Мимо шарахнувшегося в будку вахтёра Вадим подъехал ближе, к самым трупам. Стараясь не видеть лишнего, отстегнул от торчащей из-под обломков руки злополучный брус, не разглядывая сунул под сиденье. Тут же развернул колёсник и поспешил отбыть, пока не набежали зрители или, паче чаяния, блюсты. На сегодня впечатлений довольно – пожалуй, этим и ограничимся.
Так он надеялся, пока не услышал негромкий рокот возвращающегося «ворона». Наверно, погибшие Шершни всё же успели его вызвать, а может, тот сам заподозрил неладное – во всяком случае, хорошего это не сулило.
Торопясь, Вадим свернул с пустого шоссе, по центру которого уже безмятежно катил к себе, и укрылся в тени ближайшего дома. Оттуда видел, как вертушка спланировала к самому общагскому входу. Тут же из неё выметнулись двое стандартных Шершней, ненадолго заскочили в здание и вернулись, гружённые телами. С завидной лёгкостью подбросили их в машину, вскочили туда сами, и сразу «ворон» взлетел. Но не лёг на обратный курс, как можно было ждать, а принялся выписывать вокруг здания круги, паря над самой землёй.
«Пся крэв, ведь это он мои следы вынюхивает! – запоздало сообразил Вадим. – В инфрасвете их ещё можно различить».
Не дожидаясь обострения ситуации, Вадим развернул двуколёсник и тихонько покатил через подвернувшийся парчок, старательно пряча свой след под мокрыми кронами. И снова затаился, почти слившись со стеной высотника. Этот район застраивался перед самым Отделением, а потому все здания были сработаны словно под копирку и торчали серыми обелисками на равном удалении друг от друга, разделённые пустырями. Некоторые дома не успели достроить, затормозив на бетонных коробках (ещё и подчищенных окрестными жителями), а некоторые опустели уже затем: при массовом бегстве населения и последующем уплотнении жильцов в общагах. Во всяком случае, разлететься «ворону» было где.
А на след он напал быстро. И сейчас же устремился по нему, точно хорошая ищейка, почти не отклоняясь. Но не успел «ворон» подлететь к первому зданию, как Вадим начал отступать к третьему: всё-таки, пока в виду летунов оставались только его следы, он имел некоторую фору. Но стоит самому Вадиму угодить им на глаза, как преимущества вертолёта станут подавляющими – только на вёрткости и можно будет спасаться.
Вообще, странная эта погоня напомнила Вадиму давнюю сценку, подсмотренную на одном из курортов: когда здоровенная лохматая ворона преследовала скачущую по деревьям белку, а та, вот как он сейчас, норовила укрыться от распоясавшейся мерзавки за стволами. Забавно, да?
Однако сейчас Вадиму не было весело: кажется, Шершни принялись за него всерьёз. Если достанет горючего, они смогут куролесить так хоть до рассвета. Конечно, при желании Вадим мог укрыться в любом пустующем доме и посмотреть, как его станут оттуда выковыривать, – но на это не осталось даже любопытства. Дай бог ноги-то унести… не говоря о голове.
Сотрясая вихрями кроны, вертолёт уже пробирался над самым парчком – медленно, но неотвратимо, – и Вадиму пришлось откатиться глубоко за угол, чтобы не высветиться на инфраэкранах Шершней. Теперь он ощущал их напружиненные сознания, сплочённые единой целью, не ведающие более ничего: догнать бы и уничтожить, – и вправду, маниакальная нацеленность! Даже не на объект – на действо. Как у самонаводящейся ракеты: стоит подвернуться другой мишени, поближе да поприметней, – и траектория меняется. Неудивительно, что та парочка самоуничтожилась, лишь только Вадим повернул бедняг друг против друга. Было это наитием или случайностью, однако сработало безотказно. А главное: сам Вадим рук не замарал! Как легко, оказывается, переступать через собственные запреты, играя на чужих слабостях. И далеко ты от них ушёл?
Однако пора было уматывать дальше. Вадим перекатил к следующему дому и там опять затаился, приготовившись к долгой и занудливой игре в догонялки. Правда, Шершни могли её оживить: не дай бог, у них припасена такая же лазерная пушка, как у давешнего стопохода. Шума они не любят, зато с огнём поиграть, по такой-то сырости, вполне можно. Только без меня, уж будьте такими добренькими…
Вадим поёжился, ощутив рядом странное. Как и всегда, сосредоточась мысле-облаком на одном, он поневоле терял чувствительность по остальному объёму, как будто там оно разжижалось до вакуума, – и становился уязвимым для других. Вот и на сей раз едва не подставился.
Прикрывший беглеца высотник тоже показался пустым – на его первый, весьма поверхностный взгляд. Но теперь Вадим обнаружил в нём пугающую начинку и в первый момент перетрусил: неужто Шершни загнали его в ловушку? Однако сейчас же устыдился очевидной нелепости догадки. И слишком мало походили Шершни на затаившихся в доме созданий – не больше, чем приручённые звери на совсем диких, даже бешеных. Вадим почти видел эти оскаленные пузырящиеся пеной пасти и скрюченные пальцы, похожие на когти, и напоённые первобытной злобой тела, дрожащие в предвкушении убийства – кого, не Вадима ли? Господи, вдруг ужаснулся он, а не пришёл ли и по мою душу Мститель, голыми руками разрывающий плоть и без касания перемахивающий заборы!..
Вадим едва удержался, чтобы не шарахнуться от зловещего дома, пока из зияющих окон на голову не обрушилась смерть. Легонько отталкиваясь от асфальта, он лишь откатил колёсник к глухому участку стены и уже оттуда сконцентрировался на новой угрозе.
Как выяснилось, заинтересовались создания вовсе не им: то ли не заметили, то ли не обратили внимания («Прав Михалыч, на меня звери не реагируют!»), – а упорным «вороном», как раз огибавшим соседнее здание. Было их трое, а наблюдали они за вертушкой из окон третьего этажа, то есть совсем немного уступая ей по высоте. Впрочем, при всём своём безумии сигать на «ворона» охотнички не собирались, а собрались они пулять в него из чего-то страшного – пусть только подлетит ближе!.. «Выходит, это не Шершни подстроили засаду, а я – им? – удивился Вадим. – Кажется, мне понравилось загребать жар чужими руками».
Выдвинув из-за угла голову, он ждал, а вертолёт приближался, а напряжение засадников нарастало – и наконец прорвалось. С ликующими воплями на балкон выскочили два бесноватых растрёпанных существа, смахивающие на взбесившихся от голода крыс, и принялись садить по зависшей вертушке из двуствольных дробовиков, раз за разом загоняя в стволы новые патроны. Причём палили не без лихости, навскидку попадая в укромные места. Заряды разбивались о броню «ворона», высекая гроздья искр, – пока из-под его кабины с деликатным шелестом не выплеснулась пара слепящих молний и безумцы не превратились в обугленные факелы, тут же осыпавшись едва ли не пеплом. Стало быть, и засада пошла прахом – в буквальном смысле.
Повисев против балкона ещё чуть, будто в сомнении, «ворон» плавно облетел здание (начав, по счастью, не с того угла, за которым прятался Вадим), затем повернулся и уже по прямой, набирая скорость и высоту, устремился прочь. «Ещё одно приключение завершилось, – подумал Вадим. – Осталось последнее – может быть».
В заброшенном доме скрывался третий безумец, самый осторожный. И разбираться с ним придётся Вадиму: слишком это было серьёзно, чтобы уйти. Подогнав колёсник к подъезду, он неторопливо вошёл внутрь и по усыпанной старым мусором лестнице поднялся на третий этаж. Через голый проём вступил в ту самую квартиру, хотя видел, что третий «охотничек» уже улепётывает вверх по этажам, будто решил укрыться на чердаке. Остановился на пороге искомой комнаты.
И тут Вадиму снова пришлось отстраняться рассудком от эмоций, но теперь это потребовало куда больших усилий. «Представим, это происходит не со мной, – сказал он себе. – И вообще – в кино. Обычная бутафория…»
По всей комнате была разбрызгана кровь, разбросаны куски плоти и осколки костей – в таком множестве, будто здесь порешили с десяток жертв. Однако, судя по ограниченному числу приметных деталей, всё это составляло недавно единственную женщину. Больше про неё нельзя было сказать ничего, разве только хорошенько отмыв останки. Но Вадим, конечно, заниматься этим не собирался. (И не смог бы, если честно: настолько бы его отстраненности не хватило.)
Аккуратно ступая, он обошёл комнату, фиксируя подробности, словно на видео. Во всяком случае, Мстителем тут не пахло. Вообще, ничто не указывало на присутствие исполина с силой и когтями тигра, осатаневшего до состояния смерча. Имело место лишь бездарное завистливое подражание, как если бы маляры попытались скопировать шедевр или даже перенести на холст безумства божественных стихий. А ещё это походило на варварский жертвенный обряд, ещё не сформировавшийся в зрелище и посвящённый, наверно, тому же Мстителю. Оказывается, он нагнал на людей такого страху, что у некоторых тот уже смахивал на восторг, – а там один шаг до поклонения. «Несчастные придурки, – кривясь, думал Вадим, – «жалкие, ничтожные личности» – мало вам прежних культов? Подавай теперь новый, чтобы забрызгаться кровью по макушку!»
Рассмотрев всё, он так же осторожно вышел из комнаты и без спешки стал подниматься по лестнице, этаж за этажом. В принципе, разумней было б отсюда убраться, пока не нагрянули блюстители (не всё ж им под юбки заглядывать), – но это в принципе.
Своего красавца Вадим догнал лишь на крыше, возле самого края, – дальше убегать было некуда. В отличие от удалых стрелков, сложением и обликом смахивавших на типичных трудяг, этот оказался упитан и наряден, будто добропорядочный управитель, – что отлично просматривалось под прозрачным дождевиком, по самый капюшон забрызганным кровью. Недавнее возбуждение ещё проступало наружу крупной дрожью и учащённым дыханием, а круглое лицо под аккуратным пробором выглядело не столько свирепым, сколько оскорблённым, словно бы вмешались в его интимные дела. (Неслыханная бестактность!) Сыпавший с низкого неба дождь смывал с плаща багровые пятна, но вот с зажатым в руке безумца тяжёлым секачом, даже и отмытым, могли возникнуть проблемы. Он только казался заимствованным из кино, зато рубил с полным реализмом. И всё же лучше секач, чем дробовик, – иначе пришлось бы возвращаться за игломётом.
Остановившись напротив, Вадим потянул из-за пояса нунчаки. Он не терпел психопатов, а этот уродец и вовсе выпадал за круг подобия (при том, что Жофрей, например, входил). Изо всех сил Вадим старался не поддаваться тёмным страстям, однако свежая кровь «вопияла о мщении», а перепоручить его было некому: даже Шершни убрались. Хорошо хоть, Вадим не видел жертву живой – а если то была девочка? Ведь сколько крох уже погибло!
Ещё Вадим пытался понять, отчего управитель так похож на людоеда Митреньку. Ещё один отпрыск отца Серафима? И сколько ж тот наплодил таких уродов! Или у маньяков повышенная Текучесть, а похожими их делает общее дело?
Он так и не придумал, что делать с маньяком, когда тот сам кинулся на него, отчаянно замахиваясь секачом. Безумие придало ему стремительность и мощь, вряд ли свойственные в обычной жизни, а вот с координацией вышла промашка. Вадим только отвёл цепом опасный взмах и тут же сдвинулся с линии атаки – больше из брезгливости, чем по надобности. При этом совсем забыл (как бы забыл), что и сам стоит недалеко от края. И потому удивился, услышав истошный вопль, а затем увидав, как за бордюрчиком мелькнули подошвы добротных ботинок. Заглядывать за бордюр Вадим не стал – довольно и того, что различил отвратительный глухой шмяк, с которым тело впечаталось в асфальт. Весёлый выдался вечерок, ничего не скажешь. А уж выходные!..
Спустившись к колёснику, Вадим выкатил его на шоссе, по-прежнему пустынное и теперь окончательно промокшее, тихонечко поплюхал домой. Блюстители на виду так и не появились. Видимо, посчитали, что ночные художества их не касаются: была, мол, охота подставляться под пули да секачи (тем паче под молнии) – довольно с них и надзирательских функций. Действительно: ну прирезали «ещё одну шлюшку» – делов-то!..
Всё-таки странные нынче пошли маньяки, – вяло рассуждал Вадим, петляя по разбитому асфальту. – Раньше они как будто в стаи не сбивались, бродили поодиночке. А тут, невзирая на кастовую принадлежность, нате вам! Пара трудяг и управитель – хороша компашка! Что ли и впрямь из бывших охотников – на прежние развлечения потянуло? Уж не ради ли выживания они сплотились, и что ещё могло их сблизить? А в общем, не так далеко ушли они от благостного дяди Проши: разве добыча покрупней да круг подобия – уже. Такое ощущение, будто город и вправду сдвигается в безумие. Постепенно, шажок за шажком. А жалкие психи – только издержки грозного процесса. И куда он нас заведёт?
«А ведь неспроста две линии моего частного расследования сегодня сошлись в точку! – вдруг подумал Вадим. – У этих ребят есть общее – помимо того, что те и другие за последнее время утомили меня до чёртиков. А где-то рядом притулились Мстители, избирательные убийцы, эти непостижимые и кошмарные Псы Господни, пожирающие грешниц из этических, видимо, соображений. И далась им плоть именно блудниц – у неё что, иной вкус? Мало нам было Потрошителей!..»
Наверное, сегодняшняя акция тоже не обошлось без «пророка» Серафима, как раз и предлагавшего поддержать кровавый почин Мстителей, сплотиться вокруг маэстро в священной и грозной ярости. А заодно выстроить из начинающих мясорубов новую пирамиду, раздробив сектантов на первичные ячейки, которые не так просто выловить, – по примеру старых большевичков, успевших наломать таких дров! Может, ополоумевший от вынужденной праведности старец даже присутствовал при завязке недавнего действа, самолично инициировав процесс, а дальше положившись на вдохновение исполнителей. («Вот уж этого – навалом!») Но если старикан и побывал там, то снова ушёл, не оставив следов, даже не проявившись в мысле-облаке Вадима, будто наловчился скрываться не хуже завзятых конспираторов. Н-да, призрак бродит по Крепости, и как бы он опять не наделал шороху!..
Вообще, «Серафим и К°» это пройденный этап, – сказал себе Вадим. – Пора разобраться с самими Мстителями. И с теми, кто за ними стоит. Вот с завтрашнего утра и займусь, – решил он, – благо понедельник. Неделька-то, оказывается, – тю-тю! Как говорится: «Завтра будет новый день – привет!»
Закатив двуколёсник в знакомый подъезд, Вадим вернулся к общаге и сквозь то же оконце проник внутрь: последнее время он наловчился взбираться по стенам не хуже Джеки Чана – и практики хватало. С минуту постояв под холодным душем, только что не шипевшим на его коже, Вадим наконец обрушился на постель и почти сразу заснул, до лучших времён отстранившись от всех сегодняшних впечатлений.
Последнее, что он ощутил – мягкие лапки Жофрея, осторожно укладывавшегося у него на груди. То ли котейка зябнул из-за потери крови, несмотря на пышную шерсть, то ли ему просто захотелось компании. И сквозь сон Вадим ещё долго слышал негромкое мерное урчание, похожее на похрапывания гномика.