Тимур наливает нам обоим крепкого чая.
— А время-то уже аховое, — мрачно говорит он, глядя на часы. Половина третьего ночи.
Завтра утром ему ехать в больницу, узнавать о Валерке. Мне туда нельзя. Мне вообще нельзя ни в какие государственные учреждения.
Почему здесь, в нашем мире, я чувствую себя, будто меня заперли в темной комнате?
Ложимся спать. Тимур у себя, а я на полу в зале, рядом с диваном, на котором Сашка спит. Он предлагает мне лечь в родительской спальне, но я не могу. Это неправильно. В конце концов, он кидает в меня одеялом и подушкой и говорит, что я еще упрямей, чем он.
Я думаю об этом, перед тем как заснуть. О том, что никто не звал меня упрямым. Я и не был таким, наверное.
Вспомнилось то, что сказала на одном из занятий Фиона.
Замок меняет людей. Может быть, сначала вы не заметите этого и будете жить, как жили прежде. Но однажды поймете, что всё изменилось. Это не хорошо и не плохо. Вы просто становитесь самими собой, какими должны быть изначально, без масок и придуманных ролей. Вы становитесь Людьми, которые умеют летать.
На диване тихо сопит во сне Сашка. Наверное, она тоже из тех, кто хочет если не мир вокруг, то хотя бы себя изменить. Понравилось бы ей летать? Не знаю.
Но она бы точно научилась.
И Валерка бы научился. Потому что он тоже меняет мир. Если бы не он, меня бы не было сейчас. А Рыжая бы точно нарвалась на какие-нибудь неприятности.
А Леська-скрипачка, что играет на переходе, меняет мир для тех, кто ее слушает. Она ведь и правда талантливая. Мне в десять раз меньше денег кидали, даже если я целый день сидел. А она за три часа собирала так, чтобы и себя прокормить и отца-алкаша.
Чтобы менять мир не надо делать подвигов, доходит до меня.
Надо просто жить и помогать другим. Хоть чуть-чуть, но постоянно. Всем вместе, а не поодиночке. Не убегать и не прятаться, не закрывать глаза и не проходить мимо. Вот и все.
Я засыпаю с этой мыслью, и мне становится спокойней на душе.
По крайней мере, я знаю что делать дальше.
Глава 12
Я плохо сплю. Первый раз просыпаюсь, когда звонит будильник у Тимура. Он встает, начинает греметь на кухне посудой, насвистывает. Делать что-то тихо у него не получается. Смотрю на Сашку. Она спит, закутавшись в плед, только ресницы вздрагивают. Наверное, очень испугалась вчера.
Можно еще поспать, но надо в туалет. По пути обратно заглядываю на кухню. Тим жарит себе яичницу и наливает кофе.
— Который час?
— Половина восьмого, — отзывается он, — Чего вскочил, спи.
Пожимаю плечами. Может, потом. Пока просто хочется посидеть на уютной кухне и послушать, как за окном начинается теплый летний дождь.
— Завтракать будешь? — буднично спрашивает Тимур. Я и забываю, что для него завтракать вот так на кухне каждый день — нормально.
— Не хочу, спасибо.
— Как хочешь, — покладисто говорит он, начиная есть яичницу прямо со сковородки, — Сашка спит? Герой, бляха-муха. Проведешь с ребенком воспитательную беседу на тему сбегания из приютов?
— Я? — изумленно поднимаю глаза. Тимур подцепляет на вилку сосиску.
— А кто, я что ли? Слушай, ты у нас спец по уличной жизни. Расскажи пару занимательных историй, навроде вчерашней, скажи, что лучше дом, крыша и трехразовое питание, чем мотаться по улицам в поисках приключений на свою ж. пу.
Он, похоже, не шутит. Сосредоточенно жует, запивает чаем из любимой кружки.
— Тим, — начинаю я мягко, — Я ведь тоже мог в приюте жить. А жил на улице. Как я ему объяснять что-то должен?
— Слушай, — Тимур со стуком кладет вилку на стол, — Этого пацана могли вчера изнасиловать. А может и убить, чего жалеть-то. И характер у него не то что у твоего Валерки или у тебя, он сломаться может запросто. Видел ведь истерику вчера.
Я чуть не проговариваюсь, что Сашка — девчонка. Но осекаюсь. Это не моя тайна.
Тимур прав, конечно, она на улице не сможет. Точнее сможет, но уже прежней не останется. Сломают.
— Видел, — говорю я и соглашаюсь, — Хорошо, поговорю.
Он допивает кофе и встает:
— Всё, я погнал в больницу, потом в магазин забегу.
Он торопливо засовывает в карман часть денег, лежащих на холодильнике. Они от его родителей остались. Тим все рассказал, когда мы из Замка вернулись.
Он уходит, а я снова ложусь спать. Меня убаюкивает идущий за окном сыпучий летний дождик.
Второй раз меня будит Сашка. Она встает с дивана и очень тихо выходит. Другой человек не проснулся бы, но у меня чуткий сон. Выжидаю пару минут, думая, что сейчас раздастся шум воды из ванной, но в квартире все так же тихо.
Я нахожу ее на кухне. Сашка сжимает в ладони деньги, оставленные Тимуром.
— Положи на место, — говорю я спокойно. Она вздрагивает и роняет купюры. Краснеет, но дерзко вскидывает голову.
— Ну и что ты сделаешь? Ментам сдашь?
"Воспитательную беседу буду проводить", чуть не обещаю я вслух. Но молча нагибаюсь за деньгами и кладу их на место.
— Жихарева, ты сейчас сядешь и всё мне расскажешь, — решаю я расставить все по своим местам. Сашка от меня шарахается.
— Откуда ты знаешь?
Она боится, что ли. Кого? Меня, над которым смеялась?
— Сашка, это я, Кир, — говорю я. Она непонимающе смотрит. — Ты мне помогла сбежать, когда мы ездили в зоопарк.
У нее сейчас странное лицо. Как будто она призрака увидела.
— К-кир? Но ты же инвалид…то есть…
— Урод? Калека? — не удерживаюсь от иронии я.