- Сволочь, - подвел итог Флейтяра. - Без него можем засунуть инструменты себе в задницы. Без контрабаса ни хрена не выйдет.
Он был прав. До двенадцати было еще далеко, а день провести хоть как-то было надо.
- Ну что же, может и правда пройдемся по блядям, - предложил я.
Флейтяра глядел на меня так, будто хотел сказать: а пошли вы все.
- Для музыки это будет ужасной потерей.
- Тромбон, идешь с нами? - спросил я.
Тот отрицательно покачал головой. Он никогда с нами не ходил. Тромбон мог вырвать у типа сердце и сплющить башку. Но вот женщин побаивался.
Мы пошли без него. Мы договорились с Флейтярой заскочить к одной такой парочке, что каждый вечер высиживали в "Квазаре". Дамочки были ничего, никакого тебе "ретро", обычные "business women". Они знали, чего хотят, и знали, чего от них хотят другие. Жили они в одном таком, более-менее оборудованном подвале. Мы там бывали уже не раз.
- Вы что, ребята, не знаете, что этими делами надо заниматься ночью? Днем про ночи как-то и не следует думать, - сказала нам та, что открыла.
Но когда увидела бабки, сразу же сделалась профессионально милой и податливой. Ее подружка гораздо больше любила свою профессию, потому что сразу же начала раздеваться. Так что все было в порядке. Мы провели у них несколько приятных часов. И время это не было потерянным напрасно.
Вернулись мы перед самыми сумерками. Контрабас уже поджидал. Тромбон полировал инструмент и пытался что-то там насвистывать под нос.
- Даже невозможно, ты, и вернулся в такое время? - сказал Флейтяра, глядя на Контрабаса. - А, я уже знаю, она не любит заниматься этим в темноте.
- Отвали, - буркнул Контрабас. - Просто ей нужно было куда-то идти.
- Идти? Ясный перец, что ей было нужно. Любовь любовью, только ведь жить с чего-то надо? У нее имеется профессия. Могу поспорить, что она еще и ударница труда.
Контрабас не отвечал. Он побледнел и сжимал кулаки. Флейтяра не отступал ни на шаг. Ждал.
Я вздохнул, вытащил пистолет и пальнул между ними, в пол. Слава Богу, еще ни в кого не попал. После хорошего трахалова у меня всегда трясутся руки. И они об этом знали - сразу же отскочили друг от друга.
- Ну, ладно, - буркнул я, садясь. - Надо бы покумекать, как мы это сегодня провернем.
Они сразу же успокоились. Контрабас пожал плечами.
- Да тут ничего трудного, - сказал он и замолчал. Морда у него была чертовски глупая. Он глядел куда-то прямо перед собой, а я расхохотался. Таким смешным я его еще никогда не видел. Но хохот этот быстро сполз с моего лица будто грим с клоунской рожи. Моя рожа была не умней. Весь мир за один миг поглупел. В дверях нашей хибары, где оживала музыка Шопена, стоял скрипач.
Это был он. Громадный мужик с лысым черепом. Я никак не мог в это поверить, горячечно искал пистолет, а ведь тот все время был у меня в руке.
- Эй, ты, - сказал Флейтяра, который никогда не видал нашего клиента. - По-моему ты заскочил не туда, куда следует.
Скрипач не обратил на него внимания. Он был в том же черном костюме, в котором я видел его в "Голубом Щите". У него был галстук и перчатки. Вот инструмента он не принес. Оружия тоже не было видно.
- Элегантный, падаль, - сказал Тромбон, на мгновение перестав свистеть. Но только на мгновение.
Скрипач подошел поближе и поглядел на наши лица.
- Я хочу поговорить, - сказал он.
Нет, я усрусь. Я тут собирался через пару часов пришить этого типа, а он приходит как к себе домой и заявляет, что хочет поговорить.
Контрабас уже пришел в себя от шока. Он снял со стенки автомат и передернул затвор. Я успокоил его, махнув рукой.
- Дело очень серьезное, - сказал скрипач. - Мне бы хотелось договориться с вами.
Я начал беспокоиться.
- Что тебя занесло сюда, скрипач?
- Скрипач? - Флейтяра с Тромбоном произнесли это одновременно, а ведь это были люди с полярно противоположными взглядами на жизнь.
- Вас наняли, чтобы меня убить, только я не считаю вас врагами, сказал он. - И я хочу сделать вам одно предложение.
Теперь на него уставились мы все. Сто пятьдесят лимонов в одном куске мяса пришли к нам, чтобы сделать предложение.
- Ну?
- В моей музыке нет ничего сверхъестественного, - сказал он.
- Мы это знаем, придурок, - отрезал я.
Он глянул на меня, но как-то спокойно, без выпендрежа.
- Работаю не один, а в группе.
- Это мы тоже знаем.
Он с шумом втянул воздух.
- Меня можно убить.
Я согласно кивнул головой.
- Убить можно всякого. Так ты нам скажешь чего-нибудь нового, или нам уже можно тебя прикончить?
Контрабас нервно повел автоматом. Скрипач поглядел на него, потом снова на меня.
- Вы много знаете. Вижу, это хорошо, что я пришел.
- Ну, не знаю... - ответил я на это.
- Понимаю, моя смерть будет оплачена. Наверняка ставка довольно высокая, но то, что я предложу сейчас, даст нам всем гораздо больше.
- Твоя смерть - это верная прибыль.
- Моя жизнь, - сказал скрипач, - это где-то миллиард на всех. И риск минимальный.