Братья Кволиш направились к ним, заметив, как Карн испытывает грозное оружие. Сак поднял брошенное Карном копье и внимательно рассмотрел его.
— Очень гибкий и прочный материал, — проговорил он, взвешивая копье на руке и пробуя его на изгиб, — мы вполне можем изготовить лук и стрелы из него. Единственное, что нам не хватает, так это перьев для стрел.
— Нам вполне подойдут и листья, — ответил его брат. Он, в свою очередь, тоже тщательно осмотрел материал копья, — листья, или что-нибудь похожее, что помогает полету стрелы. Гораздо большая проблема — это подобрать материал для тетивы, — он снял свою куртку, и сказал, — может, стоит попробовать связать несколько нитей. Попытка — не пытка. Это лучше, чем ничего.
— Эрл, срежь еще несколько таких же прутьев. — Тяжесть копья, которое сжимала его рука, придала ему уверенности и вернула спокойствие и целеустремленность, — сделай столько, сколько, по твоему мнению, нам необходимо.
Дюмарест направился к зарослям, чтобы продолжить работу. Нож в его руке ловко рубил растения нужной толщины, в стороны отлетали маленькие, срезанные боковые отростки. Эрл выпрямился на мгновение, чтобы подобрать следующий стебель и замер: перед ним стоял Тормайл.
Его внешность снова изменилась. Он уже не выглядел лишь подобием человека, как в первый раз. Напротив: очертания, пропорции, вес его тела были прекрасным воспроизведением внешности настоящего атлета: рост около семи футов, массивная шея, переходящая в мощные плечи, развитый и тренированный торс с мускулистыми руками. Из-под густых бровей на Дюмареста испытующе смотрели темные глаза. Тормайл произнес отчетливо:
— Первый ваш образец счел подобные формы тела наиболее совершенными и оптимальными для мужского представителя вашего рода. Вы согласны? Нет. У вас есть какие-то сомнения. Мне кажется занимательным, что у вашей разновидности не существует общепризнанных типичных форм. Тем не менее, мне кажется, что мой облик вполне соответствует тому испытанию, которому я собираюсь вас подвергнуть. Правда будут существовать и определенные ограничения эксперимента.
Карн удивленно смотрел на Тормайла:
— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду.
— Основное подсознательное инстинктивное желание любой органической особи — желание выжить. — Огромная рука уперлась пальцем в Дюмареста, — вы ведь говорили именно об этом вчера?
— Да, — коротко ответил Эрл.
— И вы еще раз повторили это утверждение в вашем утреннем споре с другими. Причем в вас этот инстинкт развит особенно остро. Меня интересует эта разница. Объясните.
— Все люди хотят жить. Некоторые сильнее, чем остальные.
— Отклонения в интенсивности. Я понимаю. Тогда надо найти сильнейшего. Окончательно также будет установлен и параметр удачи.
— О, Господи! — воскликнул Карн. — Эрл, он собирается вступить с тобой в единоборство.
Дюмарест уже понял это и отступил чуть назад, готовясь к схватке. Нож был зажат в руке привычным хватом и направлен чуть вверх для разящего удара. Эрл подумал мимолетно, что бросить нож, нацелившись в сердце, было бы бессмысленно: тело этого существа не имеет плоти, крови, и значит нож просто пройдет сквозь него, как сквозь облако. И кроме того, Эрл не был уверен, что существо обладает всеми жизненными органами, свойственными нормальному человеку. Да, оно выглядело, как человек, но есть ли у него легкие, сердце, мозг? А пытаться убить планетарный интеллект… — это было невозможно.
Раздался голос Тормайла:
— Тело соперника по своей внутренней и внешней конституции построено по образу и подобию человека. Поэтому, поражение жизненно важных органов или областей повлечет за собой их дисфункцию и смерть. Помните, что мы оба в данный момент представители одной и той же группы особей. Начинаем.
Существо рванулось к Дюмаресту, нападая. Эрл резко отпрыгнул в сторону и, развернувшись, ударил ножом в бок соперника. Жидкость, красная, словно кровь, выступила на боку Тормайла. Будь на его месте живой человек, он бы остановился хоть на мгновение, чтобы справиться с болью или приложить руку к ране, и впредь стал бы более осторожным в своих атаках. Но Тормайл не был человеком. Он не чувствовал боли. И поэтому, не дав Эрлу опомниться, он напал вторично, свалив Эрла на землю сильным ударом по голове.
Эрл почти потерял сознание, ощутив во рту привкус крови, чувствуя, как нога врага поднимается и с силой впивается в его ребра, живот и целится в лицо. Дюмарест откатился чуть в сторону и заставил себя вскочить на ноги. Он взмахнул ножом и ударил в грудь существа: туда, где должно было находиться сердце. Вместо страшной раны, из которой должна была бы фонтаном бить алая кровь, он увидел аккуратный разрез, похожий на прорезь, щель, проделанную в глинистой почве.
Тормайл сделал шаг назад:
— Мы должны внести небольшую поправку. У тебя есть преимущество в этой схватке: тот инструмент, что зажат в твоей руке. Наши шансы должны быть сравнимы, возможности — одинаковыми. Ты должен сражаться без оружия. Брось его.
Эрл заскрипел зубами и, прицелившись, бросил нож в ненавистное лицо. Нож пролетел в дюйме от глаза существа, задержался на мгновение и, перевернувшись в воздухе, вонзился в землю за спиной Тормайла, в нескольких дюймах от ноги Карна. И пока нож еще был в воздухе, Дюмарест внезапно и яростно атаковал: бросок, подкат, замах, удар. Левое колено Тормайла треснуло с характерным звуком ломающейся кости. Существо успело только занести руку для удара, когда Эрл, перекатившись по земле, прицельно ударил по второй его ноге. Существо упало на землю.
Поднявшись на колени, Тормайл проговорил:
— Интересное применение принципов механики. Однако возможность передвигаться сохранена, схватка может быть продолжена.
Он сжал руки в кулаки и изготовился для удара. Дюмарест колебался, глядя на свой нож. Если он воспользуется им, то Тормайл сочтет свой проведенный эксперимент «некорректным», победа Эрла будет не засчитана. Значит надо укрепить свое преимущество и добиться победы без оружия, уповая на ловкость, скорость и многолетний опыт. У существа нет подобного опыта, но оно, как успел заметить Эрл, оказалось способным учиться мгновенно, на ходу, перенимая его приемы и тактику.
Тормайл ждал его нападения, закрывая лицо, как боксер в стойке Дюмарест бросился ему навстречу, подпрыгнул и приземлился за его спиной. Он замахнулся, и его кулак с огромной силой, словно разящий топор, обрушился на шею врага. Тормайл мгновенно повернулся к нему лицом, защищаясь руками.
Дюмарест, вывернув захватом его руку, ударом поразил глаза.
— Разрушено зрение, — бесстрастным голосом констатировал Тормайл, — тяжелейшие повреждения торса и опорно-двигательного аппарата.
Существо вцепилось в Эрла, стараясь победить его в рукопашной. Дюмарест провел бросок, выкрутив руку существа так, как он это проделал бы с живым врагом, надавив на его болевые точки.
Железная хватка мышц ослабела, Дюмарест, высвободившись, вскочил на ноги и ударил со всей силой, целясь кулаком точно в висок. Раздался треск кости.
— Непоправимые повреждения фронтальных областей мозгового центра, — сказал Тормайл, — и если бы существо было бы живым организмом, то это бы означало смерть, невозможность дальнейшего функционирования. Опыт окончен.
Существо исчезло…
Ручей звенел и переливался, скользя по камням среди тенистых берегов. В его прозрачной и прохладной воде отражалось небо, солнечные блики маленькими искорками прыгали с волны на волну. Дюмарест разделся и нырнул в воду, стараясь расслабиться и дать отдых перенапряженным мышцам и телу. Вода была холодной, прозрачной, насыщенной мелкими пузырьками воздуха.
Дюмарест встал по колено в воде, подставив свое тело, покрытое капельками влаги, солнцу. Обсохнув немного, он выстирал свою тунику и брюки, разложил их на прибрежных камнях и лег на спину, подставив грудь ласковым солнечным лучам.
Воздух был теплым. Пахло душистой травой, цветущими растениями, влагой и разогретой землей. Среди веток деревьев Дюмарест видел корпус корабля, возвышавшийся на фоне далеких скал: одинокий и казавшийся совершенно чужим в этой долине райского изобилия. Эрл слышал голоса спутников, расположившихся неподалеку; один из братьев Кволиш о чем-то спрашивал другого, Мари над чем-то весело смеялась… Все голоса доносились издалека, словно сквозь пелену ароматов и запахов сказочных растений и марева солнца. Эрл повернул голову, почувствовав чье-то присутствие, и услышал негромкое пение.
— Майенн?
Песня прервалась, и он услышал тихий смех. Женская фигура, скрытая венком, сплетенным из сорванных листьев, приблизилась к нему.
— Майенн, это ты? — он вздрогнул, не услышав ответа, и поднялся, положив руку на рукоять ножа, воткнутого в глину рядом. Прежде, чем он успел схватить нож, листья раздвинулись, и девушка, улыбаясь, предстала перед ним.
— Лолис? — он был поражен, — но ведь…
— Ты разочарован, Эрл? Ты ждал Майенн? — она засмеялась звонко и подошла ближе. — Чем же она лучше меня? Эрл, дорогой, сколько можно быть таким слепцом?
Лолис осталась такой же, какой он ее запомнил: стройной, изящной, молодой и очень красивой. На ней было надето легкое платье, облегавшее точеную фигурку, мягко ниспадавшее до самой земли. Лолис снова засмеялась и присела на землю, опираясь на руку:
— Иди ко мне, Эрл! Давай поговорим. Почему ты выглядишь таким удивленным?
Он ответил резко:
— Я полагал, что вы мертвы. Мы все так думали.
— Я — мертва? — ее смех напоминал журчание маленького и звонкого горного ручейка. — Неужели я так изменилась, что стала похожа на труп? Вот я рядом с тобой, живая и нежная. Давай поговорим о любви!
Он игнорировал ее предложение и сидя близко, чуть сзади, напряженно всматривался в очертания ее тела, сравнивая его с телом прошлой Лолис, которую он знал. Казалось, что оно стало чуть воздушней, невесомей и, кроме того, в ее манере говорить Эрл заметил твердость, уверенность, не свойственные ей раньше.
Он произнес тихо и медленно:
— Как ваше имя, леди?