Юноша, вздрогнув всем телом, отдернул ладонь. Сколько времени он пялился на Ласта, как бешеный пес? Он коротко поклонился, изысканно щелкнув каблуками, чтобы позабавить Ариса, и сбежал в залу. Внутри него слышался истошный визг Ани. Второй раз… быть так близко — и не нанести удар… «Еще рано», — проговорил Маледикт, обращаясь к жару в крови.
Ступив на паркет, он заметил, что Джилли внимательно смотрит на дверь, ведущую из залы — и снова свернул с пути. На сей раз ему удалось достичь безопасной гавани рядом с Джилли.
— Мне нужно выпить.
Джилли стал сосредоточенно извлекать из кармана флягу.
— Чего хотел король?
Пожав плечами, Маледикт небрежно опустился на скамью и вытянул ноги во всю длину, не позволяя Джилли присесть рядом.
— Научить меня танцевать. И отчитать за поведение. Все мои танцы поделены между ним и Мирабель. — Маледикт ссутулился, уныло изучая носки своих лакированных туфель.
— С Мирабель я покончил, — сказал Джилли. — И, по-видимому, пока я с ней разбирался, она обчистила мои карманы. Извини, Мэл, фляга пропала.
— Джилли! — воскликнул Маледикт. — Что значит какая-то фляга, когда ты заставил ищейку бросить мой след? О большем я и просить не смею.
— Неподходящим в ее глазах тебя сделала простая правда, — пояснил Джилли, несколько озадаченно похлопывая себя по карманам, словно стараясь припомнить точно, когда именно исчезла фляга.
— Правда? — переспросил Маледикт; в животе словно змея зашевелился холод. — Какая такая правда?
Что состояние Ворнатти тебе не светит.
— Подумать только, отсутствие состояния может принести пользу! — Злорадная усмешка на лице Маледикта угасла. Он подошел к Джилли, дотронулся до его щеки. — А это что?
Джилли коснулся царапины на скуле.
— Мирабель не особенно обрадовалась тому, что мне пришлось ей сказать.
— Хочешь, я отплачу ей за это? — предложил Маледикт. Едва побежденная ярость вновь взыграла, найдя новую цель. — Раструблю повсюду, что она мне не нужна. Если за ней охотятся кредиторы…
— Нет, — возразил Джилли. — Оставь ее в покое. Она — как злобная крыса. Лучше не загонять ее в угол.
Маледикт вздохнул.
— Отвези меня домой. Меня утомили причуды двора, а от придворных просто тошнит. Я не могу убить тех, кого хочу, так зачем оставаться? — Он дернул Джилли за волосы, еще раз прикоснулся к красной отметине на щеке, смахнув выступившую на царапине капельку крови, и направился к главному выходу из залы.
Толпа скоро разделила их, и Джилли, не в праве проталкиваться сквозь людей из опасения оскорбить прикосновением благородную плоть и тонкие чувства, лишь наблюдал за тем, как ускользает Маледикт.
— Бежишь домой к своему хозяину, верный пес? — Рядом, как черт из табакерки, возникла Мирабель. Джилли промолчал. На балконе, скрытый от глаз, он мог высказать то, что думал. Здесь любое неосторожное слово означало порку.
Она кружила, излучая гнев и опасность, словно хищная тварь. Проведя пальцем по спине Джилли, Мирабель прошептала:
— Ты машешь хвостом перед всеми? Или только перед Ворнатти?
Джилли до крови прикусил губу.
— Он прислушивается ко мне. Я могу наплести ему такого, что он вас обоих прогонит…
— Мирабель, — проговорил Маледикт, вернувшись. Глаза жарко пылали на его бледном лице. — Будьте осмотрительны. Сплетня — нож, и он уже у вашего горла. Вам бы хотелось, чтобы я надавил сильнее?
Джилли пробрала дрожь от тихого гнева в голосе Маледикта, от изумления в глазах Мирабель, от этой внезапной переоценки его статуса в доме Ворнатти.
— Идем, — позвал Маледикт, схватил Джилли за руку и потащил за собой, не обращая внимания на знатных господ, что попадались на пути.
— Главный выход с противоположной стороны, — поправил юношу Джилли. — Мэл, ты не должен был меня защищать.
— Мы пройдем через сады и так избавимся от новых демонстраций благородных манер. Мое настроение сейчас напоминает острие моего же меча и ищет возможности выплеснуться. — Маледикт спрыгнул с перил балкона на землю — высота была четыре фута. Джилли последовал его примеру и беззвучно приземлился на мягкий мох.
У входа в зеленый лабиринт сада, отделявший их от дороги, Маледикт жестом остановил Джилли. Они отступали, пока не оказались в густой тени статуй и кустарника; отсюда открывался вид на затемненный балкон на той половине, что занимал король. В полумраке виднелись две стоящие фигуры; у их ног настороженно поднял голову огромный пес, втягивая ноздрями ночной воздух.
— …буду рад познакомиться с твоим мальчиком, Мишель, невзирая на незаконность его рождения. Привози его, как только он прибудет сюда. Нам при дворе нужно как можно больше молодых людей — не таких испорченных, как мы. Довольно с нас траченных молью тайн и интриг, что заквашены на давно минувших битвах.
Послышался голос Ласта:
— Юность — не такой уж подарок, Арис. Некоторые юноши таят угрозы и скрывают тайны ничуть не хуже стариков.
И снова — Арис:
— Ты говоришь о воспитаннике Ворнатти. О Маледикте.
— Именно.
— Он всего-навсего молодой человек, алчущий наслаждений и удовлетворения собственных желаний.
— Он движим ненавистью и голодом, которые горят в его глазах. — Ласт качнул тростью, сбив розы с ближайшего куста.
— Ммм… — протянул король. — Ничего подобного в его глазах я не замечал. В твоих, впрочем…
— Ты глупец, Арис. Я скажу тебе то, что слышал, передам шепот, который витает в воздухе при дворе. Одно слово — ветер шуршит им, как осенними листьями — и слово это «ведьма». Все знают, что такое этот Маледикт: проклятая тварь.
— Ты говоришь, как деревенский старовер, которому в каждой тени мерещатся прежние боги. Но ты забываешь: твои ведьмы сгинули вместе с богами. Без силы, которую они черпали у богов, они лишь вместилища злобы. Маледикт производит впечатление приятного юноши, пусть ему и не повезло с наставником.
Ласт проворчал:
— Глупец, дважды глупец. Влюбиться в женщину из клана Ворнатти, которая не принесла ни здорового ребенка, ни власти, и теперь еще защищать эту тварь. Его коснулась Чернокрылая Ани, сделала Своим любовником…
Джилли задрожал, стоя внизу под балконом; Маледикт придвинулся к нему ближе, то ли желая поддержать, то ли — укрыться самому.
— Мишель, суеверие — отличительная черта дураков, — заметил король.
Губы Ласта плотнее сжались, он скрипнул зубами. Ласт прошествовал к выходу, и гончая зарычала ему вслед. Сняв венец, Арис зачесал волосы назад, потом снова надел атрибут королевской власти?
— Подслушивание принято при дворе. Вижу, ты овладеваешь хорошими манерами. — Вглядываясь в тени, Арис буквально пригвоздил Маледикта и Джилли озорным взглядом. Глаза короля сверкнули: — Но не забывай о благоразумии.
Маледикт резко отдернул руку, лежавшую на бедре Джилли. Джилли поспешил замереть в поклоне.