— Я хочу знать, к какому волшебству ты прибег, чтобы добиться для нас доступа ко двору. Чьи тайны оказались столь интригующими…
Джилли с сомнением взглянул на мрак, зарождавшийся в глазах Маледикта, и попытался потянуть время с ответом:
— Я встретил одного парня, который знает твоего Януса.
Лицо Маледикта стало непроницаемым, словно захлопнулись ставни на окне:
— Вот как.
— Знаешь ты парня по имени Роуч? Работал в «Быке» и при каждом удобном случае обворовывал клиентов.
— Роуч, — повторил Маледикт; в осмотрительно неторопливом тоне мелькнула искорка узнавания. — И что же он такого мог наговорить?
Джилли пожал плечами.
— Наши дороги пересеклись лишь на краткое мгновение. — Роуч, затаившись в темном переулке, напал на Джилли и попытался отнять у него добытое потом и кровью письмо со скандальным компроматом. Джилли, окрыленный успехом, без труда стряхнул глупыша Роуча и сообщил ему, что он тупица, раз пытается стянуть то, что даже не сможет прочесть. — И Роуч сказал, что Янус научил его читать. И еще сказал, что Янус убил свою девчонку.
— Роуч дурак, — отозвался Маледикт. — Лучше позабудь его и его слова, Джилли. — Маледикт встал и зажег от догорающей свечи новую. Но вместо того, чтобы обогреть комнату теплым светом, она своим пламенем лишь выманила тени, до сих пор таившиеся по углам.
С трудом оторвав от них взгляд, Джилли переключил внимание на язвительный тон Маледикта:
— Неужели у тебя не нашлось других дел, кроме как слушать, что говорит крыса из Развалин?
— К тому времени у меня уже было все, что нужно, — отозвался Джилли. Отобрав свечу у Маледикта, он пристроил ее рядом с кроватью, не переставая гадать, что заставляет кошмар оставаться поблизости. Его собственный страх? Или присутствие Маледикта?
— А точнее? — В голосе Маледикта слышалась настойчивость. — Я пока так и не узнал, что же это за тайна — и как много от нее зависит?
— Непристойное письмо маркиза Де Герра своей сестре, — ответил Джилли. — Не самого советника, а его племянника. Однако этого оказалось вполне достаточно.
— Ты что, взломщиком заделался? — удивился Маледикт. — Не представляю тебя в этой роли. Слишком уж ты крупный.
— Я перенанял Ливию у Де Герра, — признался Джилли. — Покидая службу, она стянула письмо.
— Весьма разумно, — насмешливым тоном произнес Маледикт. — Только вот, Джилли, неужели тебе не приходит в голову, что и в доме Ворнатти сейчас полно всякого сброда? Сам старый развратник, его любовник-шантажист, служанка-воровка…
— И юнец-убийца, — добавил Джилли, намереваясь лишь слегка поддразнить Маледикта, однако образ Ани, не желающий оставить его сознание, превратил эти слова в дерзкую насмешку.
Брови Маледикта сошлись, выдавая поднимавшуюся в нем волну гнева.
— Посмотрим, сочтет ли Ласт меня столь же забавным, как счел ты. Возвращайся к своим снам, Джилли. — И Маледикт стремительным, яростным движением потянулся к свече. Джилли перехватил его руку.
— Мэл, не надо, — попросил он.
— Что, боишься темноты? — спросил Маледикт. Он высвободился, но едва не упал, споткнувшись о книгу, что лежала у кровати на полу. — Неудивительно, учитывая, какую ерунду ты читаешь. — Он швырнул «Книгу отмщений» Джилли на одеяло и зашагал к двери.
— Что ж ты такой ранимый, — сказал Джилли. — Я вовсе не хотел тебя обидеть.
Но три года сытой жизни и усердных занятий не прибавили юноше умения доверять.
Маледикт упал в кресло, положив ноги на кровать Джилли.
— Ласт будет добираться сюда слишком долго. Мне надоело ждать.
Глаза юноши стали черными словно тень; у Джилли пересохло во рту, когда он представил, как из темноты, окружающей Маледикта, к нему тянется рука Ани. После ухода мальчика Джилли смотрел на пламя — и в этом неверном свете видел хоть какое-то, пусть слабое, утешение — до тех пор, пока свеча не догорела одновременно с первыми лучами солнца.
Маледикт стоял, очерченный сернистым свечным светом — такой свет непременно сопутствует подобного рода официальным поводам, лестным для престарелых распутников и дам, а также добавляет роскошного блеска цветущей молодежи. Бальная зала королевского дворца представляла собой полукруг, обрамленный садом с выпуклой стороны, золочеными дверями — с противоположной. По особым случаям король распахивал двери, и они, складываясь веером, разъезжались в стороны, превращая полумесяц залы в круглую луну. Зала служила для развлечений знати — с весны и до осени, а если зимняя скука становилась невмоготу, то и зимой.
В вестибюле Ворнатти, державшийся за спиной Маледикта, расписался в гостевой книге. Юноша сделал это прежде, и Джилли добавил свой росчерк в строке «Сопровождающая прислуга».
Ворнатти резко захлопнул книгу, к раздражению тех, кто пытался через его плечо прочесть имя нового участника собрания.
— Неужели не хватает благоразумия дождаться, пока мы войдем?
Маледикт слушал вполуха, поглощенный созерцанием залы. Одна-две танцующих пары замедлили шаг, обратив взгляды на вход. Кучка знатной молодежи заняла места за столами, крытыми зеленым сукном, — предстояла бесконечная ночь игры. Словно частицы солнца, захваченные и теперь возвращающиеся обратно на небо, сверкали драгоценности. Мраморные полы были выложены мозаикой, повторявшей узор разбитых раковин, а сама комната словно покачивалась на волнах океана платьев и кружев, похожих на морскую пену. От едва заметного движения в нишах и у выходов трепетали и перешептывались серо-голубые портьеры.
Маледикт в нерешительности остановился в дверях. Стоит ему войти — и игра станет неминуемой, какой бы конец его ни ждал. Стоит отступить — и он лишится приза, к которому стремился всей душой. Нет, подумал юноша, он ошибается: пол напоминает не волны, а призрачные крылья, взмывающие в сумеречное небо. Гарда меча впилась в трясущиеся пальцы, от затылка вниз по напряженной струне позвоночника пробежала — и исчезла — конвульсивная дрожь. Он сделал шаг вперед.
В этот вечер Маледикт был облачен в платье сдержанного голубино-серого цвета — и все же приковал к себе внимание всех присутствующих. Поклонился тем, кто последовал по траектории собственных взглядов и приблизился, чтобы его приветствовать. Один дворянин с огненно-рыжими волосами, широкоплечий и худощавый, поднял на Маледикта глаза, полные ненависти, но все же пересек ползалы, отвесил церемонный поклон и поздоровался:
— Барон Ворнатти.
— Ах, маркиз! Полагаю, вы не знакомы с моим воспитанником Маледиктом.
Маркиз кивнул.
— Маледикт. Я… приветствую вас.
— К чему такая официальность? — произнес Маледикт. Он услышал, как Джилли, стоявший поблизости, судорожно вздохнул, и с сухой улыбкой продолжил: — Когда, казалось бы, мы с вами так хорошо знакомы. Скажите, сэр, как поживает ваша милая сестра?
Лицо Де Герра стало каменным. Развернувшись на каблуках, он зашагал прочь. Ворнатти расхохотался.
Джилли поспешно заговорил:
— Будь осторожен, Мэл, он весьма вспыльчив. А вспыльчивых людей нелегко удержать с помощью их тайн. Даже примерно не могу сказать, сколько пройдет времени, прежде чем он нанесет тебе удар. Знай я, что ты скажешь что-то в этом роде, никогда бы не поделился с тобой содержимым того письма.
— Не суетись, Джилли, — успокоил его Маледикт. — Я сказал это лишь забавы ради.
— Забавы? — переспросил Джилли. — И кого же ты хотел позабавить?
— Себя, — отозвался Маледикт. — И не надо нотаций. Лучше скажи, кто все эти люди.
На губах Ворнатти снова заиграла улыбка:
— Верно, Джилли. Продемонстрируй-ка, насколько хороша твоя память на лица.
— Джентльмен в углу — Доминик Исли, лорд Эхо; быть может, даже тебе, Мэл, доводилось слышать о нем. Он возглавляет Особый отряд Эхо — свою личную шайку скупщиков краденого, собирателей долгов и висельников.