Эмма несмело протянула руку и дотронулась до теплого камня.
— А на меня? Он подействует?
Эрик задумался, а затем с энтузиазмом подтвердил.
— Отличная идея, сестренка! Правда сначала тебе нужно выздороветь как следует. Амулет может помешать исцелению. Я пойду, а ты присоединяйся как будешь готова.
Эмма торопливо надела балахон, завязала веревочки у ворота. В разбитом зеркале отражалось опухшее синеватое лицо, прямо в тон платья.
Решительным жестом, она отодвинула в сторону дверь и прошла по коридору на кухню. За круглым столом сидело четверо рослых светловолосых мужчин, дружно уставившихся на нее.
Первый, самый рослый, смотрел с жалостью, Эрик подбадривающе улыбался, третий с раздражением отвернул нос, высказывая недовольство промедлением с трапезой. Четвертый сидел, устало подперев щеку.
— Добрый вечер, — поздоровалась Эмма.
Она не знала, как следует приветствовать братьев. Не смотря на тепло, исходящее от Эрика, Эмма чувствовала себя очень неуверенно.
— Мы счастливы наконец лицезреть сестренку, — выдавил третий. –
Надеюсь она не будет судить слишком строго скудную трапезу. Блюда давно остыли.
— Хватит тебе! — зычно зарычал первый брат. — Не видишь, сестренка ранена? Чего набросился, сам же просил ждать ее!
Четвертый подавил ухмылку и локтем поддел первого под ребра.
— Старший брат, не выдавай третьего! Он решил поиграть в обиду, чтобы получить внимания сестренки.
Третий фыркнул и сложил руки на груди.
Эрик поманил Эмму и подвинулся на скамье, освобождая место.
— Не бери близко к сердцу, — прошептал он ей. — Перебранки — обязательная часть ужина.
— Знаю, — кивнула Эмма. — Не беспокойся обо мне, я не стеклянная. У нас дома тоже раньше отец подшучивал над матерью.
Раньше. До всего, что случилось. Многое кануло в небытие, шутки за обеденным столом в том числе.
Эмма взяла палочки и подцепила белоснежный пельмень с верхушкой, закрученной в виде цветка. Поднесла ко рту, укусила и с удивлением ощутила, как тот взорвался ароматным бульоном во рту.
— Очень вкусно! — восхитилась Эмма, поднимая глаза на третьего.
Только теперь она заметила, что третий сжимает до белых костяшек край табурета, предназначенного для нее. Третий хотел, чтобы она села рядом с ним, но Эмма потянулась к Эрику. Теперь они оба тесно прижимались друг к другу на узкой скамье.
— Было бы вкуснее горячим! — отрезал третий.
— А мне и так хорошо, — уминая за обе щеки пельмени, уверил Эрик.
Красивое лицо Урмана стало еще кислее.