Виталик воспрянул духом.
Юлька увидела Гошку.
Ни слез, ни чего-то подобного Виталик не дождался. Юлька приблизилась к брату и стала с интересом рассматривать. Так глазеют на незнакомого человека, сбитого машиной.
Следом из кустов выбрался Лешка Букин. Струйки пота текли из-под низко надвинутой каски. Рукава гимнастерки Лешка закатал до локтей. Ну, форменный гитлерюгенд...
Должно быть, Лешка находился при Юльке в роли адъютанта. Под присмотром. А то вдруг в нем вообще фюрер проснется.
Прилетел Симонс, повисел над головами, отыскивая подвох всеми приборами. Не нашел и улетел на посадку. На бортах и фонаре не было заметно ни единой царапины, а ведь совсем недавно "калашников" Вита сильно попортил его машину. Успел починить? Или новую раздобыл?
Сел вертолет, наверное, прямо посередине улицы - а то в овраге где? Симонс продрался к игрокам уже пешком. Судя по шороху в зарослях, он пришел не один, а с отрядом солдов, которые быстренько оцепили место сбора.
Альберт красноречиво передернул затвор.
Догадливый и рассудительный Симонс был последней надеждой Виталика. И тоже напрасной.
Симонс потрогал Гошку носком полевого ботинка, как потрогал бы дохлую мышь на тротуаре.
Виталик вспомнил, где раньше такое видел. У себя дома.
Он с родителями смотрел программу "Время". Не то, чтобы любил, но комната у них была всего одна, и в ней работал телевизор.
Показали там труп. Убитого в перестрелке: Югославия, а может, Азербайджан. Что Вит, покойников по телевизору не видел. А тут - будто ножик воткнули.
Человек лежал лицом вниз. Одна рука придавлена телом, другая вытянута сжимала АКМ. Из-под головы вытекал ручеек крови и пропадал в открытом люке канализации.
Родители спокойно разговаривали, пили чай. Мама недовольно покосилась на экран и продолжила рассказ о костюме, который предложила для Виталика знакомая на работе.
- Вить, принеси воды, - сказал папа.
Он думал, где занять денег, потому что костюм мама решила брать.
Виталик взял ведро. Вышел во двор, поставил под кран. За миг до того, как ледяная струя вырвалась из горловины, Виту показалось: это будет не вода, а кровь. Просочилась сюда через тысячи километров по трубам и коллекторам.
Прозрачный поток ударил в оцинкованное дно. Виталик наполнил ведро и пошел в дом за другим. Унести два подряд он пока не мог.
- ...Товьсь! - голос Берта опять выдернул Вита к стене.
Больно будет?
Виталик не раз представлял, как стоит перед таким вот строем. Встретив в книжке или фильме сцену казни, обязательно примерял ее на себя. Поднимался на эшафот под барабанную дробь, ощущал неприятную веревку на шее, чувствовал ногами жар костра, сглатывал от высоты обрыва, откуда вот-вот должен был прыгнуть. Сам прыгнуть, не ожидая позорного толчка в спину.
Представлять что-нибудь этакое в деталях ему было легко. Прицеливание в грудь, команда "Пли!", клубы дыма.
Но теперь целились по настоящему. Трое в грудь, а маленький Букин - в живот.
Виталик вдруг понял: как на убитом Гошке, на нем больше не было военной формы, бронежилета и выращенных мускулов. Джинсы, старые кроссовки, белая когда-то футболка с Чебурашкой.
"Кривальность" выталкивала. Но куда?
- Стой! - крикнул Берт.
Виталик вздрогнул, как если бы услышал то самое "пли".
- Ну чего еще? - буркнула Юлька.
- Последнее слово, - официально произнес Берт. - Осужденный, тебе есть что сказать?
- Д-да... - разлепил губы Вит. Голос он успел сорвать, когда орал, что игру надо остановить.
Ряд стволов расстроился. Только "шмайссер" продолжал смотреть в живот.
- Ну, - сказал Берт, - говори.
Виталик сделал шаг вперед - и оступился.
Упал на одно колено. В ладони воткнулись мелкие камешки - у стены их были россыпи.
- Ноги не держат, - скривилась Юлька.
Умирать надо было стоя.
Второе колено Виталик тоже подтянул к груди. Теперь он сидел на корточках, упираясь руками в землю.
Прыгать вверх из такого положения не очень удобно. Но стоило рвануться вдоль стены вправо или влево - срезали бы моментально. А так...
Толстую ветку, уходящую за стену, Вит приметил еще когда шел сюда. Ну, когда все видел со стороны. Встал точно под ней. И словно раздвоился. Один думал, вспоминал, а другой был занят планом побега. Сейчас он наконец-то стал не вторым, а первым. Взял управление на себя.
Раньше всех сработал, конечно, "шмайссер". Вит почувствовал, как застучала по ногам кирпичная крошка. Он уже висел на ветке - какая ветка, целый сук! - и был повернут к расстрельщикам боком.
Подтягивался Виталик плохо. От силы раза четыре. А вот подъем переворотом ему давался неожиданно легко, - пожалуй, единственное из упражнений на турнике, да и не только на турнике, если честно. Вит мог вертеться так, пока не закружится голова. Теперь же вовсе сделал свой самый быстрый подъем в жизни. Джеки Чан бы гордился.
Но даже это не могло спасти. Если бы не Симонс.
Игроки, кроме Лешки, опомнились, когда Вит уже перебирался с ветки на стену. Опомнились и стволы: Юлькина "М-16", Бертов "мини-узи" и пистолет Симонса. Свой огнемет перед расстрелом Максим отложил. Но раньше всех опомнились его солды. Еще до того, как трое старших расстрельщиков нажали курок, вся команда угодила под перекрестный огонь. Плотный и болезненный.
Симонс, скорее всего, отдал приказ стрелять, как только свистнет хоть одна пуля. И забыл отменить. Может, и вспомнил бы, да Лешкин "шмайссер" помешал.
Короче, все, предназначенное Виту, прошло стороной.
Спрыгнуть со стены оказалось труднее, чем забраться. Вроде та же самая, а кажется выше. Ноги больно впечатались в грунт. Вит упал на четвереньки, и рывком, как бегун с низкого старта, ринулся в чащобу садовых джунглей.
Здесь он никогда не был, хотя мимо проходил много-много раз. Дорогу выбирал по наитию.
По стене лупили солдовские и боевые пули. Орали игроки; рявкал Симонс, запоздало приказывая не в меру усердным телохранителям прекратить огонь. Затрещал, падая, спиленный со стены дубок.