И Замок исчезает.
10
В нашем мире день.
Мы попадаем в уютную тимуровскую кухню, валимся на стулья и вдруг начинаем хохотать. Наверное, это истерика. Не знаю. Но похоже.
На кухне все так же. Тикают настенные часы, гудит холодильник, за окном, грохоча, едет трамвай. На столе валяется разодранный конверт. Без марки.
Тимур вдруг вспоминает.
— Кир, я — идиот, мне надо срочно тетке позвонить! Блин, убьет же нафиг, нас же почти месяц не было.
Он кидается к лежащему на холодильнике телефону и вдруг осекается.
— Так. Стоп. За месяц бы зарядка села. У меня ее и так на два дня только хватает, я же музыку в плейере слушаю.
Потом поднимает глаза:
— Кир, какое число было, когда мы попали в Замок?
Пожимаю плечами. Понятия не имею. У меня не получается следить за датами.
Раздается телефонная трель. Тимур зажмуривается и отжимает зеленую кнопку.
— Алло. Что? Привет, Алин. У себя, да! Молока? Ладно, куплю. Ага, давай.
Заканчивает разговор и осторожно кладет мобильник на стол.
— Кир, нам приснилось всё, да? Сестра звонила — молока попросила купить. Здесь и часа не прошло, Кир.
Приснилось? Я осторожно встаю на ноги. Память тела подсказывает, что рядом должны быть костыли, что надо на что-то опереться. Но ноги держат. Легко делаю шаг, два. Смотрю на свое отражение в стекле кухонного шкафа. Горба нет. Нет и всё.
— Нет, не приснилось, — говорит Тимур и мы одновременно дотрагиваемся до груди.
Два тяжелых серебряных медальона на месте, — Значит, и летать мы тоже можем.
Тим "на минутку" убегает в свою комнату и пропадает. Встаю у окна и смотрю на красный автобус, в который заходят люди. Народ спешит по своим делам, да и мне пора. Иду в комнату, чтобы попрощаться.
— Я на Кирова. Буду искать ребят.
Тимур захлопывает альбом с фотографиями. Встает и убирает его в тумбочку.
— Я с тобой.
— Зачем?
Он пожимает плечами:
— Затем. Мало ли, вдруг какая помощь будет нужна. И вообще, у тебя денег даже на метро не хватит.
Кривлюсь. Подумаешь. Как будто я когда-нибудь за билет платил. Но Тимура не переубедишь, он упрямый.
— И это… жара на улице, а ты в свитере своем.
Свитер остался после Замка. На вороте еще видны темные пятна. Кровь Айше толком не отстиралась. Другой одежды у меня нет. Только то, что там было — джинсы, белье и ботинки.
Тимур критически меня оглядывает.
— Мда… мое тебе, конечно великовато будет. Хотя, погоди, мама вроде собирала мои старые вещи, чтобы потом раздать, может, остались, — он вылетает в родительскую комнату. Я иду следом, но не вхожу. Стою в коридоре и смотрю на то, как Тимур без сожаления потрошит шкаф.
В старом пакете из Икеи он находит то, что нужно. Здесь и джинсы и футболки и рубашки. Я думаю о том, что нам бы очень пригодились эти вещи. Валерке, Деньке и Рустику, девчонкам.
В простой белой футболке, летних светлых брюках и старых тимуровских кроссовках я выгляжу обычным школьником на каникулах. Длинные волосы, едва виднеющаяся серебряная цепочка. Будто неформал из тех, кто гоняет на скейтах и роликах по центральным улицам. Я много таких видел. Только лицо выдает. Глаза "тяжелые".
Тимур наблюдает за моим преображением с улыбкой.
— Хорош. Жалко, что Айше не видит.
Вспыхиваю.
— Причем тут она?
— Да ни причем, — пожимает он плечами и ржет, — Так, к слову пришлось. Эй, ты чего? Ну, шучу я, шучу. Да, дурак, и шутки у меня дурацкие, сам знаю.
Глупо это. Я ведь ее уже больше никогда не увижу. Ее, Лату, Лейку, Шеля, всех остальных. Ведь не попрощались даже. Только сейчас это понимаю.
Тимур озабоченно на меня смотрит.
— Все серьезно, да?
— Что? — не понимаю я. Тимур вздыхает и начинает объяснять как маленькому:
— С Айше все серьезно? Нравится она тебе?
Еще больше краснею.
— Нет! Да. Наверное.
Смешно это со стороны. Я в этом не разбираюсь. Я же калека. Был.
Тим кладет мне руку на плечо.
— Не переживай. Так бывает. Поехали уже, пора. По дороге к моим заскочим, я молоко отдам.
Жарко сегодня. После Замка жара кажется нереальной. Я радуюсь тому, что я в нормальной одежде.