Лура почти не узнала свою сводную сестру. Она всегда восхищалась красотой и холодным самообладанием Калистины, и то и другое полностью отсутствовало в этой взъерошенной особе, пронзительным голосом требующей от отца отомстить Верховному Лорду, пренебрегшему ею. Вон он, Торисен, поднимается на холм. Разве она не следовала за ним вся дорогу от Готрегора, когда он сбежал, как трусливая дворняжка? И что, сейчас она должна отказаться от мести из-за робости Каинрона? Нет, черт побери, это не Джеймс!
Отец настаивал, что это она и что он наконец-то сможет дать выход ярости, разорвав проклятую девчонку на мелкие кусочки.
Они с Калистиной орали друг на друга. Грубая, неконтролируемая сила их голосов отбросила кендаров назад, словно опалив огнем. Паланкин упал и теперь неподвижно лежал у ног ругающихся. Напуганная Лура отступила.
Девочка кинула взгляд на холм. Темная фигура — кто бы это ни был — скрылась в сверкающем тумане, за ней исчезла и другая, та, что выглядела как большая собака. Остальные сгрудились вокруг одетого в какое-то нелепое платье пустынника человека, только что вышедшего из деревянной избушки на северной стороне склона. Ой, как он похож на старого лорда Ардета. Ужас как странно.
Приглушенное восклицание заставило Луру опустить глаза. Из кустов, растущих у ворот, на нее с ужасом и удивлением уставилось худое знакомое лицо.
— Ах, Серя! — вскрикнула она, но тихо: узнав своего бывшего слугу, она вспомнила, что творил с ним папа в башне Рестомира, — потому ли, что не мог дотянуться до новой хозяйки Сери? А теперь Джейм снова сбежала. Отец хочет сорвать на ком-то злость, хочет, чтобы кто-то страдал, это кошмарно, но что она может сделать?
— Песет! — прошипела Пра сквозь щели в занавесках носилок. — Песет, парень! Я никогда не забываю голосов. Подойди-ка.
Серя бросил на нее сомневающийся взгляд.
— Ну же! — прошептала Лура, чуть не падая в обморок: впервые она, пусть и не прямо, бросила вызов отцу. И тем не менее это необходимо. Она может отпихнуть выкормыша-южанина, как кусок дерьма, в честь которого он назван, но ведь теперь он принадлежит Джейм; и Джейм, а не Калистина та сестра, которую она себе выбрала. Как там она обращалась к этому жалкому мальчишке? — Серод, беги!
Он обескураженно поглядел на нее, потом внезапно ухмыльнулся. Пританцовывающий пони девочки прикрыл его, рванувшегося к паланкину и нырнувшего в него головой вперед. Лура ожидала, что вот сейчас он вылетит с обратной стороны, но этого не произошло. Он, Пра и Ухо, должно быть, сидят там друг у друга на головах.
Калистина издала испуганный крик, резко оборвавшийся. Лура перевела взгляд слишком поздно, чтобы наблюдать за ее исчезновением, но тут и отца целиком проглотил катящийся комок тумана. Вот гребень волны вздыбился и над ней. Девочка застыла, не в силах пошевелиться от ужаса, но тут сильные чумазые руки Уха вырвали ее из седла и втащили под навес паланкина.
Она думала, что упадет кому-нибудь на голову, но вместо этого обнаружила, что растянулась на прохладной пружинистой поверхности, между пальцами тут же набилась глина. Предвестья легко проникали сквозь вытканные на занавесках узоры, изображающие лес. Лискины порхали среди листвы. При тусклом свете было видно, что некоторые из них висят вниз головой, вцепившись в остов носилок… Или это были ветви? Серод скрючился рядом, озираясь по сторонам с разинутым ртом. Пра восседала на моховой подушке, усмехаясь беззубым ртом над ошеломленными гостями. Другой конец носилок занимала Ухо, водруженная на трон из корней, закутанная в одеяло листьев. Туман дышал вокруг них. Зашелестели шерстяные крылышки лискина, и все стихло.
— Теперь все в сборе? — спросила Пра.
— Все, — ответила Ухо низким, сердитым голосом, звук словно сплелся из самой тьмы. — Пойдем-ка теперь к огню.
Солнце село, но опустившиеся тучи все еще угрюмо мерцали рубинами тлеющих углей. Воздух застыл в неподвижности. Тепло не по сезону давило на мерикитов, подметающих двор Киторна, подновляющих образы иму на крошащихся стенах, расставляющих длинные, еще не подожженные факелы по контуру внутренней площади. Шаманы-старейшины продолжали приготовления под пламенеющим небом и взорами трех сидящих на корточках мерикитов в фантастических одеяниях и куда менее стоическим наблюдением Джейм, поглядывающей сквозь окованное решетками окно. Она полагала, что интригующие рисунки, нанесенные ими в четырех углах двора, представляют собой образы их богов. Девушка узнала и черные кости, выложенные в северном углу. Но для чего предназначена эта слепленная из глины коробка на востоке, или та ивовая клетка на юге, или резервуар на западе?
Кстати, бассейн этот был когда-то, видно в глубокой древности, вырублен прямо в брусчатке, и теперь с него просто сняли прикрывающие его камни. Как и руины горной крепости к югу, двор Киторна, должно быть, куда старше окружающего его замка. Достаточно было взглянуть на колодец по центру. Кто в последнее время копает такие широкие шахты в столь отдаленном месте, да еще и обносит яму чем-то вроде мрамора или змеевика? Повреждения на камне говорит о том, что кенцирский гарнизон пытался оборудовать колодец более традиционным навесом и воротом. Старейшина, старающийся сейчас вытащить ведро воды, должно быть, желал, чтобы приспособления остались на месте. Ноги его скользят, мускулы дрожат под морщинистой, обвисшей от возраста кожей, он словно волочит саму Речную Змею.
Ха. Этот монстр. Это же кадет Рута говорила, что его голова лежит под самым колодцем, а Коттила — что мерикиты посылают вниз героя, чтобы усмирить чудовище? Может, они уже так и сделали, чтобы остановить ураган предвестий, — впрочем, судя по мрачному небу, этого еще не произошло. В любом случае разве она действительно верит в Змею или в Великого Змея Хаоса, породившего ее? Эти сказки больше похожи на мерикитскую версию Законной Лжи. Ратиллен не может быть необыкновеннее Кенцирата, хотя?..
Ведро шамана, полное плещущегося мерцающего серебра, наконец-то поднялось. С одной его стороны свисал огромный хвост, с другой — голова с разинутой пастью, обрамленной длиннющими усами. Сом шлепнулся на мраморный обод. Секунду они со старейшиной пучили глаза друг на друга, потом рыбу схватили. Зазубренный спинной плавник полоснул по пальцам. Старейшина поспешно перетянул порез прядью седых волос, но не прежде, чем капля крови упала в колодец.
Глубоко из-под земли пришел низкий рокот. Камни брусчатки содрогнулись и заскрежетали, как зубы. Пальцы Джейм стиснули прутья решетки, на девушку опять накатился ужас перед ожившей землей. Как тут можно различить «до» или «после»? Что если все порывы стихий, бушевавшие прежде, всего лишь прелюдия?
Тряска стихла. Из шахты колодца прилетел вздох, подхваченный сомом, который уже подполз на своих щетинистых грудных плавниках к бассейну и с радостью плюхнулся в него. Юноша набросил на рыбу свою мантию из сорняков и быстро попятился, задом наперед уходя с площади.
— «Блуп», — сказал сом, выплевывая черенок листа.
Джейм вспомнила сомов, выпрыгивавших из Серебряной во время последнего мощного землетрясения, и особенно того, на барже, не давшего ей утонуть, — а он не так уж и не похож на этого бойкого парня. Как же необычны все ее столкновения с реками.
Хм, но тут не Серебряная, и нет рыбки, собирающейся вытащить девушку из очередного затруднительного положения. Кирен утверждала, что не стоит затевать драку из-за страха привлечь внимание к Золе, — мерикиты отнюдь не терпимы ко всем мерлогам. В результате они сами сделали себя пленниками этой кузницы, одного из немногих сохранившихся в целости зданий Киторна. Кирен, шагающая взад и вперед за спиной Джейм, несомненно, досадовала на беспомощность еще больше. Киндри с Журом забились в дальний угол, чтобы не попасться ей под ноги. А Зола и Индекс в сумраке возобновили прерванную тряской дискуссию о ритуалах плодородия мерикитов. Певица натянула капюшон, совершенно скрыв мертвенно-бледное лицо. «Возможно, кенциры должны кое-чему научиться у мерикитов», — подумала Джейм, сердито посматривая на нее. Почему она так страстно жаждала вырвать из рук Джейм Книгу и Нож, и как раз перед тем, как они могли бы действительно понадобиться и принести пользу? Нет, чья это идея — поверить мерлогу?
Может, по крайней мере хотя бы Гора Албан в безопасности? Но нет. Придвинувшись к щели в западной стене, Джейм увидела, что внутренние панели все еще висят, как призраки, над разрушенной башней, вершину которой поглотили низкие облака, багровые, словно угрюмо тлеющие. Возможно, предвестья вершат сейчас там свою странную работу. Возможно, старики ученые спокойно спят в своих комнатах, отделенные от огненной ловушки внизу. Все возможно. А если нет, их надо разбудить и спустить в безопасное место.
Внезапно ее смотровой глазок замутился. Девушка отдернулась, словно кто-то просунул в щель кнут и ударил ее. Снаружи раздались гиканье и хохот. Снова этот проклятый мальчишка. Устав швырять ящики с лестницы Горы Албан, он сошел вниз поглядеть, что бы такое плохое можно еще учинить на дворе.
Высокий молодой человек в красном с важным видом бродил по площади, пытаясь застращать старейшин одного за другим и отгоняемый каждым, как назойливая муха. Он выглядел тем, кто привык всегда поступать по-своему и не желает поверить, что на этот раз ему это не удастся. За ним на расстоянии, чуть большем длины вытянутой руки — не достанешь, — следовал, глумясь и язвя, мальчишка. Великан остановился в северном углу и попробовал снова.
Джейм и не заметила, как подошел Индекс — старик жадно вслушивался.
— Сынок хочет поиграть в Сгоревшего Человека, — сказал летописец. — Это роль его отца, папочки Чингетая, вождя племени, но он еще не вернулся после тяжкого труда по раскладыванию костров с костями к Кануну Лета вокруг границ мерикитов.
— А я принимала все это за какой-то маскарад.
Да, Джейм довольно часто видела подобные пьесы о смене сезонов в Старом Пантеоне Храмового Округа Тай-Тестигона. Жрецы Нового Пантеона насмехались над их неотесанностью, но спектакли иногда приводили к изумляющим всех результатам, как в тот год, когда все в пределах слышимости, включая мужчин, вдруг обнаружили, что беременны.
Девушка поняла, отчего на старейшинах столь нелепые наряды. Четырежды смешав противоречащие друг другу признаки мужчин и женщин, людей и зверей, зрелости и молодости с незаплетенными косами, жизни и дышащей золой смерти, они пытались стать невидимыми для своих богов. Важные персоны в предстоящей церемонии, они, как кукловоды, желали бы обращать внимание лишь на своих марионеток. Только вот один из них откровенно нарушал правила.
— А разве, э-э, Сынок еще не получил роль? Эти красные портки он наверняка напялил с какой-то целью.
— Я говорила, что мозги у нее есть. — Это приблизилась Кирен.
Индекс хмыкнул:
— Угу. Только вот кредит отсутствует.
Кирен набрала в грудь побольше воздуха:
— Индекс, клянусь, если ты сейчас, когда под угрозой все училище, придержишь информацию, я никогда больше не буду с тобой меняться!
— И я тоже, — добавила Джейм. — Конечно, если ты не хочешь, чтобы тебе напоминали, как там все расставлено в твоей драгоценной травяной хижине…
Индекс посмотрел на девушку:
— Ладно, ладно! Да, Сынок играет роль. С прошлой Середины Лета он — Любимец Земляной Женщины, баловень холмов, хотя, очевидно, не слишком успешный.
— Откуда ты знаешь?
Индекс смутился:
— Ну, во-первых, все его косы слева.
«Ага, это символизирует число людей, которых Сынок убил», — припомнила Джейм. Отсутствие кос справа говорит о том, что с детьми ему не повезло.
— Да, это разочаровывающе печально, — серьезно согласилась она.
— М-м, да. А также опасно. Несостоятельность Любимца ослабляет Землю, вследствие чего та не может удерживать в покое Змея Хоаса и его выводок, включая Речную Змею. Отсюда — сезон встрясок. Поэтому старейшины не стали дожидаться Дня Середины, дня, когда Любимец по традиции борется за свое место. Видишь того нервного юнца в зеленом? Это Претендент, уже увенчанный ивовой короной. Старейшины приказали Сынку проиграть.
— Что-то я не замечаю, чтобы ему это нравилось. А если он послушается, то что с ним будет?
— Если год выдастся тихим, то ничего особенного. Для прокорма Речной Змеи вместо него в колодец бросят козла. Хотя мерикиты верят, что герой возродится в брюхе Змеи и усмирит ее.
— Честь, — сухо заметила Зола, — от которой большинство людей… предпочитает уклоняться.