В последние минуты перед походом всегда находятся какие-то незаконченные дела. О'Кейси прощалась с королем, изрекая свои любимые «макиавеллизмы», сидя на спине гребнежабы. Корд все никак не мог наговориться с соплеменниками, прибывшими в Ку'Нкок обсуждать условия добычи полезных ископаемых. Джулиан подбивал клинья к рядовой из первого взвода. Поэртена прег пирался с запоздавшим торговцем. Но в целом все были готовы двинуться в путь.
— Да, капитан, — сказал принц.
Он посмотрел на холмы за рекой, поправил ремень потяжелевшего рюкзака. Мост перед караваном был уже опущен. Впереди лежали непроходимые джунгли, кишащие коварными врагами. Где-то там затерялся легендарный город, который им предстояло отыскать. Отыскать — и отправиться дальше, в полную неизвестность.
Он посмотрел на северо-запад и завязал узлом выбившийся из-под шлема шнурок.
— Штурмуем джунгли, ребята!
Роджер наклонился над большим котлом и принюхался.
— Это то, что я думаю?
Переход по здешним суровым холмам стал для небольшого отряда непрерывным изнурительным сражением с природой. Все существовавшие в давние времена дороги за долгие годы стерлись без следа, и приходилось прокладывать новые. Заставлять огромных гребнежаб проламываться сквозь подлесок при любых обстоятельствах было адской работой, а коварные хищники, обитавшие на склонах, превращали ее в настоящий кошмар.
В первый же день они потеряли сержанта Коберду. Зверюгу, напавшую на него, Корд назвал «атул», а морпехи почти сразу перекрестили «проклятую тварь», уже знакомую землянам по файлам, в тварюгу. Живьем она оказалась приземистой, быстрой и голодной: двести килограммов мускулов, треугольная голова, полная акульих зубов, и упругая покрытая слизью шкура, похожая на кожу разумных мардуканцев.
Залп бисерных ружей разорвал зверя в клочья, но не раньше, чем он успел запустить зубы в сержанта. Жилистый ветеран продержался еще сутки, его со всеми предосторожностями везли на флар-та, но в конце концов силы изменили ему. Ни нанороботы, ни волшебный черный чемоданчик доктора Добреску не сумели справиться с многочисленными ранениями, и всеми любимого командира пришлось уложить в саркофаг и кремировать. Капитан Панэ произнес несколько прощальных слов. Отряд двинулся дальше.
Маршем сквозь джунгли...
Они быстро приноровились к постоянной угрозе. Роджер отмечал, как меняются окружающие, да и он сам. Земляне научились читать следы, замечать в джунглях мельчайшие изменения, распознавать опасности. Теперь морпехи в защитном периметре соревновались, кто заметит больше гусениц-убийц, отстреливали их и тщательно собирали. Клыки этих жутких червей содержали две разновидности яда, очень высоко ценимого мардуканцами.
Отряд менялся. Морпехи немного одичали, научились дикарскому коварству, на собственной шкуре усвоили принцип «нужда заставит» и сообразили, что если нечто пытается тебя съесть, то, скорее всего, оно и само съедобно.
От этой точки мысли Роджера вновь вернулись к кипящему котлу.
Мацуги улыбнулся, помешал кушанье и пожал плечами:
— Тварюга, ваше высочество. Та самая, которую вы подстрелили. Хороший выстрел, я вам признателен. Вы не слишком повредили тушу, а когда ее доставили, она была почти обескровлена. Очень хороший выстрел.
— Не могу поверить, — жалобно сказал Роджер, отбрасывая с лица непослушную прядь волос, — мы собираемся съесть на ужин тварюгу...
— Пехотинцы получат тушеное рагу, — снова усмехнулся Мацуги. — И подождите, вы еще увидите, что будут есть на ужин офицеры!
— Все равно не могу поверить, что это была тварюга, — сказал Роджер, откидываясь назад и откладывая вилку.
Каким-то образом Мацуги ухитрился взять с собой большой запас действительно хорошего вина и множество местных специй. За время пребывания в Ку'Нкоке камердинер перерыл весь город, перезнакомился с десятками поваров и владельцев харчевен и, когда отряд тронулся в путь, сам себя назначил на должность главного повара и одновременно распорядителя каравана.
Результат превзошел все ожидания. Погонщики Д'Лен Паха отличались опытом и сообразительностью, и Мацуги уверенно использовал их изобретательность. Именно абориген-погонщик первым додумался разгрузить одну из гребнежаб и пустить ее вперед прокладывать дорогу в зарослях, существенно облегчив работу морпехов. И именно благодаря погонщикам земляне усвоили наконец, что глупо выбрасывать питательный белок только потому, что в живом виде он пытался их сожрать. И в охоте ради пропитания нет ничего плохого.
Из-за этого, кстати, Панэ чуть не застрелился. Каждая клеточка его тела протестовала против охоты на марше. Современная доктрина наземных действий требовала, чтобы войска перемещались по лесу, оставаясь незамеченными. Тот, кого можно увидеть, — потенциальный мертвец. Высшим комплиментом пехотинцу было — «клочок тумана». «Соткался из тумана», — поэтически говорил про себя Панэ. Солдат, стреляющий во все, что движется и выглядит «потенциально съедобным», был надругательством над священными для капитана принципами.
Но в конце концов он был вынужден признать, что их ситуация... несколько необычна. Сопоставив нормы потребления и дальность маршрута, капитан согласился — предварительно он насмерть перегрызся с воспитанным в нем профессионалом, — что отряд нуждается в пополнении запасов продовольствия. Уступив в этом пункте, все остальное он организовал с безукоризненной тщательностью: никакой самодеятельности, лучшие стрелки отряда по очереди занимают место рядом с дозорными, и только они и занимаются отстрелом дичи.
К сожалению, вопреки шумным протестам Панэ рядом с дежурным охотником все чаще оказывался Роджер. Ему нравилось ехать на разгруженном передовом флар-та — этакий космический раджа на инопланетном слоне. Забавно, но местная живность не воспринимала гребнежабу как источник угрозы, и благодаря высокой точке обзора принц куда чаще находил подходящие объекты для выстрела, чем дежурный. А промахивался он редко.
Сегодня ему по дороге попалась только одна цель, и, по мнению принца, совершенно несъедобная. Подкрадывающаяся тварюга оставалась невидимой для своей жертвы, пока не достигала дистанции броска. Конечно, с учетом повышенной бдительности и множества стволов, стороживших пространство вокруг отряда, до броска зверь мог и не дожить. А мог и дожить. Вопрос спорный, так что Роджер пристрелил проклятую тварь, когда до ближайшего пехотинца ей оставалось еще семьдесят метров.
Подцепив на вилку еще кусочек пряного мяса, Роджер покачал головой.
— Великолепно получилось! Когда ты готовил его в прошлый раз, было похоже... ну...
— На резину, — со смехом подсказал Мацуги. — Правильно?
— О да, — сказала О'Кейси.
Академик все же сумела примириться с этой проклятой планетой. Она по-прежнему страдала от жары, духоты, сырости и кусачих насекомых, но от них страдали все. Во всяком случае ей больше не надо было ковылять и падать в скользкой грязи. Теперь она ехала на огромном флар-та и понемногу начинала верить, что все-таки у нее есть шансы выжить. Она немного нервничала, потому что по сравнению с остальными ей устроили просто тепличные условия, но потом один из морпехов сказал ей прямо: вы ведь добровольцем в наш полк не вызывались? И Элеонора решила по этому поводу больше не волноваться.
Она вытерла лоб и задержала дыхание. В палатке было жарко и тесно, зато сюда не могли проникнуть ни жуки, ни ядэны. Последние, кажется, не нападали, когда вокруг сновали люди, но лучше перестраховаться, чем потом плакать. С тех пор как пехотинцы стали наглухо застегивать на ночь свои индивидуальные палатки, отряд не потерял ни одного человека. Правда, расплачиваться приходилось горячечными душными снами.
— Но получилось на редкость удачно, — продолжила она, кусая мясо. — Напоминает постную говядину.
И слава богу. Жирное мясо в этом климате было бы убийственно тяжелым для желудка.
— Эму, — сказал лейтенант Ясько, зачерпывая ложкой ячмерис и кусочек мяса. — Больше всего по вкусу оно похоже на эму.
— Эму? — переспросил Корд. — Не знаю такого. Он скатал колобок из ячмериса и сунул в рот. Согласно обычаю, он брал еду с общего блюда. Не по нем все эти странные человеческие штучки, вилки там всякие...
— Птицы, которые не летают, — без церемоний ответил Роджер. Он отделил часть своей порции и принялся кормить прирученного ящеренка, терпеливо ждавшего своей очереди у ног хозяина. Кстати, поразмыслив, Роджер решил назвать его Собащером. — Раньше жили в южноамериканской пампе, а сейчас распространились довольно широко. Их легко разводить.
— Мы их на Ларсен завезли, — с тоской в голосе сказал Ясько. — Надо же, совсем как дома. Если ты мелко нарубишь остатки и сваришь из них суп, мне придется на тебе жениться, — с ухмылкой пообещал он камердинеру.
Все рассмеялись, и Мацуги тоже и даже не расплескал ни капли вина, которое наливал Роджеру.
— Прошу прощения, лейтенант. Я уже был однажды женат. Одного раза более чем достаточно.
— Как вам удалось сделать мясо таким мягким? — спросила Косутич.
Она глотнула вина, принялась за жареные овощи юккини. Морпехи окрестили так местное растение, похожее на кабачок. В отличие от цуккини в сыром виде оно слегка горчило. Приготовленные на медленном огне под маринадом собственного изобретения Мацуги ломтики овощей покрылись сахаристой корочкой, похожей на медовую глазурь. Вкус был — обалденный.
— Э-э, — хитро улыбнулся Мацуги. — Секрет шеф-повара.
Он прижал пальцем нос — вроде как «задрал», — поклонился и под аплодисменты вышел из палатки.
— Хорошо, — сказал Панэ. — Я хочу убедиться, что все ясно представляют задачу на завтра. Гулия, вам слово.
— Я говорил с Кордом и его племянниками. — Лейтенант поспешно прожевал ячмерис и запил вином. Для местного климата слишком крепкое, почти как херес, но вино есть вино. — Все вы знаете, что мы находимся на территории кранолта. Теперь вопрос: почему нас до сих пор не атаковали?
— В самом деле, — кивнул Ясько. — Мы ведь должны были пройти как раз мимо той группы, которая собиралась напасть на Ку'Нкок.
— Они не могут слишком долго оставаться на одном месте, — сказал Корд. — Речная долина слишком узка для хорошей охоты. Именно поэтому Наш Народ никогда ее не занимал.
— Надо полагать, — Гулия кивнул шаману, — охотники приходят сюда, когда на их берегу дичи становится мало. Кранолта здесь тоже охотятся, но только от случая к случаю. Если отряд, готовившийся к набегу, собирался здесь задержаться, им пришлось разделиться.
— Чтобы добывать пищу, — согласилась Косутич, дергая серьгу. — Конечно.