Он принес из процедурной две пластинки аминазина в драже. Сунул Игорю:
— Вот. Пей по одной, перед сном. И учти, он давление сильно понижает.
— Спасибо.
Игорь собрался уходить, Сашка придержал его за рукав:
— Уверен, что врача не надо? А то глянь. — Сашка подтащил его к каталке, на которой, накрытое простыней с головой, лежало тело. Сдернул ткань, показал лицо, покрытое коростой. — Сегодня умер. Белая горячка. Молодой мужик совсем, двадцать девять лет. Ты подумай — оно тебе надо, такой смертью подыхать?
Игорь, уловив знакомые позывы, метнулся к рукомойнику в холле. Его вырвало.
Прополоскал рот, хрипло буркнул:
— Извини, водка паленая была. Меня с нее глючит. На жмуриков смотреть не могу, они мне даже дома мерещатся.
— В смысле — мерещатся?
— Ну, захожу домой с бухлом — а у меня в койке дохлая блондинка. Заметь — не настоящая.
— Крашеная?
— Да не в том смысле… Кукла, Я ее, главное дело, на кухню вынес, под стол запихнул, просыпаюсь — а она рядом, под одним одеялом со мной! Я подорвался — и на работу…
— А она тебя уже в морге ждет, — подсказал Сашка. Игоря передернуло.
— Нет. Но точно такую же вечером из реанимации привезли. Только не резиновую, а натуральную. Все, блин, я завтра точно уволюсь.
— И куда пойдешь? Игорь, не дури. Работу бросить никогда не поздно, а ты пойди, устройся.
— Да я, как бы тебе сказать, без проблем… У меня ж высшее, я юрист вообще-то. Сашка несколько секунд молча смотрел на него.
— И ты с таким дипломом не придумал ничего лучше, чем ворочать трупы в морге? Ты б еще свиньям хвосты крутить пошел!
— Мне так захотелось.
— Ненормальный.
— Что, заметно?
Сашка замялся.
— Вообще-то да, заметно. Особенно последний месяц. Я думал, ты на иглу сел. Игорь вздохнул:
— Ладно, пойду я.
— Лучше бы остался.
— Саш… Короче, я подумаю. Может, утром приду. Смену сдам и приду. А то как-то неудобно, у сменщика ключей нет, морг-то я запер, он войти не сможет… в общем, пойду я. И жмурика твоего давай, отвезу заодно.
Он шагал но улице, волоча за собой громыхающую каталку, и думал, что ложиться на лечение придется. Если окружающие видят, что сним не все в порядке, значит, он болен. Не заболевает, как ему казалось, а давно и серьезно болен. Психически.
В морге было тихо. Мертвецы по углам не шептались. Игорь оформил новое поступление, потом съел горошину аминазина. От пива перед сном на всякий случай отказался.
Сменщик сумел растолкать его только к двум часам дня. Голова у Игоря была тяжелой, окружающая действительность казалась мутной. И все мысли относились к категории либо «шоб я! еще раз! этот гребаный аминазин!», либо «еще пять минут посплю и встану, да-да, обязательно, ну дайте же еще хоть пять минут поспать!!!»
Ехать на машине в таком состоянии было бы самоубийством, а Игорь не настолько еще сошел сума, чтобы желать себе смерти помучительней. Перспектива добираться до дому на метро, впрочем, ему казалась ничуть не более жизнеутверждающей. А деньги куда-то подевались. Он то ли крупные забыл дома, а мелочь просадил на пиво, то ли, одурманенный нейролептиком, лунатически гулял и потерял бумажник. Разбираться Игорю не хотелось. В конце концов он сообразил, что у него в техпаспорте на машину спрятана взяточная купюра, и ее хватит, чтобы доехать до Тулы, а не то что в Строгино.
Его вез разговорчивый грузин, ухитрявшийся одновременно болтать и гонять на всю катушку попсовую музычку. Игорь мерз и мечтал поскорей оказаться дома. Дорога тянулась невыносимо медленно, грузин останавливался на каждом перекрестке: попали под «красную волну». Войдя, наконец, в теплую и душную квартиру, Игорь едва переборол искушение уснуть тут же, на коврике под дверью.
Кукла по-прежнему лежала в постели. Сейчас Игорю было наплевать, он слишком устал. Выкинул ее на пол, сам завернулся в одеяло и закрыл глаза, Во сне страдал от холода, думал, что напрасно оставил форточку открытой. Но встать и ликвидировать причину понижения температуры не смог. В полудреме увидел около себя женщину, потянулся к ней в поисках тепла, прижал к себе, но ничуть не согрелся, даже наоборот…
Очнулся, сжимая в объятиях знакомую куклу. Выругался, пинком отправил ее в угол. Прошлепал в туалет, заглянул на кухню и остолбенел: на красиво сервированном столе его ожидал завтрак. Игорь хмыкнул: такие чудеса ему нравились.
Вид пищи напомнил о голоде: Игорь последний раз ел сутки назад. Наскоро умывшись, уселся за стол. И разочаровался: и порция маленькая, и безвкусно, будто синтетическую тряпку жуешь. Кукольный обед какой-то. Кукольный? Его снова чуть не вырвало. Игорь на цыпочках подкрался к двери комнаты, заглянул: кукла лежала в постели. Вздохнул с облегчением. Он уже привык, что чертовка моментально забирается под одеяло, стоит ему отвернуться. Но с тем, что она ему ещё и завтраки будет готовить, мириться он не собирался.
Наверное, мать приезжала, догадался Игорь. С ней такое случалось: ни с того, ни с сего нападал на нее родительский стих, и она навещала сыночка. Свои ключи от его квартиры у нее были. И — да, она всегда заботилась о том, что детушка кушает. Ходила в магазин, что-то варила и парила. Игорь потом неделю давился ее стряпней, но все равно часть блюд успевала испортиться.
Готовила она средне, не хорошо и не плохо. Однако такой дрянью, как сегодня, мать его не потчевала ни разу. Вычитала, небось, в женском журнале диетические рецепты, да на Игоре и опробовала.
Интересно, она в комнату заглядывала? Игорь хмыкнул. Естественно, мать не упустит случая посмотреть, с кем он спит. Хорошо еще, что с порога да в темноте не разглядеть, что именно он обнимал. А то мать пришлось бы откачивать.
Послонявшись еще некоторое время по квартире, Игорь поехал забирать машину с больничной стоянки. В морг заходить не стал, но долго сидел в заледеневшем салоне и смотрел в пустоту, пока его не осенило: надо Ритке позвонить.
Они поссорились две недели назад. Рядовая ссора, они регулярно расплевывались и разбегались. И всегда отношения возобновлял Игорь. Ритка была то ли слишком гордой, то ли не любила его, как твердили все приятели. Но Игорь-то ее любил! Или не любил, но был очень привязан и скучал, когда не видел строптивую девчонку подолгу.
Ему посчастливилось застать ее дома Ритка только что вернулась из института и пребывала в замечательном настроении. Обменявшись несколькими вежливыми фразами — исключительно с целью предварительной разведки — Игорь намекнул, что неплохо бы встретиться.
Ритка согласилась, и, похоже, даже обрадовалась. Когда он заехал, девушка была уже одета, а в прихожей стояла сумка, с которой Ритка ездила на учебу. Судя по всему, ночевать она собиралась у Игоря.
— У тебя есть, что пожрать? — спросила Ритка.
— Да как тебе сказать… Утром мать приезжала, но я не смог есть то, что она сварила. Дрянь какая-то.
— Значит, закажем пиццу, — решила Ритка.
И только в лифте Игорь вспомнил, что у него дома хозяйничает кукла, которую девушке лучше не показывать. Пока Ритка раздевалась, он метнулся в комнату. Куклы не было.
Мало того — диван был сложен, пол подметен, а пыль вытерта.
Игорь осторожно, задом выполз обратно в коридор. Убедил себя, что это, конечно, мать приезжала второй раз, убралась, а потом уехала и даже записки не оставила. Каприз у нее такой. Разве не может быть у нее капризов?
Ужинали они с Риткой на кухне. Девушка удивилась:
— Ты прямо на себя не похож. В доме чисто, пьешь не пиво, а минералку…
— Я пить бросил.