Сенаторы зашумели. Но Кай не слышал их. Для него всё было как в тумане. Он не знал, сколько времени длилось это странное забытьё. Его заставил очнуться знакомый голос.
— Сенаторы! Мы выслушали горячую речь Басса, — обращался к патрициям первый консул Марий, невысокий мужчина с рыхлым жирным телом и лицом, изуродованным дурной болезнью, именуемой в народе — «безносица». — Речь его убедительна, тем более что консул испытал на себе все тяготы плена Дану. Но именно по этой причине к ней не стоит относиться столь сёрьёзно. Басс жаждет мести. Это его право. Но интересы Мельина выше желаний консула. — вдохновенно рассуждал Марий, отождествляя себя и свои интересы с Мельином. — Мир, предложенный Дану, перечёркивает достигнутые ранее победы, это так, но в нынешней ситуации он выгодней, чем продолжение войны. Тем более, что вновь зашевелились Гномы на границах, крестьяне не довольны высокими налогами на войну. Нам выгодней дружить с Дану, а не воевать. — Да именно так, дружить! — повторил он, видя, как заволновалась некоторые сенаторы. — Да и потери от разорванных торговых связей слишком высоки, — Марий держал в своих руках четверть северной торговли. Большая часть сенаторов одобрительно закивала.
— А как же солдаты, погибшие по вашей воле. Ведь Сенат объявил войну, ты сам, Марий, убеждал меня в её необходимости. Вам хотелось новых земель, доли добычи… — гневно перебил его Кай.
— Тебе давали время высказаться Кай. Не мешай. Долг солдата — погибнуть за Мельин. Да три года назад мы голосовали за войну, но сейчас ситуация изменилась. Дану в союзе с Эльфами слишком сильны…. Они угрожают внутренним областям Республики.
— Даже сейчас, после моего поражения у нас на севере стоит ещё семь легионов. Сорок тысяч только пехоты, регулярной армии. Перебросьте солдат с Юга и Запада, Гномы сами воюют с Дану, им не до нас, объявите призыв ветеранов. Мы их просто числом задавим, На севере у Дану две армии, не больше сорока тысяч….
— Хватит консул, не мешайте Сенату! — доводы Кая сегодня просто не желали слышать. Всё было решено заранее. — Уважаемые Сенаторы, — продолжил Марий, — три дня назад в Мельин тайно прибыл посол Дану с текстом мирного договора. Никто из вас не был поставлен в известность, чтобы избежать лишних эксцессов. — Марий указал рукой на центральный вход.
По пышным коврам, привезённым из-за внутренних морей, гордо шествовал Дану. Высокий стройный черноволосый, в длинном зелёном плаще. Лоб молодого эльфа стягивал тонкий серебряный обруч.
— Приветствую вас сенаторы, Людей. Моё имя Гириен, я официальный посланник союза Эльфов и Дану. Война, эта бессмысленная война надоела всем нашим народам. Мы, Старшие Расы, первые решились протянуть вам, Людям, руку мира. Этот договор возвращает всё назад, на прежние границы, прекращает вражду. Подумайте, стоит ли продолжать войну, тем более, что удача отвернулась от вас! — Дану заметил Кая. — Приветствую вас консул, Селантэ интересовалась вами. — Гириен улыбнулся. — Келебдил дал вам свободу, чтобы способствовать заключению мира, а вы пытаетесь разжечь пожар ещё сильнее. Зря.
Сенаторам уже был известен текст договора. Было объявлено о начале голосования. Кай, не отрываясь, смотрел на помост. Где были установлены две урны. Одна для белых, другая для чёрных шариков. За и против. Сенаторы один за другим подходили к урнам.
Белый… белый… чёрный…белый… белый…чёрный…белый…. — сенат голосовал за мир, речь Кая осталась пустым звуком для двух третьих сенаторов. Близорукие, они не видели всей опасности этого мира. Считали выгоды от торговли, политических побед, мнили себя миротворцами, забыли о тысячах простых парней сложивших головы в лесах Дану… А главное, Кай напрасно пожертвовал семьёй… Мельин не принял эту жертву…. Всё напрасно…
Гириен улыбался, видя, как голосуют сенаторы хумансов. Его опасная миссия увенчалась успехом, совет Дану по достоинству оценит его заслуги его заслуги.
Кай встал со своего места. В общей суете никому не было дела до второго консула. Дану сошел с трибуны и стоял особняком невдалеке от Мария. Заметив приближающегося Кая, он развернулся к нему.
— Консул, я надеюсь, вы не забыли данное слово, Селантэ ждёт вас через двадцать дней.
В Зал Заседаний Сената нельзя проносить оружие. Кара нарушителю — смерть. Кай нарушил все запреты, спрятав под одеждой клинок. Нет ни кинжал, простой легионерский засапожный нож. Дану согнулся пополам. Тонкая эльфийская кольчуга, спрятанная под одеждой, спасла Гириена от удара в живот. Кай взмахнул рукой снизу вверх, кулак консула разбил в кровь тонкое красивое лицо Дану. В следующий миг нож полоснул по открывшемуся горлу. На мраморный пол хлестнула кровь.
Сенаторы остолбенели от удивления и возмущения. Воцарилась тишина, её нарушали только хрипы Дану быстро проигрывающего Смерти в борьбе за жизнь.
Кай выпустил из рук нож и медленно направился к выходу.
Мирный договор не будет подписан. Дану в отличие от Людей ценят жизни своих сородичей. Они не простят убийство посла. Это страшное оскорбление. Война продолжиться…
Почтенные патриции, нобили и всадники, прочий народ, толпящийся у здания сената, гвардейцы охраны — все замерли, смотря на Кая, медленно выходившего из здания Сената. Одежда и руки забрызганы кровью.
С кем дрался первый консул? Уж не перебил ли он всех сенаторов за прежние грехи?..
Комнинус и Марк, терпеливо ждавшие Кая, устремились к нему. Всегда осторожный и предусмотрительный Марк подумал, что не зря взял два десятка солдат из своего легиона.
Предосторожность оказалась не лишней. Кая уже окружили гвардейцы Сената.
— Держите его! — кричал, брызжа слюной, Марий, — Преступник, да как ты посмел…. — первый консул задыхался от злости. — Готовься к смерти Басс, тебе не долго осталось носить голову на плечах!
— Я предотвратил, самую страшную ошибку в истории Мельина. Не дал свершиться величайшему позору, предательству народа. Я, Кай Клавдий Басс, исполнил свой долг перед Мельином. Совесть моя чиста! — громко, во весь голос, так чтобы слышала вся замершая площадь, обратился консул к народу.
— Отпусти его Марий, прошу по-хорошему, отпусти без драки. Нельзя хватать консула Мельина лишь за то, что он убил мерзкую нелюдь! — голос Комнинуса не предвещал Марию ничего хорошего, руки волшебника окружало светлое сияние, предвестник чего-то смертоносного и разрушительного.
— Басс нарушил законы!
— Он выполнил свой долг! А ты наоборот, хотел продать Мельин Дану! — Комнинус намеренно солгал, выдвинув нелепое но громкое обвинение. Толпа на площади немедленно отреагировала, первого консула, крупнейшего ростовщика и торговца не слишком любили, в отличие от полководца, «Отца Солдат» Басса. Послышались гневные крики: «Долой Мария! Верни наши деньги кровосос! На виселицу предателя!».
Опасаясь народных волнений, бунта, Марий уступил. Кая увезли в его особняк, охраняемый двумя сотнями солдат из легиона, подчиненного Марку Бассу.
— Завтра рано утром, на рассвете, я покину Мельин. Марк, ты передашь Сенату мои консульские регалии. Я должен вернуться к Селантэ и Келебдилу. — давал последние наставления Кай.
— Успокойся Кай, не совершай самую большую в твоей жизни глупость, ты не горячий юнец, — обратился к нему Комнинус, — Ты сделал свой выбор сегодня в Сенате. Возвращаться к Дану — верная смерть. Ты знал, на что шёл, когда сорвал подписание мирного договора, жертвуя женой и сыном. Сейчас твой долг отомстить за них, Мельину нужен твой талант полководца. Разгроми Дану!
— Нет, Комнинус, я вернусь к Селантэ, я дал слово, слово Кая Клавдия Басса. Она ждёт, что нарушу клятву, наверняка подстраховалась…. Дану считают нас Людей — животными, но они увидят, что мы держим слово. Но это не главное. Я должен вернуться, чтобы увидеть жену, сына, моих пленных солдат. Тех, кого не могу бросить. Тех, кто умрут за мои слова. Принять смерть вместе с ними…. — голос консула сорвался, он замолчал, ища нужные слова. Я ни чего не бежал, даже от смерти. Я уже мёртв, после речи в Сенате… Это мой путь. А Мельин, зря я боролся за него, если он не может обойтись без одного человека….
— Кай, брат…
— Всё хорошо Марк. Это мой выбор. Сдержи эмоции. Ты теперь старший в роду Бассов. Сделай то, что мне не удалось, разбей Дану. Помнишь клятву «Не Мельин для нас, а мы для Мельина». — грустно улыбнулся Кай. — Спасибо за всё и ты брат, и ты друг. — обратился он к обоим присутствующим. — Давайте простимся здесь и сейчас. Я не хочу омрачать завтрашнее утро болью расставания!
— Я дам тебе эскорт. Он доведёт тебя до места…
— Нет, Марк. Нечего попусту жертвовать легионерами. У меня есть эскорт, которому неопасны Дану. Он вернется к тебе…
В лагере союзников волнение. Все воины, находящиеся в лагере, и свободные от караулов спешат к огромному дубу, под которым расположились шатры командующих. В буферных землях, между Хумансами и Дану росли только сорные деревья, зачем тратить силы, растить Истинные, если завтра их могут срубить эти мерзкие двуногие животные.
Одиннадцать усталых грязных воинов под конвоем Дану идут к шатрам. Нет, усталым от семнадцати дневного путешествия выглядит только один из них — Хуманс. Он в отличие от железных несгибаемых Вольных и не скрывает это.
— Я вернулся, Селантэ! — Кай останавливается в трёх шагах от видящей. Одно неверное движение, и он мёртв.
— Зачем ты вернулся, глупый Хуманс, на что надеешься ничтожное животное?! Ты обманул нас, убил посла Гириена. Не надейся, что смерть твоя будет быстрой!
— Я дал слово, слово Кая Клавдия Басса, что вернусь. Я сдержал слово. А смерть, я, не боюсь смерти, жизнь моя принадлежит Мельину, я расстроил ваши планы, это главное.
— Напыщенные слова, Хуманс. Я не собираюсь спорить с тобой. Ты поплатишься за свой обман, но сначала умрут те, кого ты мог спасти. Стража, взять его!
Кая ударили, обезоружили, связали руки и увели. Он не сопротивлялся. Вперёд шагнул Кен-Тор старший в десятке Вольных.
— Келебдил Ясный, — обратился он к военачальнику Эльфов, — я дал слово этому человеку, который однажды оказал услугу моему народу, что сопровожу его к тебе в лагерь, а затем вернусь и сообщу его брату о кончине. Позволь мне исполнить слово, увидеть, как консул умрёт.
— Уж в чём, Вольный, а в этом бесплатном удовольствие я тебе не откажу. Вот только на обратном пути ты передашь в Мельин пару моих писем.
Вольный склонил голову в знак согласия.
Дану умеют мстить. Тем более ненавистным хумансам. Их пытки развязывают языки даже боевым магам. Селантэ сдержала слово. Кай видел смерть пленных легионеров, им сказали, что они умирают из-за него. Но Эльфы не добились своего. Седые ветераны кричали, проходя мимо Кая: «До встречи в раю Консул! Идущие на смерть приветствуют тебя!». Весело смеялись перед смертью. Их связанных, раненных использовали как мишени для лучников.
На глазах Кая сожгли его жену и сына. Медленно, так, чтоб мучались подольше. Чтобы сердце консула разрывалось от боли, чтобы разум помутился, чтобы проклинал себя и весь свой проклятый род человеческий. Самого Кая распяли на косом кресте Спасителя, лицом в сторону людских владений. «Виси подольше Хуманс, станешь Богом» — смеялись палачи.
Глаза Солнце выжигало глаза, веки срезали, где-то там впереди на Юге, Мельин страна, которой отдал всё.
— Я бы убила тебя сотню раз, но и этого было бы мало! — Селантэ по несколько раз на дню подходила к распятому пленнику. Надеялась увидеть его слабость. — Мы идём на юг, хуманс, сжигать ваши города, убивать тебе подобных животных. Мельин падёт к ногам Дану, пленных не будет! А ты остаёшься висеть здесь. — Дану рассмеялась, заметив, что Кай попытался плюнуть в неё. Но в обезвоженном теле не осталось влаги, даже раны уже не кровоточили.
А в десяти шагах позади креста стоял Вольный. Позади, чтобы Кай не видел ни одного дружественного или хотя бы не ненавидящего лица. День и ночь сменяя друг друга несли Вольные караул, ждали, пока консул умрёт. Ибо дали слово — рассказать Мельину о его смерти.