Венсан топнул ногой, издал несколько пронзительных воплей, но в конце концов подчинился. Лжеребенок исчез. Куда? Что там, за дверью? Настоящая комната? Или пещера с медведем? Поль взглянул на призрак в образе Изабеллы, который подкладывал ему под голову подушку. На миг он испугался, что она может превратиться в кроманьонку с дубиной в руке.
Но нет, Изабелла направилась в кухню. Он услышал ее голос, временами заглушаемый шумом льющейся из крана воды:
– Как я раньше об этом не подумала? Хороший кофе –вот что тебе нужно. Хочешь?
– Будь так добра…
Полю было трудно выговаривать слова. Голос прозвучал глухо, безжизненно.
– Что ты говоришь?
– Будь так добра! – прокричал Поль. Последнее слово продребезжало, словно оно было из фарфора и вдруг треснуло.
– Отлично. Я тоже выпью.
Из другой комнаты доносились пронзительные крики. Может быть, лжемедведь пожирал лжеребенка? Но крики перешли в песенку. Там все шло нормально.
Изабелла вернулась с двумя чашками дымящегося кофе, сахарницей, ложками на подносе, который поставила на столик. Она села в кресло подле дивана. Поль вдруг понял, что у него нет никакой причины валяться. Он сел.
– Тебе лучше? – спросила Изабелла.
– Да вроде бы…
Не мог же он сказать ей: «Пока я буду слышать из-за двери комнаты голос ребенка, появившегося из небытия, пока ты будешь делать вид, что он наш, лучше мне не будет». Но, может быть, он неправильно оценивает происходящее? Он не может говорить с Изабеллой искренне, если только имеет дело с ней, а не с подделкой под нее. Но если она – плод его воображения, то это было бы равносильно спору с самим собой, не более того. И, несомненно, так оно и есть – ведь, что ни говори, ему доподлинно известно, что ребенка у них нет! Поль выпил глоток кофе и выпалил одним духом:
– Мне лучше, потому что теперь я уверен, что ты в это время в лаборатории вместе с остальной нашей командой, что в этой комнате нет никакого ребенка и что я сейчас наедине со своим бредом в этой незнакомой квартире.
Глаза Изабеллы расширились от ужаса.
– Господи! Ты еще болен!
Поль взвесил этот ответ.
Это единственный ответ для призрака, поскольку этот призрак – просто рупор его, Поля, бреда.
Но, с другой стороны, будь Изабелла настоящей, она отнеслась бы к его словам как к симптому бреда… И ответ мог бы быть точно таким же.
К счастью или к несчастью, но настоящей она быть не может.
– Не бойся ничего, любимый… Мы здесь втроем… Втроем!
– …Тебе скоро станет лучше… вот увидишь… Раньше ты придумывал и верил в придуманное, а теперь не веришь тому, что существует… Но это как… как настройка резкости, понимаешь… все, что ближе или дальше, выглядит размытым… Скоро ты будешь видеть вещи так, как мы с Венсаном…
Они с Венсаном… А что, если ударить, вышвырнуть этого оборотня в окно? Может быть, так он избавится от него к приходу Изабеллы? И ребенка туда же. А если они существуют? Если те, кто представляется ему Изабеллой и неким Венсаном, в действительности Мариетта, ассистентка, и какой-то ребенок, пришедшие его навестить? Вот так и убивают людей, когда сходят с ума. Поль поставил пустую чашку на стол.
– Да… как вы с Венсаном…
Он снова растянулся на диване. Ему вспомнились слова Карлена: «Я спросилу нее, почемуу вас нет детей…» Кто-то шершавым языком лизнул его в лицо. Поль рывком сел. У дивана стоял невесть откуда взявшийся большой черный пес. С удивлением поглядев на Поля, он попятился и зарычал.
– Альбер, молчи! – прикрикнула Изабелла. Поль тоже смотрел на собаку.
– Что это такое? – пробормотал он.
– Твой пес. Ты его забыл? Как сына…
– И его зовут Альбер?
– Ты же сам его так назвал, когда мы три года тому назад купили его Венсану…
– Но когда я пришел, никакого пса не было…
– Он был в своей комнате.
– В своей комнате? У этого пса есть своя комната?
– Да нет же, в комнате Венсана. Альбер, да замолчишь ты наконец? Будь умницей!
Альбер посмотрел поочередно на Поля и Изабеллу, потом повернулся к ним спиной и улегся под стол. Положив морду на лапы, он не сводил с Поля глаз. Этого призрака не так легко будет вышвырнуть в окно, подумал Поль. Скорее Альбер вынудит его выпрыгнуть с третьего этажа. Он встал, подошел к окну, поднял штору, открыл створку и выглянул наружу. Вид двадцатиэтажной пропасти заставил его отпрянуть назад. Альбер зарычал, Изабелла вскочила на ноги.
– Что еще стряслось?
– Я…я думал, что наша квартира на третьем… Изабелла обняла его за плечи.
– Бедненький ты мой, наконец-то я начинаю понимать. Раньше мы жили в другой квартире, действительно на третьем этаже. Но потом, когда родился Венсан, нам пришлось переехать в квартиру попросторней…– Губы ее горько скривились. – Ты забыл все это!
Амнезия? Только этого не хватало!
– Скажи,– возбужденно заговорил он,– где я, по-твоему, был перед этим?
– В отделении Карлена, где же еще?
– Так. А почему я там был?
– Да ведь ты проходил обследование! Ты был совершенно изнурен работой! Упал в обморок прямо в лаборатории.
– Ага, – сказал Поль,– значит, лаборатория, по крайней мере, еще существует…
– Хоть об этом помнишь!
– И ты работаешь там вместе со мной! Она широко открыла глаза:
– Помилуй, Поль, я ушла оттуда пять лет назад, когда забеременела!
– Ах да! У меня амнезия. Все та же проклятая амнезия?
– Н-ну… да, Поль. У тебя амнезия!