Я понял, что все нормально по одному признаку. Моя башка не стала обугленной головешкой. Конечно, приятного мало. Чернокнижник заставил помучиться. Но... это было лишь частью того, что мог наколдовать злобный маг.
— Ааа, гори заживо, наглый мальчи-ш-ш-ка! — шипел уродец.
Он усилил давление, не понимая, как простой оборванец сопротивляется страшной мощи. Скажу больше, сам слегка обалдел. Но разбор полетов потом; пока главное — спасти свою шкуру.
Я немного напрягся, мысленно взяв потоки темной энергии и сбросив их с себя, словно липкую сетку.
— А!!! Что за дьявол??? — выдохнул чернокнижник, дернулся и погасил свою магию.
Купец вытаращился на меня, открыв рот. Сатанист стал листать свою книгу, нашептывая что-то под нос. Нельзя было упускать ни секунды. Бить на расстоянии я не мог, а поддерживать доспех пока получалось.
Потому пустил всю энергию в руки, молниеносно бросился на врага и врезал по лысому черепу, что называется, от души.
Ублюдок завыл шакалом, оставив былые понты. Пытался отмахнуться бледной ручонкой. Черт, его острые ногти могут быть ядовитыми!
Пришлось подключить еще ноги. Четкая серия из последних сил. И вот, колдун с разбитой рожей повалился в ближайшие кусты, а его книга полетела в другую сторону.
— Не расслабляйся, урод, это только начало! — выдохнул, желая его добить.
Таким давать спуска нельзя. Недобитый гад несёт большую опасность. Рванулся в кусты, не отключая доспех, и понял, что зря напрягаюсь. Уродец лежал на земле, высунув черный язык. Его руки были раскинуты в стороны, а горло пробито ржавым штырем, торчащим здесь из земли.
— Фу, вот упырь, — произнес, глядя на лужу крови, растекавшуюся в фонарном свете.
— Ого! Мальчик, ты как? Как ты это все сделал? Боже, он мертв! Я думал, что он бессмертен! — послышался нервный голос у меня за спиной.
— Бессмертна только человеческая тупость, — рассудил я, напоследок пнув чернокнижника.
Вышел из кустов и решил быстрей сваливать. Хватит с меня всяких разборок. Да и дома уже заждались.
Купец снял шапочку и зачем-то ее укусил. Стал бегать вокруг, причитая, как брошенная невеста. Он боялся, что ему отомстят, не знал, куда девать тело. Одновременно благодарил меня и рассказывал о своем больном сыне.
Мол, ему помогает специальный аппарат, где стоят необычные артефакты, которые искал много лет. И если отдать их ублюдку, то другие найти не удастся. Тогда мальчишка умрет. Бла-бла-бла.
За сотни лет я выслушал кучу историй, от сладких мелодрам, до скорбных и отмороженных ужасов. Вытирать сопли торговцу было глупо. И скучно. Я буркнул что-то вроде «пожалуйста». Пошел в сторону улицы, откуда недавно свернул.
Но торговец не спешил отлипать. Он догнал меня, спотыкаясь и охая, схватил за плечо, начав что-то втирать.
— Эй, не посмотрю, что ты несчастный отец. Отправишься вслед за лысым если не прекратишь истерить! — бросил, готовясь успокоить припадочного.
— Нет, нет, стой, храбрый мальчик! — замотал головой бородач и сунул мне в руку браслет из маленьких камушков.
— Что??? Лучше б коньяк притащил! Я не баба, чтоб таскать побрякушки, — сказал, недоуменно пожав плечами.
— Нет времени объяснять. Это важная вещь. Я хотел расплатиться ей с колдуном. Возьми. Ты достоин, бери! — дергаясь тараторил он.
— Хех, так уж и быть. Только целоваться не будем, — ухмыльнулся, взяв украшение.
Подарю своей мамке, на крайний случай. Главное, чтоб он отвалил. Поэтому не люблю быть героем. Вечно кто-то привяжется.
Бородатый неврастеник оказался опаснее колдуна. Кое-как спасся бегством от его причитаний и воплей. Благо, встряска помогла вспомнить путь. Теперь шел уверенно, зная, куда мне надо.
По дороге встретились алкаши. К счастью (для них) прошли мимо. Из покосившегося двухэтажного барака слышались вопли дамочки с явно пропитым голосом. Спокойно прошмыгнул мимо. Только не в мою смену! Лимит на геройства исчерпан.
Фу, ну и место. Не собираюсь здесь жить. Обязательно найду способ выбраться из трущоб. Не будь я графом Державиным!
Тем временем, мимо проплывали развалины, помойки, лачуги. Я свернул за угол и почувствовал, что нахожусь "уже рядом". Прошел возле длинного уродливого домишки. В тот момент послышался резкий вопль.
— Ооо явился, придурок такой! Не прошло и недели. Тебя только за смертью посылать, а не за соц. пайками, — воскликнула некая дама.
Сначала хотел ускориться и свалить. Но вдруг понял, что это относилось ко мне. Остановился, сдал чуть назад, видя, как дверь покосившегося забора открылась. На пороге стояла высокая женщина лет сорока с длинными волосами и гневным взглядом.
В свете тусклого фонаря она проходила на чернокнижницу. Смотрела на меня, как на предателя империи, уперев руки в бока.
В целом, дамочка ничего. Фигура почти без изъяна, не считая, небольшой (идущей ей) полноты. Длинные ноги и аппетитная грудь, крутые бедра и нежная шея. Выразительные черты лица, прекрасная осанка. Ммм сразу вспомнилась Пиранья — моя знойная милфа.
Эх, хороша была прошлая жизнь! И кто посмел ее оборвать??? Вот уроды!
Да, несмотря на приятный вид, женщина смотрелась ужасно... На ней «красовалась» бесформенная куртка из-под которой торчал длинный халат в цветочек. На ногах какие-то… резиновые лапти. Макияжа, конечно же, нет.
У меня внутри что-то екнуло. Парнишка испытывал к женщине родственные чувства. Ну конечно! Это же его… нет стоп, моя мама. Наверняка уже заждалась. И теперь хочет меня убить за испорченные нервы.
Что ж, если так посудить, даже верно. Честно, ожидал даже худшего. Судя по виду, я был сыном какой-то алкашки и местного наркомана. Но на деле, мама вполне ничего. В ней было даже что-то дворянское. Накрасить, переодеть, и на бал. Хоть какая-то приятная новость в бесконечном море дерьма.
— Что пялишься, остолоп?! У меня чуть сердце не встало. Куда опять вляпался, гад такой??? Давай выкладывай живо! — грозно воскликнула дамочка, видя мое замешательство.
— Ничего, мама, все хорошо, — сказал, как можно спокойнее.
Я должен был вести себя, как тот парень, хотя бы первое время. Потом, конечно, стану меняться. И даже собственной маме не позволю себя оскорблять, не будь я графом Державиным.
Хотя, мамы ругают по делу. Кто знает, что натворил этот школьник? На вид слабый хлюпик, который может только царапаться, как котенок. Но на деле... Ладно, скоро сам разберусь.
— Что-о-о??? — воскликнула женщина, поправляя потрепанную одежду. — Хороший ход, недотепа! Думаешь это сработает? Решил назвать меня мамой, чтоб я тебя не прибила. Что ж, как минимум, креативно! Но взбучку ты точно получишь.
— Как? В смысле, да. Извини, я случайно, — пробурчал, теряясь в потоках сознания.
Мальчишка испытывал к женщине явно сыновние чувства. Но мамой при этом не называл? Очередная головоломка из дурки. Эх, виконт, мой виконт. Вот засада!
— Извини? Ну подлец! Он ещё извиняется, — взвизгнула дамочка.
При этом ее голос стал немного спокойнее. Так, она вроде хорошо говорит. Отлично произносит слова, не использует маты и "колхозные" выражения.
Возможно, я не отошёл от перемещения. Но мама, которая мне не мама, отличается от других нищих женщин. Такое чувство, что трущобы — ее временное убежище, а не дом. Это уже интересно.
— Ладно, хватит бояться! Сегодня сохраню тебе жизнь. Может быть. Давай пакет, поглядим, что нам дали, — протянув руку, сказала дамочка.
Боюсь? Ага, не приучен пугаться красоток с пышными формами. Но говорить об этом не стал, спокойно дав сумку женщине.
Мама ее быстро открыла, покачала головой и воскликнула:
— Как им не стыдно, тираны?! Это не помощь малоимущим, а настоящее издевательство. И так работаю целый день за гроши. Получаю ниже минимального жалования. Оформила имперскую поддержку. Отлично... Три корочки хлеба, гореть им в аду! — с этими словами женщина пошла в дом.
Направился вслед за ней, стараясь вести себя "по-обычному". Хмм, а походка у дамы что надо. Такое чувство, что плывет по волнам, подставляя роскошную корму тёплому ветру. Трущобницы так не ходят.
Стоп, моя семья получает пайки для бездомных??? В таких нищих домах я ещё как-то не жил. Вот тебе и блистательный граф. Обязательно все исправлю. Это был последний раз, когда мы брали подачки.
— Ну, и где шлялся господин Дмитрий? — спросила женщина, заходя в дом.
От злости не осталось следа. Все-таки меня любят, как ни крути. Так, отличное имя. Обожаю слова на «Д». Обычно называю себя Демидом Державиным, но и это тоже сойдет. Если что, потом заменю.
Дама замерла среди комнаты, пялясь на меня, как на экспонат в галерее. Надо было что-то ответить.
— Эмм, я гулял. Решил немного пройтись. Заблудился, не рассчитал время. Да и очередь была на раздаче этих бомжовых… обедов, — сказал, стараясь как можно больше походить на подростка.
— Ммм, очень странно, — промямлила женщина. — Ладно, куда телефон подевал?
Ага блин, хороший вопрос. С учетом того, что память будет доступна дня через два. А говорить надо уже сейчас, чтоб меня!
Так, в любом случае, дело не чисто. Скорей всего, Дмитрий соврал бы. Так что ошибиться не выйдет. Применю малость актерского мастерства и пойдет.
Я театрально заломал руки и продекламировал трагическую историю о том, как бежал от собак. При этом уронил телефон. Он упал в решетку канализации. И, что называется, отправился в дальнее плавание.
— Охо-хо, что-то новенькое, — хихикнула женщина. — Обычно ты говоришь — потерял, и сбегаешь в свою комнату, как мелкий зверек. Не знаю, что ты задумал, но новый мобильник получится взять не скоро. — Пожала плечами она.
— Да ладно, — спокойно бросил в ответ.
В прошлых жизнях удавалось заполучать имения и заводы. С мобильником как-нибудь разберусь.
— Не ладно, Дим! Можешь даже не клянчить. Даже сломанный и подержанный, даже без интернета. Прости, но у нас мало денег. Придется побыть без связи.
— Но я…
— Ты сам виноват, и не спорь! Вечно куда-нибудь вляпаешься, — строго сказала мне мама, которая типа не мама. — А теперь пойдем есть. — Добавила, слегка успокоившись.
Вот это другой разговор. А то стоим в прихожей, как дураки и несем пустой бред. Подкрепиться я очень не прочь. Перемещение сквозь миры стимулирует аппетит. А подростковое тело вообще — реактор по сжиганию продовольствия.
Почувствовал, что могу съесть слона. Живот тут же откликнулся раздраженным урчанием, требуя приступить к сему действу как можно скорее. Дамочка слегка улыбнулась и бодро пошла на кухню.
Изнутри домишко был милый. Довольно светло и чисто. Везде горят яркие лампы; неплохой ремонт, по меркам трущоб, разумеется. В моем прошлом жилище даже обои в уборной расписывали лучшие художники Империи. А тут на стенах висят какие-то размытые бумажки. Да и сами стены кое-где в трещинах.
Но могло быть гораздо хуже, не спорю. Лучше быть на вершине дна, чем в заднице самой задницы.
Я проследовал на кухню, стараясь особо не пялиться. Было б странно, если бы Дмитрий изучал собственный дом, разбираясь где что находится.
Так, кухня была неплохая. У меня в такой готовили для собак… В целом светло и уютно. Обшарпанная мебель из прессованных опилок. Крошечный стол и скрипучие табуреты.
Условия явно не царские. Но в жизни (точнее в жизнях) повидал слишком многое. Так что мог обжиться даже в тюремном карцере, не говоря уж о нищем доме.
— Так, Дима… Я сейчас разогрею, — нараспев произнесла мама, суетясь у плиты. — Только у нас сегодня каша с тушенкой. Опять. Я достала одну приправу, чтоб немного разнообразить. Но да, знаю, знаю. Уже в печенках сидит. Может на выходных удастся достать картошки. Если получится.
Мама оправдывалась так, будто хотела накормить меня редким дерьмом. Но запах был аппетитный. Меня терзал голод, да и вообще. Давненько не ел простой пищи!
Все эти устрицы с чем-то там, хитрожаренная гренка с идиотским названием крутон. То салат из какой-то синей травы. То мраморное мясо зебры, маринованное в соке тропического гриба.
Это, конечно, изысканно. Но меня давно терзало желание — взять, и реально ПОЖРАТЬ. Не продегустировать, не откушать, не потрапезничать перед сном. А тупо закинуть хавку в желудок, не думая ни о чем. Как во времена моей службы… Черт, не хочу об этом сейчас вспоминать.
В общем, я успокоил даму, сказав, что однообразие — это стабильность. А стабильность — это всегда хорошо. Она немного обрадовалась, положила еду и поставила передо мной большую тарелку.
— Наконец-то ты научился врать. Знаю, не любишь кашу, а делаешь вид, что не так. У тебя актерский талант, господин Долговский, — заявила мама, когда начал есть.
— Я не вру, ам-ням-ням, очень вкусно, — протянул, набивая рот.
— Хих, это да. Как в лучших ресторанах проспекта Центрального, — махнула рукой она. — И еще, не называй меня больше мамой. Когда усыновила тебя, звал Еленой. А теперь повзрослел и вдруг начал. Прости, но выглядит странновато…
— Это да, еще как, — сказал, прожевав часть еды.
Значит, она мне не мама. Но где тогда родители парня? Почему какая-то Лена воспитывает их сынка, так еще в одиночку? Ведь я сразу заметил, что мужика, так сказать, дома нет.
Это видно, по многим признакам. За годы блуждания по мирам неплохо прокачал наблюдательность.
— Хорошо. Я слегка пошутил, — добавил, продолжая ужинать.
— Такими вещами не шутят! Впрочем, это лучше, чем скорбь по родителям и депрессия, — сказала Елена, отходя к раковине.
Стоп, выходит, я сирота? Семья полностью погибла, отлично! Только этого мне не хватало. С сиротами вечно что-то случается. И вообще, не хотелось бы положить полжизни на выползание из дерьма. Не нравится мне все это все, ох не нравится.
Хотя, еда вполне вкусная. Что-то вроде харчей для солдат из полевой кухни. После изысканных блюд по рецептам лучших шеф-поваров, это неплохое разнообразие.
Я наслаждался приятным запахом, простым вкусом еды, жиром на губах, и дешевой субстанцией в виде тушёнки, которая отдаленно походила на мясо.
Ммм, Елена умеет готовить! Даже такая дрянь у нее получилась неплохо. А главное, как калорийно. Подростковый голод был быстро заглушен. Ни один слон при этом не пострадал.
— Спасибо, вкуснятина, — довольно простонал, когда очистил тарелку.
— Что? — повернулась ко мне тетя Лена и потупила взгляд. — Куда ты дел кашу?
— Она надежно спрятана хе-хе, — ответил, хлопая себя по тощему животу.
— Оу, то есть так. М-да, с тобой что-то не то. Ладно, Дим, иди в свою комнату, — проговорила Елена, с улыбкой посмотрев на меня.
Точно! Парень вечно прятался в своей комнате, будучи, что называется, местным затворником. Что ж, это мне как раз на руку. Нужно подольше поспать. Тогда связь тела с душой укрепится, и память начнет открываться как можно быстрее.
Девушка с азиатской внешностью лежала на пыльном полу заброшенного завода. Ее длинные черные волосы, источающие цветочный аромат, собирали грязь, превратившись в помойную тряпку.
Грудь внушительных размеров была смята под весом тела. Элегантные подтянутые ноги разошлись в стороны, образуя непристойную позу. Плюс еще обтягивающий костюм из черной кожи.
На словах — боевые доспехи, легкие и не сковывающие движения. Но выглядят, как наряд из секс шопа. В таком лучше ноги не раздвигать.
Хотя, девушке уже было пофиг. Мертвым плевать на все, так уж вышло. Или нет, она вроде резко вздохнула, ахнула и открыла глаза, осознав, что лежит кверху задницей.
Конечно, ее сильно штормило. Но женский инстинкт подсказал, что валяться в такой позе не стоит. Красотка «собрала себя в кучу», подняла голову и ощутила резкую боль. Потом с ужасом потрогала губы, где был небольшой подтек крови.
— Во имя Великого Абсолюта! Где я? — хрипло сказала она. — Куда делась мама с гостями? И да, этот чертов хлыщ, грязный выскочка. Что б его, будь он проклят, ДЕРЖАВИН!!!