И Ваня, замирая от страха, верхом на волчице перелетел через высоченную городскую стену. Сердце замерло, в животе образовалась какая‑то свистящая пустота, глаза закрылись сами собой, а через секунду‑другую Веста уже мчалась по широким городским улицам. Ваня вздохнул, осторожно открывая веки, убедился в том, что больше никакая опасность не угрожает, и облегченно вздохнул. Быть может, все еще не так страшно: и во дворец удастся попасть без особого риска, и птицу добыть, обменять ее на Светлояру, а потом…
Но долго мечтать Веста ему не позволила, бессильно упала она на землю в тени развесистого дуба и, еле ворочая языком от усталости, сказала:
— Отдохнуть надо. До вечера еще далеко, осмотрись пока.
— Хорошо. — Ваня с благодарностью погладил волчицу по запыленной шерсти и, оставив рядом с ней свой плащ, пошел осматривать город.
Было по‑прежнему очень жарко. Солнце будто обратилось в раскаленный белый шар и застыло на одном месте, не помышляя о том, чтобы катиться к западу. Ваня тяжело дышал, горько сожалея об оставленном источнике, и судорожно думал, где бы разжиться деньгами, чтобы перекусить. Ему и в голову не пришло попросить денег у Яги или Темнополка, а теперь было уже поздно. Иван добрел до коновязи, обнаружил неподалеку поилку для лошадей — струи воды вырывались изо рта огромной рыбы, струились по каменной нише и с тихим плеском падали в большую мраморную чашу. Ваня подставил ладони, выпил, сколько смог, умылся и намочил голову — и все это под укоризненным взглядом старого коня, который с недоумением смотрел на его странное поведение. Иван освежился, и стало немного полегче. Подумав, он еще намочил рубаху, с удовольствием чувствуя приятный холодок. К сожалению, солнце быстро высушило Ванину одежду, но он уже ощущал себя гораздо бодрее и не обращал внимания на зной.
Улицы в Серебряном царстве были на удивление прямыми, дома стояли в шахматном порядке и, что всего удивительнее — не было ни одного покосившегося крылечка, ни одной прохудившейся крыши. Все дорожки были чисто выметены, каждое дерево аккуратно подстрижено и окружено небольшим белым заборчиком. Да и сами горожане одеты были чисто и аккуратно, нигде не было видно оборванных бродяг или грязных детей. Каждая собака, встретившаяся на Ванином пути, имела такой вид, будто бы в ней течет королевская кровь, хотя все псы были самыми обыкновенными, разве что откормленными и ухоженными.
— Эй, парень! — окликнул кто‑то Ваню.
Ваня быстро обернулся и увидел рослого молодого человека, который, несмотря на жару, был одет в темно‑красный кафтан из плотной ткани.
— Вы мне? — осторожно спросил Иван, решая для себя, надо ли вступать в разговор или срочно спасаться бегством.
Человек нетерпеливо поморщился:
— Тебе, тебе, кому же еще! Скажи‑ка лучше, ты давно живешь в нашем городе?
— Да я, собственно, — Ваня замялся, — вообще не здешний. — И задумался, стоило ли сообщать это незнакомцу или нет.
— Отлично! — Человек в кафтане обрадовался. — Значит, ты как раз тот, кто мне нужен! Скажи, — он перешел на шепот, — а ты точно не здешний?
— Точно, — кивнул Ваня, — совершенно точно.
— А есть ли у тебя здесь родственники?
— Нет, родственников у меня здесь нет, — честно ответил Иван, не понимая, чего от него хотят.
— А друзья? — Человек не скрывал своей радости. — Есть ли у тебя здесь друзья?
— Нет, — помотал Ваня головой, — а что?
— Да знаешь ли ты, что тебе невероятно повезло! — Человек готов был пуститься в пляс от радости. — Ну и мне тоже! Меня Максютой кличут, — он энергично пожал Ванину руку обеими руками, — а как твое имя?
— Иван, — степенно поклонился Ваня и решил не церемониться, — так что тебе от меня нужно?
— Видишь ли, — посерьезнел Максюта, — какое дело, в нашем царстве существует обычай: высватать себе девицу дворянской крови или же ту, у которой батюшка находится на государственной службе, может только такой человек, у которого нет здесь ни родственников, ни друзей. Ну и который, конечно, не женат. Кстати, — он испуганно посмотрел на Ваню, — а ты, случаем, не женат?
— Не женат, — успокоил его Ваня. — Так при чем здесь я?
— Ну как же при чем! — изумился Максюта. — Неужели ты не понимаешь?
— Нет, — признался Иван, — не понимаю. Зачем вам такой закон?
— Как это зачем? Затем, чтобы государственный человек ради своей дочери не содержал всю ораву этих самых родственников и друзей своего зятя! Так что, как понимаешь, если хочешь жениться на такой девице — а моя Зарена как раз дочка царского конюха, — то изволь быть или круглым сиротой, или вообще не женись! — Он с отчаянием схватился за голову, но, взглянув на Ивана, тут же просветлел лицом. — Но ведь ты сможешь мне помочь?
— Как помочь? — удивился Ваня. — Что я могу сделать?
— Как что? — возбужденно заговорил Максюта. — Как это что! Оденешься в мое платье, придешь к батюшке моей Зарены и посватаешь! Он не откажет, я его знаю. Зарена в девках уже засиделась, а все из‑за этого указа! Девок в нашем царстве много, на службе у царя Далмата едва ли не каждый второй — где же найти столько женихов без друзей и родственников? Конечно, кто может, тот, чуть только девица в пору вошла, ее в охапку и в соседнее государство сбывать. Но тут тоже беда: ежели кто породнится с чужестранцем, того с царского двора долой.
— Ага, — в голове у Вани начало что‑то проясняться, — значит, ты хочешь, чтобы я пришел к ее папаше, сказал, что хочу жениться… и дальше что? Вдруг она мне откажет?
— Да кто ее спрашивает, — махнул Максюта рукой, — только бы батюшку уломать! А там уж, как водится, честным пирком да за свадебку, тут уже никто слова поперек сказать не посмеет.
— Погоди, а если это до царя дойдет? Как тогда быть? Ведь, как я понимаю, не в одном отцовском согласии дело. Что тогда будет?
— Да чего будет? Как водится, голову батюшке, тестюшке несравненному, снимут — всего и делов, — равнодушно пожал плечами Максюта и, уловив изумленный Ванин взгляд, поспешно добавил: — Но скорее всего до этого не дойдет. В конце концов, батюшка ее не такой уж и важный человек в государстве, боится только царя, это да. Но такое дело, как я задумал, сплошь и рядом, тут самое главное — договор подписать.
— Какой такой договор?
— Да так, ничего особенного, просто отец поручается за то, что жених его дочери не имеет в Серебряном царстве ни родственников, ни друзей. Ну, он и поручится за тебя, а дочку‑то его я возьму!
У Вани голова шла кругом. Он не знал, как отвязаться от Максюты, да и помочь хотелось, вот только не знал: пойдет ли это кому на пользу или нет? Задал только самый важный для себя вопрос:
— Слушай, а это долго?
— Да ты что! — рассмеялся Максюта. — Там его с утра сват уламывает, ты только покажешься, скажешь, что так и так, нравится дочка ваша, препятствий не имею. Договор скрепите — и ходить далеко не надо, я уже свадебного писца пригласил. И все!
— Ну ладно, — после недолгого раздумья согласился Ваня, — только гляди, чтобы поскорее все там закончить, у меня на вечер дело есть.
— Какое дело? — мигом заинтересовался Максюта, но Иван так на него взглянул, что тот решил переменить тему. — Да ты не думай, не за так будешь утруждать себя, я хоть большую казну не имею, но могу дать половину коровы.
— Это как половину? — изумился Ваня. — Какую половину?
— У нас с соседом, — пояснил Максюта, — одна корова на двоих. Вот свою половину я и могу отдать.
— Не надо мне коровы, — улыбнулся Иван. — А как же ты жениться собрался, если у тебя всего хозяйства только корова, и то не целиком?
— Почему только корова, — возразил Максюта, — еще коза есть, кур парочка… Да на батюшку Зарены вся надежда: мне брат уже наказал, чтобы я его крепко держал, приданого требовал, сколько положено, ну и, как водится, чтобы на семью еще оставалось. У меня, понимаешь ли, семья невелика — братьев пять, сестры четыре, две уже замуж повыходили, а двух еще пристроить надо. Тут такое дело: всем надо угодить, никого в обиде не оставить.
— Понятно теперь, почему у вас такие законы, — усмехнулся Ваня, — ну да ладно, пойдем к твоей невесте. Только переодеваться я не буду.
Максюта просиял и, схватив Ивана за руку, поволок за собой. Ваня попытался было запоминать дорогу, но махнул рукой, решив про себя потом попросить Максюту отвести его к тому месту, где они встретились.
Шли недолго; вскоре оказались перед невысоким домиком, белым, как и большинство домов в Серебряном царстве, но зато сверху донизу расписанным синими цветами. Максюта перехватил взгляд Вани и довольно улыбнулся:
— Это Зарены моей работа, она у меня девка дельная, может и травы накосить, и корову подоить и вот стены размалевать. Хороша девица!
Ваня вспомнил, что Светлана с трудом могла приготовить яичницу, не говоря уж о дойке коровы, и загрустил. Тем временем Максюта уже здоровался с тощим стариком, вышедшим навстречу из расписного домика:
— Здравствуй, Велеба Будиволн!
Старик мрачно взглянул на него из‑под густых бровей и ничего не ответил.