Я был не прав в отношении «двоих из ларца». Их оказалось трое, но что забавно — действительно «одинаковых с лица». Примерно равного роста чуть выше среднего, широкоплечие и нахмуренные. Бить и крутить Загораева они не стали, среагировав на мои загодя выставленные вперед руки. И еще, конечно же, на слова «все в порядке, он со мной».
— Вам точно не нужна помощь, товарищ Кашеваров? — придирчиво осмотрев Вовку, спросил один из конторских.
— Это Владимир Борисович Загораев, — я кивнул на своего сопровождающего. — Известный спортсмен и тренер. Показывал мне прием на случай нападения хулиганов. А мы, собственно, с Евсеем Анваровичем хотели бы побеседовать. Он не тут, часом?
— Пройдемте с нами, — кивнул, судя по всему, главный в троице.
И мы прошли. Выглядело это со стороны так, будто старые знакомые встретились во дворе и отправились… например, на танцы, с девчонками знакомиться. Хотя какие танцы вечером понедельника? Скорее в спортзал. А вот будь на нас повязки дружинников, могли бы вообще не заморачиваться над «легендой».
Как бы то ни было, нас проводили на пока еще оживленную вечернюю улицу, и все трое вдруг мигом пропали, когда рядом остановилась светло-голубая «Волга» с шашечками такси.
— Давай вперед, — кивнул я Загораеву, а сам открыл заднюю дверь.
— Рад вас видеть, Евсей Анварович, — я поздоровался с Поликарповым. — Решили сами понаблюдать за мной?
— Ситуация обязывает, Евгений Семенович, — ответил чекист. — В чем дело?
Я максимально быстро обрисовал ему разговор с Сивым. Про загадочного Серегу-Пэла, просьбу о неприкосновенности и про то, что у меня всего полчаса. Точнее, теперь уже пятнадцать минут.
— Гражданин Набоко, как я уже говорил, в громких делах не замечен, — сказал Поликарпов, напомнив мне настоящую фамилию лидера «хулиганов». — Передайте, что он может рассчитывать на гарантии. Вы же понимаете, что этот Сивый не нас боится?
— Того самого Серегу? — я вскинул бровь. — Кто это такой, черт побери?
Мельком я посмотрел на Вовку, который сидел рядом с водителем, как на иголках. Надеюсь, ему не скажут сейчас, чтобы покинул автомобиль на ходу… Вот что за глупости лезут в голову!
— Владимир Борисович предупрежден о неразглашении? — тем временем с улыбкой спросил Поликарпов, глядя на Загораева в отражении зеркальца заднего вида.
— Конечно, — ровным голосом ответил лидер «спортсменов».
— У меня не было сомнений, просто хотел услышать, — кивнул чекист. — Тихон, давай на адрес, чтобы товарищи не опоздали.
Услышав отрывистое «так точно», Поликарпов продолжил.
— Я не могу вам рассказывать всех деталей, Евгений Семенович. Просто примите как факт: в Советском Союзе порой встречаются люди… которым не нравится спокойная размеренная жизнь. Вот за такими мы внимательно наблюдаем. А некоторые, к сожалению, успешно маскируются под добропорядочных граждан, творя непотребства чужими руками. И это как раз про Пэла, как именует себя некто Сергей Георгиевич Белоголовцев.
— А почему Пэл? — почему-то мне захотелось это узнать.
Вспомнилась фраза Жеглова про «собачек Жучек» и «поганые кликухи». Вот правда — зачем криминальные деятели выдумывают себе прозвища? И второй вопрос — по какому принципу?
— О, не думайте, Евгений Семенович, — рассмеялся Поликарпов, — тут никакой философии и скрытых смыслов. Сигареты импортные знаете — «Пэл-Мэл»? Вот оттуда ноги и растут.
— Понятно, — кивнул я, в очередной раз убедившись в ущербности блатной культуры.
«Волга» как раз заезжала в уже знакомый нам двор. Я посмотрел на часы: успеваем, даже с запасом. Только остался один нюанс.
— Как мне его убедить, что я действительно разговаривал с вами и получил нужный ему ответ? — уточнил я у Поликарпова.
— Правильно мыслите, — одобрительно кивнул тот. — Передайте ему привет от тети Клары из Калинина. Скажите, что она будет в курсе.
Прозвучало как полнейшая бессмыслица, но я понимал, что это наверняка некий шифр. Или намек, который поймет только гражданин Набоко, известный как лидер «хулиганов» Сивый. Впрочем, для меня это уже не так важно.
— Ах да, — словно бы спохватившись, воскликнул чекист и протянул мне небольшой деревянный пенал с вырезанным на нем Старым мостом через Волгу в Калинине. — Это вам на случай, если при разговоре ручка понадобится…
Я больше с удивлением, чем с любопытством, открыл коробочку и не увидел никакого подвода — это действительно был футляр для ручки. Вот и она сама, кстати. Аккуратная, стилизованная под старую перьевую.
— В футляре находится передающее устройство, — пояснил Поликарпов. — Вещь простая, но надежная, изобретенная еще Львом Терменом.
— «Златоуст»[29]? — с пониманием улыбнулся я. — Такую в подарочном гербе американскому послу подсунули в сорок пятом. Скандал тогда знатный был.
— У вас удивительная осведомленность, Евгений Семенович, — нахмурился чекист. — Впрочем, вы правы. История в определенных кругах известная и даже в какой-то степени повод для гордости. Но я бы рекомендовал вам не распыляться такими сведениями.
— Понимаю, Евсей Анварович, — я согласно кивнул. — У меня только один вопрос. Я могу его потом сдать? Знаете ли, я все-таки не американский посол, не надо все мои разговоры слушать. Он же не отключается просто так, правильно?
— Вы можете оставить приборчик у Сивого, — предложил Поликарпов. — Вас мы слушать и не собирались, а вот его разговоры нам действительно интересны.
— Подарить «хулигану» ручку? — усмехнулся я. — Вы бы еще «Большую советскую энциклопедию» предложили.
— Напрасно вы так, — чекист покачал головой. — Сивый коллекционирует подобные украшения. Память об отце, который во время отсидки занимался резьбой по дереву. Идите, а то опоздаете.
Попрощавшись с Поликарповым и выразив надежду, что как минимум сегодня его помощь больше не потребуется, мы с Загораевым вышли из машины и направились к подвальной «качалке» Сивого. Опять же со стороны минимум подозрений — приехали два мужика на такси. И я сейчас снова не про обывателей, а про подчиненных лидера «хулиганов», которые наверняка уже «срисовали» светло-голубую «Волгу».
Когда мы спустились в подвал, миновали косые взгляды «младших» и добрались до теплого закутка, Монгол с Рокки, оставшиеся с Сивым, облегченно выдохнули. Не говоря уже о простых «спортсменах» из компании Вовки, которые тоже коротали время в недружественном спортзале.
— Еще чаю? — добродушно предложил Сивый, но глаза выдавали его внутреннее напряжение.
— Нет, спасибо, — я отрицательно помотал головой. — Чай вкусный, но уже места нет. А тебе привет от тети Клары из Калинина. Она будет в курсе.
Повторил сказанное Поликарповым со странным чувством, будто участвую в розыгрыше. Однако на Сивого эти слова возымели неожиданное действие. Если еще пару секунд назад он подобрался, как тигр перед прыжком, то сейчас откровенно расслабился. И кресло под его тушей уже проскрипело гораздо радостнее.
— В общем, — Сивый пожевал губами и прищурился, словно что-то обдумывал. Возможно, подбирал слова. — В общем, пацанам моим предлагали в делах поучаствовать.
— В каких? — зацепился я.
— Кто ж такое расскажет? — пожал плечами лидер «хулиганов». — Но мы, товарищ редактор, люди разборчивые. Мутными схемами не интересуемся. Это больше к Сереге-Пэлу как раз…
— Ты о чем-то знаешь? — спросил я, чувствуя, как сердце готово выпрыгнуть из груди. — Я тебе обещал гарантии, помнишь? Я свое слово держу. И тетя Клара…
— Да понял я, — отмахнулся Сивый. — Сам Пэл в таких делах, сам понимаешь, не светится. Есть у него поверенный, Стэлом кличут. Он моих пацанов и пытался нанять. А ему кто предложил — уж этого я тебе точно не скажу. Не знаю просто. Слово пацана даю.
— Пэл, Стэл… — пробормотал я. — Почему по именам нормальным нельзя? Что за традиция странная?
— Это улица, — философски пожал плечами Сивый. — Или у тебя детство в спецшколе прошло, редактор?
— В детстве меня Кашей дразнили, — я неожиданно улыбнулся. — Только я вырос с тех пор. А вы со всеми этими Пэлами, судя по всему, нет.
— Не понять тебе, Жека, — ответил Сивый.
— Не понять, — я не стал спорить. — Слушай, а как бы нам с тобой связь держать? Может, черканешь телефончик или еще что?..
Я словно бы случайно предложил обменяться контактами и достал из кармана сначала свой неизменный блокнот, а потом выданный Поликарповым футляр с подслушкой. Раскрыл, достав ручку, специально повертел коробочку в руках, чтобы все успели оценить.
— Мои пацаны сами тебя, если что, найдут, — сказал Сивый, внимательно разглядывая узор Старого моста. — Интересная штука. Подарил кто-то?
— Эта? — я как будто бы удивленно потряс футляром. — Да у меня таких много. Дарят время от времени, у меня ручек столько нет.
Я деланно рассмеялся, обесценивая вещь. Пусть думает, что у меня и впрямь весь кабинет забит подобным добром.
— Пойдем-ка, — огромный силач с лицом убийцы встал с простонавшего кресла и поманил меня в сторону импровизированной кухни, где до этого колдовал Мортэн.
Я проследовал за лидером «хулиганов», понимая, что меня сейчас ведут туда, где не всем разрешается быть. Во всяком случае из пришлых. Свои-то вон там чай кипятят… Сивый откинул занавесь, и мы очутились в небольшом закутке со столом, запитанной от домовой проводки электроплиткой и посудной полкой. Это с одной стороны, а с другой — к стене крепился настоящий аккуратный стеллаж, полностью забитый резными поделками. Дощечки с узорами, фигурки женщин, какие-то странные уродливые гномы, вазочки, пепельницы, тарелки.
— Видал? — с нескрываемой гордостью улыбнулся «хулиган», кивнув на экспозицию. — Большую часть мой отец делал. На Соловках сидел, там научился. И я как-то с детства начал все это собирать… Сначала отцовские, потом пацаны дарить начали. Некоторые… ты, Жека, пойми — после отсидки, разная жизнь у людей ведь.
— Понимаю, — уклончиво кивнул я, имея в виду скорее отношение Сивого к покойному отцу, а не к «сидевшим пацанам».
— У меня мечта есть, — неожиданно сказал лидер «хулиганов». — Типа музея открыть. Это ж тоже искусство как-никак.
— Достойная мечта, — снова кивнул я, одновременно думая, что в Сивом еще не все пропало. — Я бы даже помочь тебе мог. Слышал, мы тут недавно архив Тюлькина нашли? Это деревенский фотограф.
— Извини, Жека, не слышал, — мне показалось, будто в голосе громилы прозвучало искреннее смущение. — Но ты редактор, тебе лучше знать. А что?
— А то, что мы выставку в газете устроили, — пояснил я. — Прямо в редакции. И каждый желающий может прийти и посмотреть. В ленинскую комнату с девяти до шести в рабочие дни.
— Фотографии, — с сомнением покачал головой Сивый. — Не знаю, не мое это.
— Один парень, — начал я, вспомнив Никиту Добрынина, — своего прадедушку на одном из снимков узнал. Да и многие люди, кто просто к нам приходил, тоже своих родственников находили. Вдруг и ты кого-то своих узнаешь?
Неожиданно я подумал, что мой журналист ни разу не поинтересовался собственным дядей, который теперь стал колумнистом вечерней газеты. Ведь член дискуссионного клуба отец Варсонофий приходится родственником Добрынина по материнской линии. И священник Амвросий, репрессированный в тридцатые годы, их общий предок. Но парень видел дядины материалы, знал, что тот активно выступает на собраниях… И никаким образом себя не выдал. Неужели настолько разошлись дорожки отца Варсонофия с собственным племянником? Чудны дела твои, господи, как говорится.
— Знаешь, редактор… — после долгой паузы заговорил Сивый. — Пожалуй, что ты и прав. Надо прийти, посмотреть, может, и впрямь батю найду своего. А еще… ты мне это… может, продашь пенальчик?
— Да бери так, — великодушно сказал я, испытывая какое-то странное необъяснимое ощущение. — Я же говорю, мне целую кучу надарили.
— Спасибо, Жека, — Сивый бережно принял из моих рук футляр с ручкой и пожал мне ладонь своей широченной «лопатой». — А ты и вправду нормальный мужик оказался. Договорились мы, значит. Про Пэла я тебе рассказал…
— С моей стороны все тоже в силе, — я успокоил лидера «хулиганов». — И просьба у меня, Сивый. Если что вдруг узнаешь, что этот… как его там, Стэл или кто-то еще дела мутные предлагает, ты уж передай мне. Не хочется мне, чтобы они кому-то еще навредили.
— Я понял, Жека, — кивнул громила. — Расходимся?
— Расходимся.
«Златоуст» — эндовибратор или аудиотранспондер, подслушивающее устройство, разработанное физиком Львом Терменом. Советские спецслужбы спрятали его в резной американский герб, который пионеры в «Артеке» торжественно вручили послу США Уильяму Авереллу Гарриману. «Златоуст» успешно работал с 1945 по 1952 годы, пока не был обнаружен.