— А я протестую! — возмутился комсомолец. — Товарищ Кашеваров, гражданин Котенок! Удалите его!
— Мы сами решим, что делать, — процедил сквозь зубы мой сопредседатель.
Поднялся шум и гам. Кто-то поддерживал Сало, говоря, что он ляпнул сгоряча, но по делу. Другие возмущались, что Белобров превратил заседание серьезного клуба в цирк. Краюхин вскочил со своего места, повернулся к аудитории, готовясь что-то сказать. Я бросил быстрый взгляд на Аглаю — она сидела спокойно, вот только глаза выдавали ее беспокойство. Павлик Садыков, поняв, что дело пахнет жареным, кивнул мне и начал пробираться к Аглае с Варварой и доктором Королевичем. Защитит ли он их в случае чего?
Так, надо гасить подобные вещи в зародыше. Срочно!
— А теперь замолчали все! — оглушительно гаркнул я, и в аудитории повисла недоуменная тишина.
На меня смотрели десятки глаз. Кто-то оценивающе, как профессор Королевич. Другие — с надеждой, как Аглая. Третьи, как — неожиданно! — Сало, с решительной поддержкой на лицах.
— Слушайте меня! — казалось, мой голос гремел, но я не собирался останавливаться. — Вы что, не понимаете, что происходит? Вам мало драки на прошлой неделе? Недостаточно того, нас целенаправленно сталкивают лбами? Или вам не хватает грязи, что пишут в «Любгородском правдорубе»? Хотите сами все испортить?
Тишина стояла гробовая. Краюхин с Козловым, как и все остальные, молча смотрели на меня. В коридоре раздался топот, открылась дверь, и в помещение ввалились несколько милиционеров. Они замерли, глядя на первых лиц района, и Анатолий Петрович еле заметно покачал головой. Отбой, мол, тревога ложная. Вот только в целом стремительное появление стражей порядка оказалось несвоевременным. Очень мягко говоря.
— Нас подслушивали? — громогласно объявила бабушка Кандибобер. — Товарищ редактор, это как понимать?
— Евгений Семенович? — Котенок повернулся ко мне, и его лицо исказило гримасой.
По сути, я мог уйти в глухую оборону. Мол, нет, это все случайность. Но сделал бы только хуже.
— После инцидента с дракой на площади у ДК, — начал я ровным голосом, — можно было ожидать чего угодно. Вплоть до диверсии. Поэтому нас охраняли сотрудники милиции. Ради нашей же безопасности.
— А я не желаю, чтобы меня охраняли! — вновь принялась скандалить Аэлита Ивановна. — Моя милиция меня бережет — сначала посадит…
— Да замолчи ты! — громыхнул Хватов, и Кандибобер неожиданно застыла с открытым ртом.
Богдан Серафимович встал, решительно подошел к нам с Котенком, повернулся к собравшимся.
— Вы что, правда не понимаете? — тихо спросил он. — Даже я, человек приезжий, многого здесь не знающий, все прекрасно вижу. Вот это, — он брезгливо поднял за уголок экземпляр «Правдоруба», как еще совсем недавно проделывал с моей газетой, — вот это — опаснейшее оружие. Те, кто им пользуются, знают, на что давить. Знают слабые места. Пока Евгений Семенович пытается дать каждому слово и делает все, что примирить соперников, они!.. Они стремятся погрузить город в панику.
Он смачно швырнул журнал о стол, грохнуло как от выстрела.
— Вас пугают холерой, — продолжил Хватов. — Стравливают друг с другом, чтобы одни называли вторых сумасшедшими. А в итоге — кто выиграет? Ни первые, ни вторые. Евгений Семенович, я предлагаю немедленно дать развернутую статью в ближайшей вечерке!
— Как представитель райкома… — Краюхин, вытирая вспотевшую лысину, тоже вышел к нам. Что-то он, кажется, сдал в последнее время. — Так вот, как первый секретарь районного комитета КПСС, я могу предложить обсудить вопрос на уровне партии. Но нужен веский повод… А не балаган, который вы здесь устроили.
— Мы проведем опрос, Анатолий Петрович, — предложил я. — Как всегда, при помощи бюллетеней в газете. Вы уже знаете, что это работает. А для максимально точной выборки я предлагаю временно увеличить тираж. Чтобы все, у кого есть такое желание, смогли высказаться.
— Думаю, это возможно, — Краюхин посмотрел на меня и кивнул. — Действуйте, Евгений Семенович.
— Спасибо, — поблагодарил я. — Якименко! Подготовьте короткий текст с вашими тезисами. Объем — не более трех тысяч знаков. Жеребкин! Вам такое же задание.
Ну вот. Стоило запахнуть жареным, и пропала вся демократия моего вече. И ведь назад не отступить! Не знаю, получится ли у меня вернуть доверие собравшихся, если продолжу давить, но одно я знаю точно: если покажу сейчас слабость, тогда это точно последнее собрание.
Впрочем… Если я сейчас поставил себя выше правил, так и других можно просто поднять на этот уровень.
— Белобров! — я фактически рявкнул.
— Я? — удивленно откликнулся «гоустхантер».
— Вы. Добавьте от себя третий вариант. Кто еще хочет, тоже пишите! Размер вы знаете, а раз тема получилась настолько острой, попробую выбить места каждому, кто успеет вовремя и будет придерживаться наших правил.
Вверх взметнулась пара рук. Кандибобер — вздыхаю, Фаина — неожиданно. Я кивнул обеим, а потом продолжил.
— А с вами, товарищи доктора, — я внимательно посмотрел на Аглаю и ее коллегу, — мы вместе подготовим спецматериал, чтобы никто в городе не испугался холеры. Даже в мыслях.
— Я согласна, — Варвара Афанасьевна зачем-то вытянулась в струнку, став при этом еще более высокой и слегка угловатой.
Аглая же просто улыбнулась, и мне этого было достаточно. Кажется, немного отпустило.
Всю оставшуюся неделю кипела работа. Якименко с Жеребкиным подготовили отличные колонки, и даже паранормальщик Роман Белобров написал стройный, вполне читаемый текст. Здесь я опять получил урок — неважно, о чем говорят люди, гораздо важнее, как они отстаивают свою позицию. И если отбросить сомнительность самой темы, с логикой и аргументацией у чудака Белоброва все было в полном порядке. Как, впрочем, и у бабушки Кандибобер, которая мобилизовала все свои ресурсы и выдала спорный, даже местами алармистский текст, но абсолютно каждый тезис подкрепила аргументацией. В итоге в газету пришлось взять четыре колонки на одну тему, но с сильно отличающимися позициями, и это смотрелось выигрышно. Остальные желающие — Фаина и отец Варсонофий, который тоже вызвался — не успели, однако я успокоил обоих. Я чувствовал, что тема выходит резонансная, а потому к ней придется не раз вернуться.
Сам же я плотно взялся за материал о холере. Зоя как раз уже вернулась в строй, чем знатно облегчила мне задачу — никто ведь у меня «Андроповские известия» не отнимал, а две газеты готовить все-таки задача не из простых. Даже с учетом помощи сразу обоих замов. Собственно, им-то — Бродову и Бульбашу — я отдал подготовку основного издания, погрузившись в спецматериал. До этого с таким же упоением я писал, пожалуй, только два текста: о похищении мальчишек и о чернобыльце Павле Садыкове.
Зое, как редактору «Вечернего Андроповска», я предложил отдать на статью сразу разворот. И она согласилась. Надеюсь, что действительно из-за важности темы, а не из-за уважения ко мне. Хотя, пожалуй, я зря сомневаюсь: статья в «Правдорубе» настолько зацепила людей, что на следующий после памятного заседания день мы с коллегами всю планерку обсуждали суету вокруг старого захоронения. Каждый готов был принять участие, оказать посильную помощь, но я приказал сосредоточиться на своих материалах. А у меня и так хватало помощников. Вернее помощниц — Аглая и ее подруга, инфекционист Строгова, фактически стали моими соавторами, настолько огромным был вклад обеих. Внес свою лепту и профессор Королевич: напомнив, что эпидемиология — это все же не его профиль, он свел меня с несколькими своими коллегами из Калинина, более узкими специалистами с громкими именами.
Единственное, что сыграло против нас, это время. Создатели «Правдоруба» правильно рассчитали свой ход, выпустив номер журнала аккурат в день сдачи нашей газеты. Мы просто бы не успели подготовить достойный ответ, чтобы снять пару материалов и поставить замену. Это про встречу партийных лидеров, например, можно ночью написать и к утру сдать номер, такие вещи в райкоме быстро согласовывают, если все по правилам делать. А вот настолько серьезную вещь, как опасность массовой эпидемии…
С другой стороны, мы действительно избежали спешки и, соответственно, возможных ошибок. Ну, что бы я написал в горячке, глотая литрами кофе? Нет, это точно не тот материал, с которым нужно спешить, жертвуя качеством. Мы и так выпустили статью в вечерке, то есть спустя три дня. Как раз перед выходными, когда люди неспешно читают прессу. А еще я вышел на районную ветполиклинику, где мне дали исчерпывающий комментарий по сибиреязвенным скотомогильникам. Еще и Краюхин пару слов от себя добавил, придав материалу еще больше весу. Так что пускай «Правдоруб» оказался первым, плевать. Главное, что у нас в ответ получилась не оголтелая агитка, где все всё отрицают, а грамотный материал, подготовленный по всем правилам хорошей журналистики. С кучей источников и комментариями самых разных, но при этом весьма компетентных в своих направлениях специалистов.
А когда мы наконец-то отправили вечерку в печать, я не стал уходить домой. Решил дождаться первой реакции — ведь один из экземпляров должны были сразу же вывесить на стенде. Том самом советском аналоге новостного телеграм-канала. Или соцсетевой ленты, тут уже как кому больше нравится.
— Страшно? — попытался улыбнуться Бульбаш, потягивая остывший чай.
Он тоже остался со мной, как и Бродов с Зоей Шабановой. Всех нас четверых, редакторов и замов, потряхивало, мы ждали выхода и надеялись, что выложились не зря.
— Валентина, может, вам все же пойти домой? Мы справимся, — предложила Аглая, которая тоже не выдержала и приехала в редакцию после окончания своего рабочего дня в поликлинике. — Вы только покажите мне, где что лежит…
— Нет-нет, что вы, доктор, — секретарша, как раз вносящая очередной поднос с чаем и кофе, резко замотала головой. — Вся редколлегия на месте, разве я могу домой уйти?
— Кстати… — опомнился я, выпивая залпом третью или четвертую чашку арабики. — Клара Викентьевна у себя?
— Разумеется, я тоже не смогла сразу уйти, — Громыхина как раз появилась в кабинете.
— Располагайтесь, — я улыбнулся и махнул рукой в сторону свободных стульев.
— Спасибо, — парторгша уселась неподалеку, и я неожиданно заметил, насколько сильно она осунулась. Интересно, что на нее так повлияло? Холерная история? Или в целом раздрай, творящийся в городе? — И, кстати, не я одна…
— Что, простите? — я не сразу сообразил.
— Не я одна, говорю, осталась, — Громыхина блеснула стеклами очков. — Вся редакция на месте, никто домой не ушел. Поздравляю вас, Евгений Семенович. Сделать так, чтобы сотрудники сидели на месте в пятницу вечером, причем добровольно… Силен!
— Я вас умоляю, Клара Викентьевна, — я шутливо отмахнулся, но внутри просто танцевал от восторга. И правда ведь, я же никого не уговаривал и не просил остаться. Журналисты сами этого захотели!
— Все готово, Евгений Семенович, — сообщила мне Валечка по внутренней связи.
— Вперед, товарищ Кашеваров, — улыбнулась Громыхина. — Думаю, всем сразу не стоит спускаться. Народ распугаем… Товарищ Ямпольская, вам я тоже рекомендую пойти. Все-таки это ваша первая публикация, кстати, примите мои поздравления!..
— Спасибо, Клара Викентьевна, — благодарно кивнула Аглая и повернулась ко мне. — Идем?
В лифте я взял ее за руку. Просто захотелось почувствовать ее поддержку и заодно поддержать саму девушку. Вот ведь пятый кегль, волнуюсь, как будто в прямой эфир на ТВ выхожу. А всего-то дел — выйти и послушать реакцию читателей.
На улице шел снег. Большие крупные хлопья. Сказочная погода, как будто бы опять наступил Новый год. А вот и народ начал собираться у стенда, возбужденно переговариваясь… Тоже словно бы готовятся к празднику. Но нет, тема-то гораздо серьезнее.
— Что-то как-то шумно, — тревожно сказала Аглая и инстинктивно прижалась ко мне.
Я сжал ее руку крепче, и мы ускорили шаг.
Конец третьей книги.
P.S.Как вы уже догадались, это совсем не конец истории. Четвертая книга уже на подходе, постараемся поскорее выложить пролог, но неделю точно возьмем — на подготовку, тщательную вычитку и, возможно, дополнительный объем, чтобы было интересней читать.
Спасибо, что выбираете наши книги! А мы будем стараться и дальше вас приятно удивлять:)