Ничего этого я не смогу. И, пожалуйста, хватит об этом.
А сейчас я сверну на проселок, мы проедем еще немного и остановимся возле речки, сплошь поросшей по берегам черемухой и бузиной. В этих местах прошло мое детство.
Мы разложим большой костер и будем ждать утра.
12
В два часа ночи она сказала:
- Павел, несчастный человек, я хочу есть. Я вспоминаю свою несъеденную котлету с нежностью.
Они сидели на траве возле машины и подкидывали сучья в костер. Сучья были мокрыми и гореть не хотели.
- Надо поесть, - сказал Павел.
- Где мы тут поедим... И костер дымит.
- Это я нарочно, чтобы комары не кусали.
- Какие комары в конце августа.
- Все-то ты знаешь. Ладно, вставай, пойдем еду добывать. Покажу, как это делается. Соль у меня есть, и сало тоже, и лук - в багажнике еще от прошлой поездки осталось. Ну картошка всегда под рукой.
Они долго шли вдоль картофельного поля. Пожухлая ботва в темноте казалась спутанным и сорванным с кольев проволочным заграждением. Нина, прежде чем ступить на межу, потрогала землю руками.
- Какая теплая земля. Я туфли сниму... Слушай, а в нас не будут стрелять? Это колхозная картошка?
- Может, и будут. Солью когда влепят, не обрадуешься.
- Стреляли?
- А как же...
Они вернулись к машине и высыпали из кармана белые и гладкие, как голыши, клубни. Павел набрал хворосту и стал мастерить костер.
- Погоди, дай я, - попросила Нина.
- Ты не умеешь.
- Ну и пусть. Загорится как-нибудь... Это что? Рыба плещет?
- Рыба, наверное. Тут ее пропасть, хоть старик и прибедняется...
Нина вынула из машины автомобильный чехол, расстелила его; достала где-то газету и принялась готовить ужин, Лук она резала тоненькими ломтиками, как лимон, сало долго вертела в руках, не зная, срезать с него корку или не надо, и вид у нее был такой сосредоточенный, что Павел рассмеялся.
- Ты чего?
- Ничего...
Замолчав, Нина тихо спросила: Он на "Аннушке" летал, да?
- На "Аннушке". Машина у него была отличная. Она могла садиться где угодно, а билась и ломалась столько раз, что потом привыкла. и однажды Венька прилетел даже без пропеллера.
- Ну это ты врешь.
- Это я вру... А потом он украл стюардессу с пассажирского самолета.
- То есть как это... украл?
- А вот так. Ты что, плохо знала своего братца? Ему летчики устроили такую взбучку, И было за что. Возвращался он как-то из Хабаровска и в самолете познакомился со стюардессой, влюбился в нее без памяти, она - тоже. Венька на решения человек скорый: сказал, что она свое отлетала, он сейчас запрет ее четырех стенах, и делу конец.
К тому же, как на грех, испортилась погода. Стюардесса отпросилась у командира корабля на два часа, не зная еще, что там, где начинается Венька, там кончается всякое благоразумие... Одним словом, на аэродроме паника вот-вот лететь обратно, а лететь нельзя, какой-то пилот украл стюардессу.
Мы с Олегом сразу сообразили, в чем дело, ввалились к Веньке, а там идиллия. Сидят они, молитвенно сложив руки, и в глазах у них отблеск рая...
- А как же Надя?
- Ну, это еще до Нади было. Слушай дальше. Наорали мы на них, накричали, а потом все четверо стали ломать голову, как быть, потому что уже дали погоду, надо лететь, а как же она полетит, если она жить без Веньки не может, а он без нее и подавно...
Потом она все-таки улетела. Написала что надолго запомнит минуты их встречи. Но им повезло, что вовремя дали поду.
- Вот видишь, как важно вовремя дать погоду - усмехнулся Павел. Синоптики бы сказали, что глупость не состоялась по метеорологическим условиям.
- А собственно, чего она испугалась? - Нина. - Каких глупостей они могли наделать?
- Ну как же... - замялся Павел. - Все-таки...
Ах, вот оно что! Ну, знаешь ли, это унизительно - себя бояться. Только, поверь мне, она не испугалась, эта девочка с самолета. Она ведь газеты читает, журналы, а там какая-нибудь Катя или Нюра в три ручья ревет, что она, бедная, поверила, а он, прохвост, ее обманул. Слово такое дурацкое обманул... Поплачет она, признает свой грех, а ей советуют: будь умней, не подходи близко к мужчине, пока ,не узнаешь, какие у него жизненные установки, кто его любимый литературный герой, и так далее. Вот когда ты все про него узнаешь, почувствуешь родство душ и его склонность к семейной жизни, тогда и будет полный порядок. Тогда даже целоваться можно.
- Ух ты! - сказал Павел. : - Прямо-таки металл в голосе.
- Ты подожди. Ничего не металл. Все эти положения ваша стюардесса крепко усвоила и потому испугалась, что, не дай бог, возьмет и полюбит Веньку вот так, без анкеты, а этого не бывает. Не должно быть. Она чувства своего испугалась. И пусть. Не жалко... Ты лучше скажи, как к этому отнесся Венька?
- Он, помнится, сказал, что надо бояться того состояния крови, когда разум бездействует.
- Ой ли! Что-то не похоже.
- Да, верно. Он сказал, что не надо бояться.
Наступила пауза.
Павел стал разгребать золу, чтобы засыпать картошку. Костер вспыхнул огромным, языком и на мгновение очертил его темную фигуру в засученных брюках; рубаха плотно облегала его, а волосы на голове лежали как воронье гнездо.
"Как же нам быть с тобой, - думала Нина, - ведь погоду вовремя уже не дадут... Когда, наконец, поспеет твоя картошка? И когда ты скажешь, что нам пора домой, что у нас еще много дел. У нас с тобой".
- У нас с тобой еще много дел, - сказал Павел, аккуратно прикрыв картошку золой.