Чом? Дюмарест в недоумении посмотрел на толстого, нескладного и такого земного человека, наслаждавшегося в данный момент очередным куском мяса. Но ведь Чом всегда отрицал свое умение владеть луком! Может, случайно удачный выстрел от отчаяния? Это удобный ответ, но он не устраивал Эрла. До сих пор он считал, что это именно Дарока выстрелил в Сака, но зачем ему отрицать это?
Карн, молчавший до сих пор, уставясь в никуда, вдруг, словно очнувшись, произнес:
— Как мне объяснить им все это? Когда мы вернемся на Айетт, что я им всем скажу? Почти все пассажиры мертвы, капитан — тоже, корабль — почти мертв. Как и мы.
Чом уставился на него в полном недоумении:
— Что тебя все еще волнует, черт возьми?
— Но они захотят узнать все подробности, — устало вымолвил Карн. Дюмарест понял, что он имеет в виду разные формальности, комиссии, неизбежные официальные запросы и прочее.
— Скажи им правду, — посоветовал Чом.
— Ты полагаешь, что они поверят?
— У них не будет выбора. У тебя есть несколько свидетелей, которые вместе с тобой пройдут все тесты и проверки на правдивость показаний. Но зачем нам вообще лететь на Айетт? Галактика бесконечно велика, а у тебя теперь есть свой собственный корабль! И я уверен, что никто из нас не станет возражать, если ты откроешь свое собственное торговое дело. А мы вступим в долю, а? — Чом засмеялся, довольный мыслью, пришедшей ему в голову. — Регулярный доход, благополучие до конца дней! Комфортный дом на удобной планете. Что скажешь, Эрл?
— Карн должен исполнить свой долг.
— А что такое долг? — Чом пожал плечами. — Ведь мы живем только один раз, мой друг. Жизнь дается каждому из нас, чтобы он сумел распорядиться ею как можно лучше. И Карн будет глупцом, если упустит свой шанс. Дарока, ты согласен со мной?
— Эту философию жизни мне приходилось слышать уже не раз и раньше.
— Ты так лаконичен? — Чом поставил на стол свой бокал и отодвинул тарелку. — Что случилось со всеми вами? Мы вылезли из чертовских переделок, победили Тормайла, справившись с его проклятыми тестами, а вы сидите хмурые, словно на похоронах? — Чом обвел рукой дом, в котором они находились. — Скоро мы распростимся со всем этим и будем лететь на своем корабле сквозь бескрайнюю Галактику. Я знаю несколько уголков, где мы сможем чувствовать себя по-настоящему прекрасно. Контракты, фрахт, перелеты… Пассажиры, готовые платить деньги и рисковать за Высокие и Низкие перелеты. Мы возьмем все, что удастся взять от этой сложной жизни, черт побери! И мы правы. Мы — победители, и трущобы нищеты — не для нас!
Чом мигнул, закашлялся, и Дюмарест понял, насколько сильно пьян он был.
— Что ты скажешь, Дарока? — Чом не собирался молчать, он хотел выговориться.
— Делай, как тебе самому удобней. Мне уже доводилось однажды высаживаться на планете, которую считали высокоцивилизованной…
— А ты, Эрл? Из всех нас — у тебя самое большее право выбора и слова. Ты — настоящий победитель!
— Победитель? Кого? Чего? — Дюмарест был резок, категоричен в своих высказываниях. — Победитель, достойный жалкого поощрения в виде комфортного дома, куска мяса и бокала вина? Или ты вдруг вспомнил о мертвых?
— Они уже не вернутся, — резонно заметил Чом, — а мы пока живы. Эрл, давай выпьем за это!
— Пошел ты к черту! — сказал в сердцах Эрл и вышел из комнаты…
Майенн вышла за ним на свежий воздух, где мерцающее небо дарило всем свой холодный, однообразный свет. Ландшафт и обстановка снова изменились; все клети, скалы, пропасти — исчезли. Только вдали виднелась в дымке одинокая гряда гор, отдельные деревца и кустарники оживляли каменистую почву равнины. Жара спала, и, казалось, наступил мягкий летний вечер, которым надо было наслаждаться и радоваться.
Дюмарест оглянулся, рассматривая их очередное жилище, созданное Тормайлом. Дом был добротным, каменным, с пристройками, колоннами, террасами и черепичной крышей. Вокруг него раскинулся фруктовый сад, яркая зелень которого должна была радовать глаз, с ухоженными дорожками, цветниками с удивительными цветущими растениями, уютными беседками и клумбами.
— Здесь очень красиво, — тихо сказала подошедшая незаметно Майенн. — Эрл, любимый, если бы у нас с тобой когда-нибудь мог появиться именно такой дом, то я была бы по-настоящему счастлива. В этом доме был бы просторный холл, несколько комнат для гостей. Были бы спальни, гостиные, кабинеты и детская. Детская комната для наших детей, Эрл. Я еще не настолько стара, чтобы не быть способной подарить тебе сыновей, Эрл.
И дочерей, которые будут петь так же волшебно, прекрасно, как их мать. Он мог бы иметь такой дом, подумалось Эрлу, а для некоторых мужчин — это все, чего бы они желали в этой сумбурной жизни. Награда, замена, приз за его несбывшуюся мечту о родной Земле, которую он так давно и так безуспешно ищет. Противовес далеким, голым, заброшенным планетам, которые он видел или должен был узнать в своих бесконечных поисках.
Дюмарест повернулся к Майенн лицом, увидел сверкающую бронзу ее волос, нежный овал лица, блестящие большие глаза. Он осторожно коснулся ее матовой кожи, чувствуя биение крови, жизни, неистового желания и любви. Он почувствовал вдруг всю ее хрупкость, беспомощность, одиночество и понял, что он просто обязан защитить, укрыть ее от невзгод, как любой мужчина — любимую женщину.
— Эрл? — она нежно смотрела на него, коснулась рукой его лица, и спросила чуть тревожась, — что-нибудь не так, любимый?
— Нет, все в порядке.
— Не лги мне, Эрл. Я всегда очень чувствую твой обман.
— Все хорошо, не волнуйся.
Ее было очень легко убедить. Она успокоилась, улыбаясь, и расслабилась в его объятиях.
— Мне очень хочется, чтобы у нас все было свое, Эрл. У тебя и у меня. У нас.
— Позже.
Она не спорила, почувствовав вдруг всем женским существом его острое желание остаться одному, решить, обдумать что-то. Она тихо сказала:
— Я выбрала для нас комнату в этом доме; третья слева после столовой. Ты не задержишься здесь слишком долго?
— Нет…
Дарока наблюдал, как Майенн вошла в дом. Он смотрел на нее несколько мгновений, а потом направился туда, где стоял Эрл.
— Она очень красива, Эрл. И ты никогда не узнаешь, как я завидую тебе и ревную. — Дарока помолчал немного и, не слыша ответа, продолжил. — Я говорю банальные вещи, но старые привычки умирают долго, а вся моя жизнь, в сущности, прошла за пустыми и тривиальными беседами. Но с тобой я искренен. Майенн любит тебя и может сделать счастливым.
Дюмарест тихо ответил:
— Возможно.
— Ты сомневаешься в ней? Нет. Здесь что-то другое. — Он прислушался к громкому голосу Чома, доносившемуся из-за приоткрытой двери. — Ты только послушай, что говорит этот болван. Он пытается уговорить Карна жить ради своей выгоды: пиратствуя или что-либо еще. Но он попусту теряет время. Наш капитан — человек совести и чести. Он будет выполнять свои обязанности, не смотря ни на какую личную выгоду.
— Ты очень устал, — заметил тихо Эрл, — тебе надо поесть и отдохнуть.
— Я сделаю это позже, когда немного приду в себя. А сейчас, стоит мне только прикрыть глаза, как я снова вижу твою спину на фоне утеса, чувствую одновременно и полное бессилие и острую необходимость защитить тебя… Есть и еще кое-что. Чом считает, что все наши злоключения уже окончены. Я же совсем наоборот. Впрочем, как и ты, я полагаю.
— Да, — тихо согласился Эрл, — я не думаю, что все осталось позади…
Он проснулся и тотчас же понял, что что-то не так. Он перевернулся, оглядываясь, и понял, что Майенн рядом нет. Майенн исчезла, он находился один в их комнате, окно было открыто, и ветки деревьев тихо покачивались, словно шепча о чем-то. Эрл лежал на роскошной кровати, вся обстановка комнаты подчеркивала роскошь, богатство: серебро и хрусталь, дерево и фарфор. Его взгляд остановился на роскошном персидском ковре, покрывавшем пол, перешел на кресло. Дюмарест окончательно проснулся и быстро оделся. Он приоткрыл дверь в ванну, затем на кухню, потом коснулся рукой третьей двери. Комната за ней была необычной, пол устлан деревянным покрытием, на стенах — картины, цветы, орнаменты, ручные поделки, изготовленные, как казалось, руками искусных мастеров прошлого…
— Тебе нравится это, любимый?
— Майенн?! — он быстро обернулся навстречу призрачной фигуре, видневшейся в дверном проеме. Свет был неярким, приглушенным; Эрл пристально всматривался в черты возникшей женщины, ощущая смутное беспокойство. Он вдруг осознал, что это была вовсе не Майенн…
— Снова ты, — выдохнул он устало, — вездесущий Тормайл.
Она улыбнулась, подошла ближе к нему и взглянула прямо в глаза. Она, или он — Тормайл в обличье Лолис — была одета так же, как и раньше, у ручья: воплощение молодости, чистоты, красоты и желания. Но он заметил и новые черты. Прежняя Лолис была так же молода и прекрасна, но ее лицо выражало легкое недовольство и чувство превосходства, с легким налетом ограниченности и эгоизма. Сейчас в ее взгляде Эрл уловил новую для себя глубину чувств, переживаний и ощущений. Ее волосы также сменили оттенок: они стали почти золотисто-каштановыми, а не темными, ореховыми. Слегка изменился и тембр голоса, став ниже, богаче по оттенкам, бархатистей. Симбиоз Майенн и Лолис, грустно и обреченно отметил Дюмарест. Новое вещество, добавка чужих компонентов, синтез… — и результат…
— Я спросила, как я нравлюсь тебе такая, любимый, — она медленно скользнула взглядом по комнате, — я сделала все это только для тебя.