Семнадцать…
Твари навалились целой ордой, храмовники лишь слышали дикое хлопанье перепончатых крыл.
Пять…
Облепили их тела со всех сторон.
Четыре…
Кристалл едва лил спасительный ток.
Три…
Тяжесть навалилась на ноги.
Два…
Чудища, мешая, друг другу, цеплялись на куртки, словно гирлянды на рождественскую елку, они не удержались на ногах и свалились прямо в центр угасающего потока света, на кристалл, подмяв под себя налепившееся тварье.
Один…
Последний миг и темнота…
Твари под ним верещали, опаленные угасшим кристаллом. Спина у Лайка хрустела, те, что вцепились последними, пытались прогрызться через легкую кольчугу. Матеуса давили и грызли. Давили и грызли. Рук он уже не чувствовал, лицо спрятал в траву. В уши впились клыки, он закричал от боли. Когтистая лапа потянулась к горлу, вцепилась в бороду. Рванула к верху. Мастер-чародей зарычал сотней граков.
Меч взлетел в воздух и врезался в землю. Взвалившись на него, как на посох, Матеус взвился на ноги. Твари занервничали. Завизжали. Стали яростней рвать когтями одежду.
Матеус закрутился, свободной рукой принялся хватать граков и душить.
Чудища рычали, царапались, норовили впиться в глаза.
Захлопали в темноте крылья — очередная стая бестий готовилась к атаке.
О нет! Аллон, сожги всех тварей! Нужно спасаться, иначе их разорвут на мелкие кусочки!
Мастер-чародей рывком скинул самых настырных граков, мечом полоснул черные клубки, пытавшихся подняться с земли на короткие лапы, почувствовал, как лезвие рассекло вопящие мрази, и не особо долго думая, бросился вперед, в спасительную темень.
— Лайк уходим! Л-ла-айк!
В ответ безудержный, яростный рык.
Сначала Матеус подумал, что орут граки, но, обернувшись на бегу, усомнился, — десятка два бестий облепило Лайка и повалило на землю, а остальные, десятка полтора, умудрилось, вцепившись в сапоги и кожаные штаны, тянуть храмовника вверх на противоположный холм. Под напором тварей начальник стражи потерял свой меч и теперь тщетно пытался отбить атаки руками. Матеус долго не думал — рубанул сгустком огненного клинка, раскромсал подлетающую тварь, а других, настырных, пинками и кулаками отшвырнул от ругающегося и кричащего почем попало Лайка.
Лицо у храмовника было все разодрано и кровоточило. Да он и сам не лучше выглядел.
— У нас мало времени! Иначе тварье опомнится и тогда…
Он не договорил, за обступившими холмами послышался приближающийся вой.
— Лайк живо к лесу!
Храмовник с трудом поднялся, меч не стал уже искать. Ринулись в последний, задыхающийся бег.
На Василисковые холмы вот-вот должен был обрушиться ливень. Матеусу и Лайку от него было не холодно и не жарко — граки не боялись дождя, сегодня храмовники сделали открытие — граки, если их натравливают с заданной целью, не боятся ничего. И посему, для них оставалось только одно — бежать. Бежать со всех ног! Бежать не оглядываясь… Бежать пока хватит сил.
Они бежали вдоль подножья холмов, чувствуя, что сил для того, чтоб взобраться на проклятущие холмы вовсе не осталось. Лайк едва переставлял ногами, когда поскользнулся, Матеус его подхватил и взвалил на плечо, помогая раненому собрату.
Первые капли дождя ударили Матеуса по макушке, затем через краткое мгновение дождь усилился, и его холодные струи невидимыми стрелами прорезали полотно ночи.
Буквально через несколько минут почва под ногами размокла, а там, где трава росла буйно, стало, невыносимо скользко.
Лайк снова поскользнулся, когда угодил в островок бурьяна и, не совладав, завалился на правый бок, потащив за собой Матеуса, чародей, чертыхаясь, попытался подняться на ноги. Граки почуяв очередную возможность для атаки, зарычали в диком восторге. Крылья новоиспеченной стаи зашуршали сквозь мерное дребезжание дождя. Матеус не вытерпел и через стиснутые от боли зубы, выдавил заклинанье:
Одинокие души. Души людские!
Просят силы защитной. Зло эльфийское искоренить!
Силы Аллона помогите — нечисть поразите!..
Слова выдавились еле слышимые, и оттого магический поток разлился по телу слабый, но достаточно эффективный.
Капли дождя устремились с ночных небес тонкими иглами. Они пронзали шкуры граков кислотой. Разъедали когтистые клубки. Пожирали монстров с той же жадностью, что и последние, налетали на храмовников, в попытке сломить и загрызть.
Граки не ожидали магического отпора, ливень задержал нечисть, отпустил мастеровых вперёд. Лайк некоторое время опасался, как бы смертоносный ливень не поразил и их, но Матеус тут же разубедил в обратном — от его магии им нечего бояться.
Руки и лица жгуче болели, Матеус вложил клинок в ножны, всю оставшуюся силу отдавая, на заклинание и поддержку Лайка. Плелись подальше от воющего ужаса. Твари дико закружили позади — натыкались друг на друга, яростно набрасывались и рвали когтями сородичей, отупев от жгучей влаги, льющейся из небес.
Наконец-то монстры остались за спиной. Рычание и визг — тоже.
Тем ни менее силы уходили из Матеуса, и дождь прекращался, переставал, превращаясь в легкую капель. Слишком много пришлось отдать, чтобы Аллон удовлетворил просьбу человека, превратив обычный дождь в жгучую кислоту для крылатых существ. И все равно Матеус чувствовал, что колдовства оказалось не достаточно, и твари могли в любой момент прийти в себя и напасть.
Хватаясь за стебли травы, они дотянули-таки до вершин откосых холмов и растянулись на них, отдаваясь всецело отдыху и ночной прохладе. Тяжесть навалилась на храмовников — раны на руках и лицах заныли чудовищно и нестерпимо. Яд уже принялся пожирать их тела. Матеус контрзаклинанием остановил заражение и распространение гадости. Труднее далось Лайку, тот судорожно дышал и старался не терять сознания, чтобы окончательно не свалить свое тело на плечи старшего мастера.
— Держись Лайк! Главное — добраться до леса!
Лайк попытался ответить, но слова давались ему с трудом, и поэтому лишь согласно мотнул головой.
До леса?!
Матеус не задумывался, как они укроются от нечисти в Эльфране, и как, они отобьются от тварей самого леса, и тем паче от хозяев ялинов — эльфов? Знал только одно — с Лайком они дотянут лишь до эльфийской территории.
Схватив, за ворот Лайка, взвалив его на плечи, погнал вниз, с холма, в темноту Василискового края.
Легкий шорох перепончатых крыльев. Вот мрази! Очухались граки! Выжили!
Матеус под тяжестью тела спотыкался на каждом шагу.