— Нет, только не так, — испугался Иван, — я помню, как у меня после такого спанья все тело болело Давайте лучше на постоялый двор, хорошо?
— Хорошо, — кивнула волчица, — вы давайте туда, а я, с вашего позволения, тут прикорну.
— Как это тут? — огорченно произнес Ваня. — Давай‑ка с нами!
— Нет, — твердо сказала Веста и закрыла глаза.
Иван вздохнул, посмотрел на Пересвета:
— Ну что, пойдем?
— Пойдем.
Оба быстро направились к знакомому уже постоялому двору, поздоровались с хозяином, который отчего‑то был грустен и мрачен, молча съели поставленный перед ними ужин, молча отправились в отведенную им светелку. Хозяин отрывистым и злобным голосом заявил, что свечей он не отпустит и не потерпит никаких ночных гуляний. После чего он пожелал доброй ночи и удалился, шаркая босыми ногами, сморкаясь и ворча под нос что‑то зловещее.
Комната оказалась маленькой и темной. Единственное окошко было задернуто занавеской из плотной ткани, да так, что из‑под нее не пробивался ни единый лучик света. Пересвет достал из кармана огарок свечи, щелкнул кремнем, зажег. В углу стояла небольшая кровать, крытая старым ковром, стул о трех ножках, на полу валялись какие‑то тряпки и лежал пестрый половичок. Больше в комнате ничего не было. Ваня вздохнул и, не раздеваясь, залез на кровать, накрылся ковром и тотчас уснул. Пересвет походил еще немного взад‑вперед, выкурил трубку и тоже лег спать. Оба спали как убитые и ничего не видели во сне. А на рассвете прямо под окнами заголосил петух.
Ваня открыл глаза, вскочил, отодвинул занавеску, открыл ставни. В комнате тут же посвежело. Иван увидел, что еще даже солнце не встало, выругался, огляделся в поисках чего‑нибудь тяжелого, нашел на столе чашку с отломанной ручкой. Плохо соображая, что делает, он запустил чашкой в петуха, не попал, но зато добился своего — петух замолчал и бросился куда‑то бежать по капустным грядкам. Иван снова лег, закрыл глаза, но больше так и не уснул. Встал, стараясь не разбудить Пересвета, тихо прикрыл за собой дверь. Нашел сонного хозяина, расплатился с ним и пошел обратно к площади. Постепенно светало, город просыпался, открывались лавки, две женщины ругались возле колодца, размахивая руками. Дворец показался сегодня еще более убогим, в свете первых утренних лучей он приобрел кроваво‑красный оттенок, стал будто меньше размером и еще более неопрятным.
Веста крепко спала, свернувшись клубком, так что непонятно было, где хвост, а где морда. Ваня сел рядышком с ней, погладил, еще раз изумился, какая же мягкая у нее шерсть. Странное дело, но Иван все больше и больше привязывался к волчице, с тоской думая о том, что ему рано или поздно придется с ней расстаться. Он был уверен, что она никогда не предаст, не бросит, всегда выручит, и сам был готов отплатить тем же, без раздумий он пошел бы за ней на край света. И дело было не в том, что Иван считал себя ее должником — дело было в чем‑то другом. А в чем — Ваня пока не знал.
— Доброе утро!
— Доброе, — очнулся Иван от размышлений, открыл глаза и тут же зажмурился: солнце уже поднялось и. светило прямо в лицо. — Как спалось?
— Хорошо, — потянулась Веста, — даже очень славно. А тебе?
— Замечательно.
— А где Пересвет? — поинтересовалась волчица без особого интереса.
Ваня пожал плечами:
— Не знаю, я ушел, он еще спал.
— Как же, спал он, — усмехнулась Веста, — поди, раньше тебя поднялся и пошел город осматривать.
— Не знаю, — честно признался Ваня, — я не слышал, чтобы он уходил.
— Конечно, не слышал! Ты же спишь как убитый!
Иван хотел возразить, но тут как раз показался Пересвет, чисто умытый, свежий и с мокрыми волосами. На нем были надеты только штаны и белая рубаха, железные же доспехи висели у седла Хранимира, которого Пересвет вел в поводу.
— Доброе утро!
— Здравствуй, — пробурчала Веста. Видимо, сегодня она была не в духе. — Где был?
— Где был, там уже нет, — таинственно проговорил Пересвет и поднес палец к губам, — тсс!
Веста возмущенно фыркнула, и Ваня поспешил переменить тему:
— К лошадкам пора.
— Пора, — быстро кивнул Пересвет и подмигнул Ивану: молодец, мол, не растерялся.
Волчица, ворча что‑то под нос, тоже пошла в конюшню. Отодвинули засов; кобылицы уже били копытами, слыша шаги. Только Ваня и успел, что дверь открыть — вылетели царские лошадки, как ветер, помчались, задрав хвосты, на вольные луга.
— И теперь что? — поинтересовался Пересвет. — Давай, зови свою девчонку.
Ваня развел руками и с надеждой взглянул на Весту. Та только хмыкнула:
— А чего ты на меня смотришь? Я второй раз лесовицу кликать не буду, она мне за дерево свое уши оборвет. На первый раз простила, на второй — и думать не моги.
— Что же делать? — испугался Иван, — Как нам поймать их? Ведь последний день остался! Веста, милая, как быть?
— Как быть, как быть, — раздраженно протянула волчица, — а я почем знаю? Мне‑то их точно нипочем не догнать, а как иным, не знаю.
— Мне тоже не догнать, — признался Пересвет. — Хранимир мой быстр, но не чета им.
— Так что же делать? — совсем запаниковал Иван.
— Не суетись, — поморщилась волчица, — дважды повезло — повезет и в третий раз. Кроме того, я тебе говорила, что пора самому действовать, а не на других надеяться.
— Да я… — начал Ваня, но оборвал на полуслове, поняв, что Веста права. — Пора.
— А раз пора, чего зря время терять? — весело сказал Пересвет. — В путь, друзья мои, и да поможет нам небо!
— В том смысле, что опять на авось понадеемся? — подозрительно спросила волчица.
Пересвет рассмеялся:
— А то!
— Эх вы, — покачала Веста головой, впрочем, уже беззлобно. Кивнула Ване: — Садись уж, богатырь великий!
Ваня сел. Поехали. Уже далеко за золотыми воротами Ване пришла в голову идея, которой он поспешил поделиться:
— А что если приманить их чем‑нибудь?
— Примани, — равнодушно сказала Веста, — только чем?
— А что, хорошая идея! — подхватил Пересвет. — Зачем их все время ловить? И правда, проще приманить, а там уже и брать голыми руками. В беге‑то с ними мало кто сравнится, а вот в хитрости поди не чета им.
— Ну, может, — неохотно согласилась волчица, — но как?
— Как… — Пересвет задумался и обратился к Ивану, — а правда, как?