— Не очень… — вновь хором начали они и остановились, уставившись друг на друга.
— Милорд настаивал, чтобы я всегда находился на расстоянии слышимости, — сказал Киндри.
— А я только однажды была поблизости отсюда, леди. — На лице кендара словно сомкнулись бронзовые пластины, преграждая путь словам.
«Что бы ни произошло между ней и Калданом, это случилось здесь, — поняла Джейм и одернула себя. — Это их дело. А ты помни о своем».
Они отыскали узкий пролет и осторожно стали взбираться выше.
Комната, куда они вылезли, действительно была кухней, предназначенной в основном для жарки-варки. Вдоль стен тянулись огромные очаги по пояс высотой, на них стояли трехногие котлы. Ближайший был полон воды, в которой плавали целые морковки, обесцветившийся пастернак и не очищенный от кожицы лук. Другие горшки и кастрюли свисали с низких потолочных балок, кроме тех, которые грязной грудой валялись на полу. Петрушка, инжир и изюм рассыпаны вокруг колоды для колки дров. Виноградины перекатывались под ногами. Из ступки поднимался сильный запах лакрицы, полураздавленного аниса и укропа.
— Солянка — или по крайней мере попытка ее сотворить, — сказала Джейм, вызывая в памяти чистенькую кухню «Рес-аб-Тирра», а заодно и то, что она целый день не ела. Этой похлебке явно недостает куска мяса, все равно — баранины, фазана или цыпленка.
Из зала донесся приближающийся грохот шагов, криков и кудахтанья. Мимо дверей пробежала белая курица, преследуемая дюжиной высокорожденных в лучших, только очень запачканных одеждах, размахивающих ножами, топорами и даже дуршлагами. На кухню никто не взглянул — к счастью, поскольку кадеты от одного звука и взгляда на происходящее застыли с открытыми ртами прямо там, где стояли. С опаской выглянув в дверную щелку, Джейм увидела, как погоня свернула за угол изгибающегося зала, уйдя на второй виток коридора башни. Откуда-то сверху прилетел приглушенный хор:
— Е-ды, е-ды, е-ды!..
И тут Джейм осознала, что дверь напротив открыта и кто-то высовывается из нее, совсем как она, подглядывая за исчезающей охотой. Девочка лет шестнадцати, в обтягивающем переливающемся корсаже и пламенеющей юбке…
Глаза под масками встретились.
— Ой, леди! — вскрикнула юная высокорожденная. Джейм бросилась через коридор и впихнула девочку в помещение, которое, вероятно, служило кладовкой.
— Стойте там! — кинула она через плечо изумленным кендарам и захлопнула дверь перед их носами.
Окруженная гирляндами лука, чеснока и мандрагоры, она смотрела на девочку, с которой впервые встретилась в королевских апартаментах дворца Каркинарота. Та была в то время супругой принца — пусть всего лишь на бумаге.
— Ну, Лура. И что?
А дочь Калдана явно была в восторге:
— Это ты! Ой, как замечательно! Может, теперь опять начнут происходить всякие вещи!
— Вещи? Какие «вещи»?
— Любые! Здесь так скучно после Каркинарота и Водопадов. А как мы веселились тогда на барже, а?
— Ты-то и вправду веселилась, — отозвалась Джейм, вспомнив их бегство после смерти принца и разрушения дворца. Она и не представляла, как все эти волнения могут отразиться на такой девочке, как Лура, которую она всегда полагала примером дочернего послушания.
— О, еще как! — (Величайший энтузиазм, мгновенно сменившийся глубочайшим отчаянием.) — А сейчас только посмотри на меня, таскаю еду, как… как лакей! Там, во дворце, у меня хотя бы был Серя, он воровал пирожки и приносил мне. Да, вот и еще! Если этот негодный южанин и сделал что-то не так, я должна наказать его, а не папа! В конце концов, он все-таки мой слуга! Это нечестно!
— Э… А ты знаешь, что Серод теперь служит мне?
— О, ничего, тогда все в порядке, — просияла Лура. — Мы же сестры, ну почти как. В таком случае наказать его должна ты.
— Для этого надо сперва найти его.
— Он наверху, в личных покоях отца. — Ее настроения менялись моментально. — Я слышала, как он кричит там. Никто не должен так кричать. Идем. Я отведу тебя к нему.
— Черт, будь я проклята. Это, м-м, было бы, м-м, прекрасно. Веди.
Она толкнула дверь. Кадеты отпрыгнули. Выглядели они обескураженными, любопытными и жестоко разочарованными одновременно. А они-то ожидали королевскую кошачью битву. Джейм представила им Луру, всем, кроме Шип, выражение лица которой остановило ее. Ясно, что слабости Каинрона не вводят в заблуждение эту девушку-кендара.
«Бес ее побери. Она все пробует на зуб, проверяя, а я так и терплю неудачи».
«Кво-х!», — кудахнула курица, проскочив между ног в кладовку.
— Стой! — закричали охотники-хайборны, появляясь из-за угла.
— Внутрь! — прошипела Лура.
Норфы всем скопом кинулись в чулан, захлопнули дверь и привалили к ней куль с мукой. Снаружи по дереву заколотили кулаки. Из зала несся мстительный, голодный рев:
— Отдайте нам нашу курицу!
«Слишком пьяны, чтобы понять, что они видели, — подумала Джейм, пятясь от дверей. — Ну, это уже что-то, — она наткнулась на каменный взгляд Шип, — хотя и недостаточно».
— Сюда! — позвала Лура.
Она отступила к дальней стене и теперь, нагнувшись, нырнула в низкую дверцу, скрытую за огромным мусорным баком на колесиках. Джейм и Жур направились следом, вступив в темный внутристенный проход.
— Пра рассказывала об этом, — хихикнув, прошептала Лура. — А папа и не знает, что тут есть такое.
Кадеты поспешно влезли в проем, толкая перед собой Киндри. Офицеры, командиры десятки и пятерки, подкатили бак обратно ко входу как раз в ту секунду, когда дверь в зал подалась. По ту сторону послышался грохот разбрасываемой утвари, протестующее кудахтанье и удаляющиеся шаги торжественно отступающих с добычей победителей.
Лура потянула Джейм за рукав:
— Сюда.
Между стен Рестомира было очень темно, а воздух затхл и черств, как шелуха памяти. Иногда путь вроде бы проходил через невидимые комнаты; иногда он сужался настолько, что человек мог идти только боком, а то немудрено было бы и оцарапать плечи. Каменный мозг величественной Короны, должно быть, наполовину выели уховертки, столько в нем было извилистых туннелей и слепых тупичков.
Джейм сплюнула комок паутины с отвратительным ощущением того, что только что проглотила ее хозяина. Забыв о весе знамени Эрулан, давящем на спину, она уже не раз спотыкалась. Видела она только шелестящее впереди пятно неправильной формы, чуть более черное, чем остальное пространство, — по всей вероятности, это Лура. Потом пятно вознеслось. Через секунду нога ударилась о ступеньку. Девушка полезла за проводницей по невидимой лестнице, остальные шли по пятам.
Еще шесть пролетов — почти вершина Короны.
Впереди, куда ближе, чем прежде, опять затянули: «Еды, е-ды, еды!», каменные стены хоть и приглушали звук, но словно завибрировали от него. От лестничного колодца отходило подобие глухого балкона, стены которого были пробуравлены множеством смотровых глазков, из которых падали острые лучи красноватого света. Внизу находилась главная зала Калдана.
Она была двухъярусной, крышу поддерживали каменные колонны, узор на которых изображал кору деревьев. У стены гудели камины, так что воздух дрожал от жара, а холодные стены пробивал пот. Напротив высокое полукруглое окно открывалось во мрак шахты. А в самой комнате за столами сидела сотня мужчин-высокорожденных, распевающих и стучащих кружками.
— Еды, еды, е-ды!
Пустые тарелки подпрыгивали. Как и головы тех, кто уже лишился чувств.
Между длинных скамей бегали фигуры в юбках и масках, разнося кувшины с вином и пытаясь наполнить неугомонные чаши, — нет, не женщины, а юные мальчики-хайборны, Джейм поняла это, когда один из них внезапно запнулся и, задергавшись, рухнул под стол. Сидящие по обе стороны пьяные нагнулись, чтобы посмотреть. Посыпались соленые остроты и непристойные шутки, шестой признанный сын Калдана одобрительно ревел. А внизу, наверное, их служители сейчас подбадривают себя, размешивая сырую, сдобренную свежей куриной кровью похлебку.
«Многовато претендентов на один горшок несъедобного супа, — подумала Джейм. — Может, это научит Калдана не выводить из строя всех слуг-кендаров».