перегаром фигуры. Луч фонарика ударил в глаза, ослепил.
Удар в живот, потеря дыхания.
— Только попробуй заорать или укусить.
Зажав мне рот, поволокли вглубь мусорных развалов. В темноту, разрезаемую лучом.
Переговаривались между собой.
— Тихо, бля…
— Вот, тут сухо. Давай сюда. Воха — первый…
Луч снова хлестнул по глазам, оставив на сетчатке серые плавающие пятна. Я зажмурилась.
— Ну что, сразу дашь? — спросил один голос.
— Или после того, как отпиздим? — глумливо хохотнул второй.
Третий, державший меня сзади, просто сунул руку под юбку и, зацепив пальцем за резинку стрингеров, рывком разорвал их — в промежности больно резануло. Дышать было трудно. Шею перехватывал борцовский локоть.
— Чуваки, бля, она мокрая уже! — довольно сообщили над моим ухом.
— Чо, правда? — ходил кругами четвертый. Голос его был радостен. — Чо, бля, уже кайф, ловит? А, бляяя, сука! Блядь ебаная!
Он подскочил поближе и схватил меня за грудь.
Воха оттолкнул его:
— Пошли нахуй, моя идея была! Успеешь…
Я слабо пискнула. По ноге потекла горячая струйка.
Обладатель борцовских бицепсов дернулся.
— Бля, обоссалась!
— Фу, бля...
— Вот-те и мокрая!
— Сука, на меня попало! Еб-бать...
Локоть быстро разжался. Воздух со свистом и болью ворвался в легкие. Ноги подогнулись, я с сипением опустилась на землю. Мрак вокруг резко сгустился — то ли из-за недостатка кислорода в легких, то ли оттого, что луна зашла за тучи.
Я мучительно мотала головой. Во рту разливался медный привкус. Предметы плыли.
Они разглядывали меня. Луч ползал по земле, по моей согнутой спине, по их ботинкам и штанинам. Один в ожидании своей очереди уже успел спустить джинсы.
Трусов он не носил.
— А что — так даже интересней... — с надеждой сказал он. — А?
Кто-то из насильников оскорбился:
— Да иди в пень!..
— Сам ссаки нюхай…
Член у этого козла бугрился какими-то вздутиями. Наверно, на зоне шариков себе туда напихал. Помню, читала о таких идиотах у какого-то детективщика…
— Нравится? — он болтанул своим хозяйством, на которое Воха направил фонарик. — Ну так возьми в рот, красавица!
Все, заржали, и Воха в том числе.
Я тоже вдруг улыбнулась.
— Слышьте. Вы мне ничего не сделаете.
— Закрой рот, бля. Еще как сделаем, — отозвался один, блеснув из темноты железным зубом. Еще один взялся за ширинку и демонстративно вжикнул молнией:
— Щас, бля. Рот, блядь, открывай.
— Так открыть или закрыть? — Я посмотрела на факелоносца Воху снизу вверх. — Вы же пожалеете…
— С чего ты взяла?
— С того. Вы в курсе, мальчики, что я больна СПИДом?
Фонарик в Вохиной руке нерешительно дернулся. Почти одновременно дернулся огонек сигареты стоящего рядом. Жаль, в темноте я не видела их глаз. Только силуэты.
— Блядь! Пиздишь, сука! — в истерике взвизгнул тот, который хватал меня за грудь.
— Вам справку показать? — я поднялась с колен и повернулась к Вохе. Он отступил. Остальные тоже напряглись, разом потеряв самоуверенность. Разрыватель трусов суетливо вытирал ладонь об штаны.
— Да пиздит она!
Луна медленно выходила из-за туч.
Я улыбалась, водя по их лицам взглядом, словно мокрой тряпкой.
— А вы проверьте!
— У меня гондоны есть, — предложил доселе молчавший третий.
— Они не помогают, — мрачно буркнул Воха.