- Бог мой! Так глуп может быть только зеленый фукс! - накинулся он на меня.- Ведь ты же должен знать, что здесь сейчас царит мир и что во время дуэли нельзя показывать когти. Но сегодня же вечером все три господина из "Маркий" получат от меня каждый по вызову. Бьюсь об заклад, что у них тогда будут другие рожи. И вздую же я их, черт возьми. Посмотри только, как они паясничают, какой триумфальный вой подняли над нашим оборванцем!
К еврею на этот раз он подошел с другого рода убеждениями:
- Господин Перльмуттер, я апеллирую не к вашему мужеству - мне кажется, что это бесполезно, - но к вашему рассудку, - спокойно промолвил он. Послушайте, вы, наверное, не имеете никакого желания, чтобы вас здесь прикончили, как борова! Ну так, изволите видеть, у вас нет никакой другой возможности избежать этого, как только путем нападения. Это вам должно было бы подсказать чувство самосохранения. Если вы прострелите вашему противнику брюхо, то я гарантирую вам, что он уже ничего не сможет вам сделать. А кроме того, вы этим сделаете еще доброе дело.
Затем мой товарищ прибавил почти сентиментальным тоном:
- Ведь, наверное, для вас будет в тысячу раз приятнее, если вы уйдете отсюда с неповрежденной кожей, господин Перльмуттер. Подумайте только о ваших бедных родителях.
- У м-меня н-нет ро-род-дителей, - промолвил еврей.
- Ну, тогда подумайте о вашей возлюбленной... - продолжал мой коллега и вдруг запнулся, взглянув на безобразную физиономию еврея, которая вдруг расплылась в ужасную, унылую гримасу. - Извините, господин Перльмуттер, я понимаю, что вы с вашей... ну, как бы это сказать, - с вашим ликом не можете иметь возлюбленной. Извините меня, я вовсе не хотел вас обидеть. Но ведь кто-нибудь у вас, наверное, же есть? Ну, может быть... может быть... собака?
- У м-меня есть м-мал-ленькая с-соб-бака...
- Ну вот, видите, господин Перльмуттер, у каждого человека есть что-нибудь. У меня тоже есть собака, и я уверяю вас, что я никого так не люблю, как ее. Итак, подумайте о вашей собаке. Подумайте, какая будет радость для вас, когда вы вернетесь домой целым им невредимым и ваш песик будет прыгать на вас и визжать и махать хвостом. Подумайте о вашей собаке и... по команде "раз" стреляйте!
- Я б-буду стрелять! - с трудом промолвил маленький еврей.
Две крупные слезы покатились по изрытым оспою щекам и оставили на них светлые полосы. Он крепко сжал пистолет, который подал ему мой товарищ, и взглянул на моего коллегу с унылой мольбой, как будто его мучило какое-то желание.
- Е-если я... - заикаясь, начал он.
Мой товарищ помог ему:
- Вы хотите попросить меня позаботиться о вашей собаке, если с вами случится что-нибудь? Не так ли, господин Перльмуттер?
- Да! - ответил маленький еврей.
- Ну, так я даю вам слово и сдержу его, как честный студент. Собаке будет хорошо, можете быть на этот счет спокойны.
Он протянул ему руку, и еврей крепко пожал ее.
- Бла-благ-годарю!
- Стороны готовы? - спросил внепартийный.
- Готовы! - воскликнул мой товарищ. - Стреляйте, господин Перльмуттер, стреляйте!.. Это самооборона. Подумайте вашей собаке и стреляйте!
Мы снова пошли за деревья. Внепартийный стоял бок о бок со мной. Я не сводил глаз с маленького еврея.
- Внимание! Раз!..
Перльмуттер вздернул пистолет вверх и выстрелил. Пуля пролетела где-то над ветками. И он словно застыл, растопырив руки.
- Браво! - пробормотал мой товарищ.
- Два!..
- Если Меркер имеет хоть искру совести в башке, он выстрелит в воздух, снова пробормотал он.
- И... Тррри!
В этот момент трахнул выстрел Меркера. Зелиг Перльмуттер раскрыл рот. Чисто и ясно раздались его слова. В первый раз в своей жизни он не заикался. Нет, честное слово, он запел. И запел громко и чисто:
...Век наш юный краток,
Быстро пролетит...
Пистолет выскользнул у него из руки, и он упал лицом землю. Мы подбежали к нему. Я осторожно перевернул е лицом вверх.
Пуля попала ему в самую середину лба. Маленькая, дыра...
- Я исполню то, что обещал ему! - шептал мне товарищ.- Я велю Факсу сегодня же принести собачонку. Пусть ее подружится с моим Неро. Оба пса будут в восторге, когда я на расскажу им, как я раскатал благородных господ из "Маркии" Спокойной ночи, Зелиг Перльмуттер, - продолжал он еще тише, - ты был грязная перечница и отнюдь не делал чести своему имени, но, черт меня побери, все-таки ты был благородный студент, и Меркеры заплатят мне за то, что они тебя так безобразно ухлопали. Это мой долг перед твоей собакой. Надеюсь, что у нее не так уж много блох!..
Врачи подошли и занялись Перльмуттером. Они промыли рану и вложили в нее газовый тампон, чтобы остановить кровотечение.
- Напрасный труд! - сказал наш старый доктор. - Ничего другого не остается, как только писать свидетельство о смерти.
- Пойдемте завтракать! - предложил беспартийный.
- Благодарствуйте! - ответил мой товарищ официальным тоном. - Мы должны исполнить наш долг по отношению к нашему товарищу. Берись, фукс!
Мы подняли тело и с помощью служителя отнесли его через лес на дорогу и положили в карету.
- Кучер, вы не знаете тут где-нибудь убежища?
- Не знаю.
- Но ведь где-то тут в лесу есть общинная больница?
- Да, сударь, есть, Денковская. Большая больница.
- Далеко отсюда?
- Часа два езды.
- Поезжайте туда. Это ближе всего. Там мы сбудем его с рук.
Мы уселись на задние сиденья. Служитель сел против меня, а другое переднее место занял Зелиг Перльмуттер. Пришлось потратить некоторое время на то, чтобы привести его в сидячее положение. Лошади дергали, и приходилось крепко держать его, чтобы он не сваливался вперед.
- Видишь, как хорошо я сделал, что закалял твои нервы, фукс. Вот теперь тебе это и пригодится. Факс, откройте корзину с провизией.
- Спасибо! - сказал я. - Я не стану есть.
- Что-о? - продолжал товарищ. - Ты отказываешься? А я тебе скажу, что ты будешь есть и пить, что только за ушами затрещит. Я отвечаю за тебя, малыш, и не имею никакой охоты привозить тебя домой в состоянии коллапса. Prosit!!