К сожалению "прочесть" не означало "понять". Кое-что было, правда, совсем несложно. Например, я понимал, что мое вмешательство лишь ненамного улучшало самочувствие Дестрина и оттягивало неизбежный конец, но все равно он медленно умирал.
Вступление к книге полнилось невразумительными сентенциями, вроде "Учение без понимания способствует лишь умножению невзгод" или "Даже величайшим из великих доступно не все"...
Ну просто замечательно!
Я закрыл книгу и уставился в пустоту.
Чем дольше я мурыжил проклятую книженцию, тем больше возникало у меня новых вопросов. Бывало, я засиживался над ней допоздна, читал при тусклом свете масляной лампы, пока не начинали болеть глаза, но продраться сквозь нагромождения двусмысленностей, намеков и всяческой зауми так и не мог.
Прочесть книгу с начала до конца для меня было немыслимо. От этой затеи я отказался довольно быстро. Исходя из соображений собственного удобства, я начал с последних разделов, касавшихся механических аспектов гармонии. Таких, например, как воздействие на металлы с целью улучшения их характеристик. Во всяком случае, я мог попрактиковаться на гвоздях.
С помощью кастрюли с водой и свечи в качестве нагревателя я сумел уяснить на практике, как можно воздействовать на погоду. Меня весьма смущали предостережения насчет того, что всякое вмешательство такого рода может иметь далеко идущие и трудно предсказуемые последствия. Дожди в одном месте отзываются засухами в другом, и все такое прочее... Кастрюля со свечой тут помогали мало. Разве что воздух в одном месте становился влажнее, а в другом суше.
Итак, я сидел, привалившись к стене, старался вникнуть в смысл прочитанного и понимал лишь одно: кое-что недоступно даже для мастера гармонии.
Неожиданно я услышал легкие шаги, и за отгораживавшую мой угол занавеску заглянула Дейрдре. Я смутился, поскольку сидел в одних подштанниках, однако сказал:
- Заходи, Дейрдре.
Она проскользнула внутрь и остановилась у самой занавески. Наброшенный на ее плечи халат не скрывал поношенной белой сорочки, а обычно ниспадавшие до плеч волосы были убраны назад.
Я спустил ноги на пол и сел на топчане, как на стуле.
- Ты был когда-то жрецом? - голос ее был, как всегда, мягок. Не робок, а просто мягок и тих.
Я не ответил, и она, помолчав, присела на другой край топчана. До меня донесся едва уловимый запах роз.
- Тебе не спится?
Она кивнула:
- Я тревожусь о папе.
- Я тоже.
- Знаю... - она придвинулась ко мне. - И он... все понимает, только говорить не хочет.
Девушка положила тонкую руку мне на плечо.
Я пытался унять дрожь. Мне уже давно не случалось обнимать девушку, очень давно.
- Пожалуйста, останься у нас... я... все что хочешь... - Дейрдре придвинулась вплотную. Я чувствовал ее внутреннюю дрожь, вызванную не желанием, а решимостью.
Глубоко вздохнув, я убрал ее руку с моего плеча.
- Дейрдре, я сделаю для твоего отца все, что смогу... - у меня снова вырвался вздох. - Мне очень хотелось бы обнять тебя - очень! - и не только обнять, но это было бы нечестно по отношению и к тебе, и к мастеру Дестрину. А если ты будешь сидеть так близко, - добавил я с кривой усмешкой, - вряд ли я смогу вести себя достойно.
Я говорил правду. Тело ее кружило голову. Однако она не питала ко мне никаких чувств и пришла ради отца.
Девушка слегка отодвинулась. Слегка... кажется, настолько, чтобы я мог почувствовать ее признательность, но не подумал, будто она находит меня непривлекательным.
- Спасибо! - сказала она от души. Некоторое время Дейрдре сидела молча, а потом спросила: - Откуда ты?
- Из края столь дальнего, что, возможно, мне никогда не удастся туда вернуться.
Она посмотрела на меня и открыла было рот, но так и не задала следующего вопроса. Однако я понял, что ей хотелось бы узнать больше.
- Это можно назвать своего рода паломничеством, необходимым, чтобы найти путь в жизни. И кое-чему научиться.
- И как, научился?
Она поплотнее запахнула халат, напомнив мне, что в мастерской довольно холодно и в Фенарде все еще зима.
- Порой, - признался я, - мне кажется, что я так и не смогу научиться некоторым вещам. А раньше мне казалось, что это так просто
Дейрдре кивком предложила мне продолжать.
- Я оставил работу с деревом, будучи учеником, и сомневался, что когда-нибудь снова займусь этим делом. Оно казалось мне... ну... скучным. С какой стати меня должно волновать, нет ли где перекоса и прилажены ли штыри к пазами
- А теперь тебе это, вроде бы, нравится! Бывает, я стою, смотрю на тебя за работой, а ты меня даже не замечаешь. Дед был такой же.
Почувствовав, как учащенно забилось мое сердце, я облизал внезапно пересохшие губы и пробормотал:
- Тебе лучше уйти.
- Спасибо, - сказала она еще раз, вставая, и по ее лицу промелькнула едва заметная, тронутая печалью усмешка.
Девушка ушла. Что было бы плохого, возьми я предложенное ею. Но все, что я слышал от отца и Тэлрина, все, что читал, убеждало в верности моего поступка. Насладиться Дейрдре - значило обмануть ее и, что важнее, обмануть себя. Однако сердце мое продолжало биться слишком быстро и тело ныло. Во сне мне являлись и золотоволосая девушка, и черноволосая женщина, и даже рыжая. Проснулся я в поту, совершенно разбитым, но зато с ясным сознанием того, что следует сделать.
XLII
- Скажи Джирео, чтобы отступил на сотню родов, - бросает через плечо командир отряда - стройная молодая женщина. Ее туго перевязанные шнурами длинные волосы убраны под капюшон кавалерийского плаща. Тело ее само приноравливается к углу наклона, когда конь начинает спуск по длинному склону, ведущему к Треугольнику Демона - месту схождения рубежей Фритауна, Хидлена и Кифриена.
- Сотню родов?
- Вдвое дальше, чем он находится сейчас.
- Но если они предпримут атаку с тыла, мы не сможем...
- Сможем. Он большой мальчик.
- Но...
Ее рука касается рукояти клинка:
- Исполняй! - негромкий, но властный голос женщины разносится по окутанной предрассветным туманом дороге.