Она стояла с ним на берегу Теплого озера и смотрела, как из-за гряды Куэквуня восходит солнце: вода в озере густая и темная, как мазут, вспыхивала под его лучами глубокими малиновыми бликами. Рядом стояли его друзья. Капитан Варг. Олег и Надя, Павел... Они всегда были рядом. Даже тогда, когда были врозь. Потому что - иначе нельзя.
Только в последний свой полет он не взял ее. Потому что там он должен был быть один, чтобы одному распорядиться своей жизнью... Она закрыла лицо ладонями, боясь, что сейчас расплачется. Павел, должно быть, понял, прикоснулся к ее руке и тихо погладил. Она ответила ему слабым пожатием, не ощутив его успокаивающей ласки, потому что все еще была далеко отсюда. Павлу захотелось укрыть ее пиджаком, защитить от ветра. Обнять. Сделать что-нибудь, чтобы она снова рассмеялась, сказала бы, что вот Веньку собаки не кусают, а на него рычат, но ничего такого он сделать не мог...
- Нина, - сказал он. - Не надо... Видите, эта репчатая дворняжка уже смотрит на вас с обожанием. А капитан, похоже, загулял.
...Они уже собрались уходить, когда из-за угла дома показалась грузная фигура Варга. Капитан тащил авоську с капустой, тяжело дышал, отдувался. Павел поднялся ему навстречу.
- Бог в помощь, - сказал он. - Погодка нынче жарковата для старого полярника.
- Не говорите, - пробурчал Варг. - Наказание одно... О, господи! Ну, слушай-ка, откуда ты? Давно ждешь? А я вот... - он кивнул на авоську, врачи, понимаешь, капусту жевать заставляют. Как все равно старого козла... Ну, чего стоим? Жарища такая...
Тут он увидел Нину, дотронулся рукой до фуражки.
- Здравствуйте! Капитан Варг.
- Александр Касимович, это сестра Вени.
- Вот оно что... - Он внимательно посмотрел на Нину. - Вы очень похожи на брата. Я рад, что вы пришли. Вениамин... мог стать моим сыном. Он был очень хороший человек, Нина. - Капитан говорил глухо, вся его грузность вдруг исчезла; Павлу казалось даже, что он стоит по стойке "смирно", а его распахнутый китель наглухо застегнут. - Он был очень щедрым человеком, Нина. Душевным щедрым. Я любил его... Я собирался не однажды навестить вас с мамой, но мне хотелось прийти к вам здоровым. Я не люблю бывать на людях больным... Ну... Почему мы все еще стоим? Прошу ко мне!
В квартире Варга царил продуманный, раз и навсегда установленный беспорядок. Кипы старых газет лежали на продавленном диване: Павел знал, что Варг занимается историей русского флота. А над большим рабочим столом висели фотографий Нади и Вениамина. Надя стояла на мостике отцовского буксира, щурила глаза и улыбалась, а Веня был заключен в овальную медную рамку.
Рядом, в таких же рамках, Висели фотографии старых друзей капитана, погибших на войне.
- Разговаривать будем во время еды, - сказал Варг. - Поэтому надо подать на стол. Разносолов не ждете, но кое-что есть.
Он вынул из холодильника тарелку с мочеными яблоками. Потом немного подумал к достал запотевший графин с водкой.
- Разбаловала вас столица, - сказал. Павел. - К рюмочке прикладываетесь. Мне, к сожалению, нельзя: я за рулем.
- А я тебя и не уговариваю, - проворчал капитан, - Мы выпьем с Ниной. По наперстку.
- С удовольствием, - сказала Нина. - Под строганину, да?
- Под капусту, - вздохнул Варг, - Тут разве строганину сготовишь, в эдаком пекле? Вы умеете готовить салат из капусты? С яблоками и с клюквой. И с постным маслом, конечно.
- Наверное, - сказала Нина, - Я попробую.
Варг увел ее на кухню, показал, что к чему, потом снова вернулся в комнату. Сел напротив Павла.
- Ну, - спросил он, - что нового?
- Да ничего вроде.
- Как Татьяна?
- Живет. Что с ней случится.
- И то верно. С ней ничего случиться не может, потому что она, человек не тебе чета, у нее жизнь на серьезную ноту поставлена,
- За то и ценим.
- Правильно. Вы еще себе дачу не присмотрели? Положительные северяне в вашем возрасте уже о старости думают. Собаку заведешь. Не баловства ради, а чтобы соседских ребят в строгости держать. Не присмотрели?
- Нет еще, - рассмеялся Павел. - Не присмотрели. Что-то вы сегодня меня все воспитывать взялись, на путь истины наставлять. Только у вас это подучается неуклюже, капитан...
Они не виделись всего полгода, но сейчас говорили как люди, расставшиеся по крайней мере несколько лет назад. Вспоминали смешные подробности, история, о которых на Севере не принято говорить, настолько они в общем-то обычны и будничны. И все потому, что встретились посредине Москвы два северянина, которым очень вдруг захотелось домой.
- А помнишь, как у Вени самолет разрисовали, когда он из-за погоды на Лабазной заночевал?,
Еще бы! Я даже знаю, кто это дочка Вутыльхина, Катерина. Написала на фюзеляже: "Веня плюс Надя равняется любовь". А потом кто-то еще и сердце изобразил... Венька целый час тряпкой орудовал пока не отмыл.
Это я тоже помню, - сказала Нина. - Венька писал.
Она стояла в дверях и ела кочерыжку.
- Я смотрю, Веня держал вас в курсе, - улыбнулся Варг. - Ну как, готова еда?
- Почти... Сейчас я доем кочерыжку, потом побью капусту с солью меж двух
тарелок, она даст сок, мы его сольем, чтобы убрать горечь и вот тогда можно будет сказать, что еда готова.
- Неудобно как-то получилось, - сказал Варг, когда Нина снова ушла на кухню. - Я ведь давно собирался навестить семью Вени... Ты давно с Ниной знаком?
- Только сегодня познакомился.
- Тоже. Все некогда было?
Павел поморщился.
- Александр Касимович, это вам не идет, нотации читать.
- Да уж правда. Не идет. Только к Нине следовало бы поехать в первую очередь. сначала к ней, потом ко всем остальным.
"Что-то уж больно громко", - подумал Пасам себе ужасаясь, сказал:
- Милая девочка, кто говорит. Ноги у нее красивые.
- Дурак ты, - тихо проговорил Варг. - У Таньки твоей ноги покрепче... Ты в бутылку не лезь, слушай. Напомнить хочу, что мужики, народ жилистый, на полюс летаем, врагов колотим, а придет главный час в жизни, когда не храбрость нужна, не сила, а мужество нужно самое настоящее - тогда и выходит, что не всегда ты самый главный... А вот эти ручки наманикюренные, они не только на фортепианах играть могут, они и от края могут отвести. От самого края...
Павел удивленно посмотрел на Варга: никогда раньше не говорил таких слов.
- Ты многого не знаешь, Павел. Да и я тоже. Веня об этом только Наде рассказывал, упал с парашютом, когда врачи даже не скрывали, что он всю жизнь будет хромать, это в лучшем случае, а в худшем - будет прикован к кровати, ты представляешь, должно быть, какой виделась, ему эта колченогая жизнь, как страшно было привыкать к мысли, что все, хана, ковыляй себе и смотри под ноги, чтобы не загреметь костылями по лестнице.
Тут, знаешь, многие герои пасовали... А за год перед этим отец умер, мать в больнице с сердцем лежит. Одним словом, для оптимизма поводов мало.
И вот эта девчонка, пигалица, можно сказать, шестнадцать лет едва исполнилось - она ни на шаг от него не отходила, ездила с ним по курортам, по врачам, в Саратов к какому-то знаменитому профессору-костоправу одна отправилась... А главное, она заставила Веню поверить, что он будет летать. Понимаешь? Своей детской верой заставила, своим недетским мужеством. Тут, Павел, ни убавить, ни прибавить... И я свою дочь такой же вижу. Хочу видеть.