— Эй.
— Что?
— Прекрати тянуть за наручник!
Я перевожу на него взгляд. Она права: в своей задумчивости я почти перетянул ее на свою сторону двери.
— Извиняюсь.
— Да уж, будь добр. К чему такое молчание? Ты что, язык проглотил? Сколько можно говорить? Скажи что-нибудь.
— Что, например?
— Да что угодно. Скажи, кто изуродовал твое лицо? Хотя, я не сомневаюсь, что очередь из тех, кто жаждет набить тебе морду, протянется на многие мили.
— Просто одному парню оно не нравится.
— Твое лицо?
— Ага.
— Ну, так ты надерешь ему задницу?
— Еще не думал об этом.
— Ну и ну.
— Что?
— Для такого крутого парня…
— Что?
— Для такого крутого парня, как ты — ты трус, хлюпик!
— Ты что, еще не закончила со своим делом?
— Да ну тебя к черту! Я почти закончила. Не цепляйся ко мне. Лучше давай поговорим о чем-нибудь другом.
— Как ты попала сюда?
— Здесь есть один проулок, в обход Десятой. Ограда там не заперта. Уитни показала его мне прошлым летом. Проходишь через ворота и оказываешься у входа в подвал. Наверное, где-то два года назад замок сорвали бомжи. С тех пор решетка и отперта.
Мои ноги уже начинают ныть от долгого сидения на корточках. Похоже, я подвернул себе лодыжку, когда спускался по лестнице. Я осторожно перемещаю тяжесть своего тела на здоровую ногу и на секунду теряю равновесие. Наши запястья озлобленно перетягивают друг друга, пока я, наконец, не обретаю его снова. Я хватаюсь за край двери и случайно касаюсь ее пальцев.
— Не трогай меня!
Я молчу.
— Говори!
Господи! Черт тебя подери!
— Почему ты сбежала?
Теперь замолкает она.
— Если, как ты говоришь, твой отец тебя и пальцем не тронул?
— Не твоего ума дело.
— Хорошо.
Тишина.
— Ты что там, опять на себя тянешь?
— Нет.
— Тогда прекрати молчать. У меня от этого мороз по коже.
— Хорошо. Итак, почему же ты сбежала?
— Я уже сказала, не твоего ума дело.
— Прекрасно.
Тишина.
— Какого хрена ты спрашиваешь?
— Да просто так, чтобы ты поскорее закончила там, и я смог разогнуть свои ноги.
Слышен ее смех.
— Разгибай свои ноги, я все.
Некоторое время она роется в своем рюкзаке. Правой рукой в наручнике она держит фонарик, а левой обследует рюкзак. Моя левая рука дергается то туда, то сюда, в такт ее замысловатым поискам.
— Почему ты пристегнул мне именно правую руку?
— Если бы я пристегнул твою левую руку, тебе пришлось бы ходить затылком вперед.
Она пристально глядит на меня.
— Ну, да. Это правда. Мне пришлось бы.