Она чувствовала, что совершила ошибку. Ей казалось, она стала грязной. Потихоньку наплыв эмоций утих. Она спокойнее задышала, отыскала полотенце, вытерлась, поражаясь тому, как мягка ткань. Как же сильно она должна была тереть себя прежде, чтобы кожа раскраснелась.
Дав время прийти в себя, Эмма умыла лицо, вгляделась в собственное отражение в темной воде, покрытой лунными бликами. Веки чуть припухли, но на юном лице с огромными голубыми глазами выглядит незаметно.
«На правой щеке — родинка, между бровями — щербинка, пусть и еле заметная», — отметила Эмма. — «Или Адам художник, или лепил меня из по образу и подобию кого-то настоящего. А может из трупа.»
Ей стало не по себе от последней мысли и Эмма немедленно направилась искать заклинателя.
Адам ждал у задней двери в дом, тактично уважая просьбу побыть в одиночестве. Глаза совсем темные, шальные, видимо донеслись по протянутой между ними связи отголоски истерики. Услышав звук шагов, он сразу же поднял голову, и стремительно оказался рядом, участливо заглядывая в лицо.
— Госпожа плакала? — испугался он.
Завладев ее рукою, он принялся прощупывать пульс. Длинные пальцы бережно танцевали по запястью, найдя искомое застыли. Лицо Адама оказалось слишком близко, Эмме вновь пришлось отвернуться, чтобы не засматриваться на чуть дрожащие губы заклинателя.
— Госпожа оказалась права, — наконец заключил он, убирая руку за спину. — Овладение субстанцией Хуа окончено. Опасности, что дух самовольно покинет тело больше нет.
Адам кашлянул и густо покраснел, но заставил себя окончить.
— Повторять содеянное сегодня больше нет нужды. Только, если госпожа сама пожелает.
Эмма долго молчала, потом наконец нашла в себе силы спросить.
— Теперь, когда я стала узницей этого тела… Что со мной будет? — спросила она своего единственного собеседника и создателя.
— Что госпожа пожелает, — тихо ответил Адам. — Долг слуги заботиться о госпоже.
— Я боюсь… — призналась Эмма.
— Чего? Слуга обеспечен и сможет предоставить госпоже достойные покои и удобства.
— Я думаю не о себе…
Эмма тяжело вздохнула. Сердце болело при воспоминании о родных. Острый стыд за содеянное жег внутренности. При мысли о том, что невозможно вернуться домой, ее окутывал липкий страх. Вслух Эмма сказала совсем другое:
— Я не хочу зависеть от тебя, Адам… В моем мире я рано научилась полагаться на собственные силы. Мне важно чувствовать тоже самое и тут.
Они прошли в освещенный теплым светом магических ламп домик. Адам принес деревянный поднос, на котором высилась стопочка крохотных чашечек и глазированный синий чайник. Заклинатель заварил чай, разлил его точными выверенными движениями и пригласил Эмму сесть.
— Слуга понимает. Госпожа должна знать, что за ее благосклонность будут бороться многие магически одаренные мужчины ранга Лу. В ее праве выбрать лучших. Адам полностью принадлежит госпоже в любом статусе, будь то слуга, наложник, или муж. Если госпоже угодно он не будет участвовать в ухаживаниях.
— Я не буду ни за кого выходить замуж, — растерянно пробормотала Эмма. Ответы Адама ставили ее в тупик.
— Боюсь, тогда госпоже придется всю жизнь прятаться в этом домике.
— Я ничего не понимаю. Ничего не имею против того, чтобы остаться тут, пока не начну разбираться в происходящем.
— Слуга выполнит любое желание госпожи.
Чай горчил, но его аромат был тонким, цветочным и сладким. Мужчина по ту сторону стола находился на расстоянии вытянутой руки, но Эмме он казался бесконечно далеким