод", - опять сказала
Петронилла королю.
"Ну и что? - Драстэн ответил.
Больше всех его люблю!"
И вскричал он, сняв сутану:
"Ах, неверная жена!"
Королева сил лишилась,
Так была потрясена.
Но кто же на самом деле "вел передачу"? Король Драстэн теперь в этом смысле котироваться не мог, поскольку содержание предпоследнего куплета слишком резко выдвигало принца Джона на позицию самого вероятного кандидата на престол. Принц Джон? Нет, Мэту с трудом верилось в то, что недоумок Джон был способен сочинить такую изящную балладу, и уж тем более вряд ли он смог бы магическим образом транслировать песню. Джон был принцем, он не был колдуном.
Менестрель же тем временем завел следующий куплет. Мэт самым внимательным образом вслушивался в слова, надеясь разгадать загадку.
Тут король наш обернулся И лорд-маршалу сказал:
"Я тебя велю повесить, Вероломнейший вассал!"
После этих слов менестрель ударил по струнам и взял заключительный аккорд. В зале стало тихо-тихо. Никто не в силах был проронить ни слова - так всех напугала мысль о превращении одного из самых благородных рыцарей в стране в злодея и изменника.
Мэта эта мысль просто огорошила. Кто-то старался опорочить один из оплотов добродетели и благородства в Бретанглии. Тут попахивало колдовством с большой буквы, но кто же мог быть этим великим колдуном?
Тот человек, что выпрыгнул из окна.
Внезапно он снова вернулся в список подозреваемых, составленный Мэтом. Получалось, что, кто бы в этой игре ни проиграл, колдун оставался в выигрыше.
А в следующее мгновение толпа всколыхнулась единой мощной волной, и все, как один, люди кинулись на менестреля.
Тот мертвенно побледнел и забился в ближайший угол.
Реакция слушателей застала Мэта врасплох. Секунду он сидел не шевелясь, не в силах поверить, что народ мог так разбушеваться.
Но вот шок отхлынул, и Мэт, вскочив со стула, бросился к менестрелю и, загородив его собой, обнажил меч. В следующую секунду слева от него оказался сержант Брок с куотерстафом наготове, а справа - сэр Оризан, который тут же выхватил из ножен меч.
Зрелище обнаженной стали несколько охладило толпу, и смутьяны даже притихли на секунду. Мэт воспользовался паузой.
- Свобода слова неприкосновенна! - вскричал он. Ответом ему были недоуменные взгляды - подобный лозунг был лишен какого бы то ни было смысла в средневековом обществе.
- Пусть поет, что пожелает, - сказал Мэт, - и пусть всякий, кто желает защитить королеву, выйдет и скажет свое слово! А остальные... Если у вас есть хоть толика здравого смысла, так решите, кто прав, кто виноват!
- Мы знаем, кто не прав! - Вперед выскочил человек в куртке с поднятым капюшоном и указал на менестреля жутко волосатым пальцем. - Он в окошко вылезает, глядите!
- Это вовсе не значит, что он в чем-то виноват! - протестующе выкрикнул Мэт, но его голос потонул в реве толпы. Кто-то выхватил дубинки, и дерево ударилось о сталь рыцарских мечей. Однако стоило Мэту и сэру Оризану взмахнуть мечами, как обладатели дубинок в испуге попятились. Сержант Брок, как безумный, отбивался сразу от троих нападавших. Палки выстукивали бешеное стаккато. Мэт прикрыл его собой и прошипел: