— Где мама?
— Государыня ждет вас в саду, принцесса.
Ринель вздрогнула: «Государыня» — никто не называл так маму — она была Повелительницей. Совсем недавно ей объяснили разницу между «повелевать миром» и «править государством». «Государство» — это было не их слово, оно пришло Извне… но чары были слишком сильны… и она так и не проснулась…
Мать действительно ждала ее в саду, который сама заботливо растила много лет, договариваясь с деревьями и цветами.
И теперь в саду царила вечная весна, сейчас там цвели яблони, потом их сменят вишни, потом…
Мать, отец — она не понимала, что удержало ее от того, чтобы броситься, обнять — ведь она так соскучилась… но она просто кивнула. По лицу отца пробежала чуть заметная тень, лицо матери не изменило своего приветливого выражения.
— Ну здравствуй, малышка, как прошел день?..
Сотни лет она искренне пыталась ответить на этот вопрос… попыталась и сейчас.
— Ну, я гуляла, играла, было хорошо… — Она чуть задумалась. — Здесь ничего не меняется.
Мать покачала головой, почему-то укоризненно посмотрев на Вестника (кстати, почему он Вестник?).
— Айлэринель, нам надо с тобой поговорить.
— Я слушаю, мама!
— Ты уже большая, постарайся нас понять.
— Государыня, молю вас не торопитесь, принцесса еще так юна, — что-то, кроме слов, было в словах Вестника, но в это время отец протянул ей пирожное в виде цветка орхидеи, и она опять отвлеклась. Такие пирожные он придумывал для нее часто… но каждый раз разные.
— Она кровь Повелителей и примет все как должно. У нас нет времени ждать.
— А что случилось? — Дожевав пирожное, она вытерла рот и подняла глаза.
— Понимаешь, девочка. Это связано со Смертным миром. Он разделился, и то, что возникает, отнимает магию у них. А они, в свою очередь, чтобы жить, должны брать ее у таких, как мы. — Мать старалась говорить как можно понятнее, но музыка звучала все громче, и почему-то не верилось, что здесь может случиться что-нибудь плохое. Она так и сказала, опуская голову матери на колени и ложась поудобнее — белые яблоневые лепестки так забавно кувыркались в воздухе. Мать машинально провела пальцами по ее волосам.
— Прости, Ри, что мы должны так поступить. Эта ваша Зона, она меняет все, до чего может дотянуться, а мы не хотим меняться. Вы с Ронди — последние из Изменяющих Мир, которые остались по ту сторону Порога, и если мы хотим разрушить Порог, то нашей крови не должно остаться в Смертном Мире…
— Мам, пап, а где Ронди, почему я его сегодня не видела…
— Он ушел в Смертный Мир и что-то задерживается, если ты позовешь его — прекрасно, — живо улыбнулся Вестник.
Не задумываясь, она сплела мелодию и бросила ее в Эрру. Это было проще, чем протянуть руку — непонятно только, почему они сами его не позвали…
— А вот его придется встречать, — вздохнул отец.
— Да, я тоже боюсь, что он попытается уйти, а двоих сразу нам не удержать…
— Ничего, потом он сам поймет, что был не прав. — Голос отца прозвучал чуть резче.
— Твой сын признает, что был не прав? Скорее я поверю в то, что он будет сражаться.
— Это и твой сын. Но тогда он умрет.
— Они оба долго не выдержат здесь. И их сила сольется с этой землей, а не останется там. Она слишком нужна нашему народу.
— Кайрэмил, поставь на пороге Лабиринт и закрой город. Мы сделаем все, чтобы спасти наших детей, но даже мы можем оказаться бессильны! Они сами решили поспорить со своей Судьбой и сделали выбор.
— Но спор они проиграют с нашей помощью.
— С Судьбой не спорят. Мы же смирились. Ринель слушала все это сквозь сон, а тонкие пальцы матери, едва касающиеся ее волос, не позволяли даже открыть глаза, а тем более понять происходящее. Просто маленькая эльфийская принцесса устала от игр и заснула, положив голову на колени своей прекрасной вечно-юной матери.
Мир вздрогнул и раскололся от безумного удара, когда Айрондир перешагнул свой Порог:
— Кайрэмил, не надо закрывать город, я пришел по своей Дороге.
— Принц Айрондир, не делайте ошибок. Так или иначе, вы уже здесь.
— А-а, так это была двойная ловушка. Классическая вилка. Поздравляю, отец, у тебя прекрасные советники.
— Нам приходится быть такими, сын.
— Очень многие вещи легко объяснить, если сказать себе, что их «приходится делать».
— Айрондир, пойми, это для вашего же блага…
— Тогда почему вы не дали ей даже шанса? Знали, что она не согласится.
— Она согласилась!
— Потеряв личность! Она же просто не ждала от вас предательства. Она еще не знала, как вы можете предавать. Отпустите нас, и мы уйдем с миром.
— Ты сошел с ума. Вы никуда не уйдете. Вы слишком долго были людьми и теперь больны этой своей личностью. Что в ней такого ценного, но сравнимого с Миром?
— Свобода выбора! Но тебе этого не понять, ты никогда не меняла миры. Отпусти ее и спроси, что она предпочтет. Ты же сама знаешь, что услышишь. Отец, уйми своего советника, ты знаешь, что я не столь доверчив, чтобы соваться сюда с пустыми руками. Твой план был хорош, но он рассчитан на эльфа.
— А ты кто?
— Сам уже не знаю. — Он устало и невесело усмехнулся. Да, в Истинном Мире он действительно больше не походил на эльфа. Прямые длинные волосы были белы как снег, а кожа потемнела, словно обоженная нездешним огнем, а глаза были ледяной бездной, полной мрака и смерти. Он казался самым старшим, хотя был одним из самых молодых.
— Но если вы не отпустите нас, я открою Порог прямо в те миры, что за Свободной.
— У тебя не хватит на это сил.
— Хватит. Вы все держите Ри. Я не слабее…
— Но тогда вы все равно умрете. Почему бы не умереть на благо своего народа?
— Обойдетесь. Попроси вы по-хорошему, может, мы и договорились бы, что когда-нибудь соберемся сюда.