— Да, или там есть еще один парень по имени Хёрли?
— Попридержи язык, Джо.
— Да, прости. Я сейчас немного в напряге.
— Адские муки, да?
— Угу. Так каков срок?
— Однажды почти две недели.
— Да ну?
— Точно.
— И как ты себя чувствовал?
— Мне не следует с тобой разговаривать.
— Черт! Хёрл! Насколько сильной может быть боль? О, черт! Черт!
Зверь возвращается.
— Эй, Джо. Ты в порядке?
— Нет.
— Ясно.
— Значит, две недели, да?
— Ага.
— И что произошло?
Он молчит. Я вплотную прижимаюсь к одной из щелей между дверью и косяком.
— Ну давай, парень. Поговори со мной, мне надо отвлечься от этих спазмов.
Он ерзает на стуле, и тот отвечает ему тяжелым скрипом.
— Хорошо. Это давно было. Уверен, что хочешь услышать?
— Да… д-да.
— Хорошо. Значит, назад в прошлое. Я работал с одними контрабандистами. Меня наняли в качестве… ну, типа секьюрити. Как всегда, работал мышцами. Это случилось на Лонг-Айленде, куда должна была прибыть новая партия груза.
— Смотри-ка, а мир-то не меняется.
— Ага. Только для этой работенки нужно что-то вроде таланта, умения.
— Конечно.
— Как бы там ни было, нам всего лишь нужно было принять лодку, когда она подъедет к берегу, и снять спиртное.
— А помимо выпивки?
— Нет, ничего. По закону не положено.
— Ага. Так я и думал.
— Мы тогда подкупили этих полицейских на пляже. Чтобы, ну, обработать лодку. Только они подставили нас. Видать, решили сами поживиться на контрабанде. И без предупреждения начали палить. Томми долго ждать не пришлось. Тебя много раз ранили, Джо?
— Раза два было.
— Адская боль, да? Черт! Здорово же они меня тогда подцепили. Прострочили живот и ноги. Ребята занесли меня в машину, и мы собрались выбираться оттуда, да только эти чертовы копы перегородили все дороги. Хорошенько они нас подставили. Машина слетела с дороги, но я успел вылезти из нее. Ребятам повезло меньше: я даже не заметил, как копы швырнули гранату. Взрывом их останки разметало на многие мили вокруг. Хорошие были парни.
— И что же стало с тобой?
— Со мной? Отлетел ярдов на двадцать, когда взорвалась машина. Приземлился я неподалеку от стальной дренажной трубы и, выбиваясь из последних сил, забрался внутрь нее. А затем потерял, видать, потерял сознание, потому как помню, что очнулся, а копов и след простыл.
— Что дальше?
— Так и лежал там, Джо. С ногами у меня полная беда была. Больше и пошевелиться не мог. Вот так лежал себе и лежал. Раны затянулись довольно быстро, ну, ты знаешь, как это происходит. Но раны ранами, а внутри все кости чуть ли не перемолоты были. Так что процесс выздоровления затянулся надолго.
— Да уж.
— Ну, в общем, лежал я так где-то еще с неделю. Или около того. Потерял всю кровь, поэтому кости срастались медленно. Тут еще Вирус восстал против меня. Начал умалять и завывать. Слава Богу, хоть труба меня от солнца надежно укрывала.
— Тяжело пришлось.
— Джо, врать не буду, ты меня знаешь. Только я держался, изо всех сил держался. Мне становилось все хуже и хуже. Кишки сводило так, как тебе и не снилось. Начали одолевать нестерпимые головные боли. Болело все — от кожи — до кончиков волос. Черт! Одному Богу известно, что мне тогда довелось пережить.
Значит, вот, что мне еще предстоит.
— Где-то в середине второй недели все внезапно прекратилось.
— Боль?
— Все. Я не чувствовал ничего. Буквально все чувства меня покинули. Все ощущения. Так продолжалось один день. Знаешь, странно это, не чувствовать ничего. А затем… наступило что-то очень странное.
— В смысле?
— Ну, внезапно я почувствовал все…
Вирус атакует!