Лев Александрович по-молдавски не умел, попробовал по-русски;
- Да помоги же! А л'эд! - повторил он по-французски. Парень понял и ушел в другой конец бревна, стал разрубать с торца, чтобы половинки, сжимающие ноги пленника, развалились. Освободившись от капкана, он с удовольствием вытянул ноги. Спаситель подошел, присел на корточки и вдруг ни с того, ни с сего тоже дернул за бороду.
- Не очень-то! - огрызнулся Лев Александрович. Задрав брючины, он спустил носки. Ноги были синими, ступни кололо тысячами игл - так бывает, когда отсидишь ногу.
- Тю а бобо? - по-французски посочувствовал парень, с завистью рассматривая туфли Льва Александровича. Сам он был обут в какие-то лапти из веревок.
- А то не больно! Скажи, где я нахожусь?
- В вальде, - сказал парень, что по-русско-немецки означало "в лесу".
- В общем-то я догадываюсь, но куда я попал?
- В капкан, - по-русски констатировал парень, пожав плечами.
- Хватит меня дурачить! Как твоя фамилия?
- Стирма.
- Финн, что ли?
- Ви битте?
- Имя, говорю, финское.
- Сам-то ты чине ешть? - поинтересовался парень. - Кто такой?
- Петр Первый, черт побери! - в сердцах сказал Лев Александрович, но спохватившись, добавил: - Извините, я погорячился. Но поймите меня: я устал и хочу домой. Нах хауз хочу!
- А кто у тебя в штате?
- Дочь, жена и любимая теща.
- Никогда не видела такой семьи. Дочь здорова?
- Кажись, баба! - первым догадался Внутренний Голос. Лев Александрович присмотрелся внимательнее - носик, губки...
А ведь и в самом деле - девушка! Она почему-то носила эластичные варежки телесного цвета.
- Девушка, хватит, а? - взмолился Лев Александрович, так и не решив, на каком языке с ней разговаривать.
- Во лив твоя фрау? - спросила она по-немецко-англо-русско-французски, однако, сконструировав фразу на славянский манер.
- Ха-ха, - сказал Лев Александрович. - Моя фрау живет на улице Труда.
- Нет такой стриты, - почему-то обрадовалась девушка. Она впервые улыбнулась. Странные у нее были зубы - две сплошные полукруглые пластины, верхняя и нижняя.
- А вохин, стало быть, эль се диспаре? - сам себе поражаясь, спросил Лев Александрович по-немецко-русско-франко-молдавски.
- Не паясничай, - проворчал Внутренний Голос. - Переведи по-человечески.
- Куда она могла деться, эта улица? - переспросил Лев Александрович.
- Я никогда не слыхала такого названия стриты. А что, босс указал носить столь странную одежду?
- Вот дура, пардон, - буркнул он, сконфузясь: стало неловко за свои мокрые штаны, хотя она спрашивала про одежду вообще. - При чем тут босс? Что хочу, то и ношу, никто мне не указ.
- Екут, а почему ты все время шпрехаешь неправду?
- Какой я тебе якут? - упрекнул он и, прихватив коробку с куклой, пошагал между голыми стволами бамбука. Тропинки, однако, не было, и Лев Александрович, замешкавшись, только сейчас понял, что упрекнул зря: "екут" по-французски означает "послушай". Вероятно, она понятия не имеет, что такое национальность, и потому не говорит, а "шпрехает".
- Что это за штука? - спросила девушка в спину.
- Это не штука, а подарок для тохтер. Вохин идти-то? - спросил он, несколько стыдясь своего стихийного эсперанто. Но в самом-то деле, по-каковски же с ней разговаривать, если не на ее собственном языке?
- Туле таннэ, - сказала она по-фински - иди сюда. Но вдруг спохватилась, кажется, по-болгарски - чакай!
Он подождал. Стирма догнала уползающую половину червяка, одним ударом средневековой сабли оттяпала приличный кусок и, стараясь не пачкаться самой настоящей кровью, стала упаковывать в лист бамбука.
- Для чего тебе это? - спросил он, подавляя в горле спазмы омерзения.
- На ужин, - просто сказала она.
- Как на ужин? Собакам, что ли? Она пожала плечами, словно не поняла. В лесу было удивительно мертво, хоть бы кукушка прокуковала, или комар сел на кончик носа.
- Почему я не слышу ни одной птицы? - озираясь, спросил он.- Ни одной пичужки.
- Про птиц Великий Босс не велит вспоминать.
- Что за босс? Почему не велит вспоминать про птиц?
- После разбоя они исчезли, - сказала она, почему-то испуганно оглянувшись.
- Что-то туманно, - признался Лев Александрович. Он и в самом деле не понял, при чем тут разбой и почему исчезли птицы.
- Да, - согласилась она, по-своему поняв замечание про туман. - Уже плохо видно.
Лев Александрович кивнул. И в самом деле, начало смеркаться, Роща телеграфных столбов, то бишь бамбука, кончилась, они пришли в роскошный сад, яблони стояли все как на подбор: ветвистые, чуть выше человеческого роста, алые яблоки висели гроздьями, словно виноград. Ему не приходилось видеть, чтобы яблоки висели гроздьями. Спросил:
- Что это за плоды?
- Ягоды най вэзут? - пожалуй, не спросила, а упрекнула она. Кого везут? - не понял Внутренний Голос.
- Это - ягоды? - уточнил он у Стирмы. Ты хочешь сказать что это гибрид?
- Не грибы, а ягоды.