От надолго запоминающегося вечера экспериментаторов спасла Лариса. Именно она встретила нас в номере, уже дополненном стойкой с двумя (от, паразиты лживые!) капельницами и электронной медицинской аппаратурой.
– Саша!..
Обняв милую женщину, чувствую, как от меня буквально хлещет переполняющими сердце любовью и нежностью. Теплая ладошка проходит по щеке:
– Небритый какой…
Пряча подозрительно заблестевшие глаза:
– Давай быстренько раздевайся, и ложись. Я сегодня за врача.
Парням:
– Спасибо, мальчики. Идите, я справлюсь.
– Хорошо, Лори.
Друзья тихо ушли, Лариса, придерживая, ведет меня к кровати.
– Ларочка, я не инвалид. Устал только. Немного.
Усилием воли возвращаю некоторую ясность сознания:
– И вообще, сначала туалет и почистить зубы.
– Я тебе помогу.
– Нет. Я справлюсь сам.
Похоже, так и простояла у двери туалетной комнаты, пока я там ползал. Захлестывает, к слову, вообще не на шутку.
В трусах и футболке падаю в постель. Мир вокруг приходит в медленное вращение.
Но нахожу силы игриво спросить:
– А где белый халатик в обтяжку, свечи, шампанское и эротичное нижнее белье?
Пораженный взгляд. Уточняю:
– Шутка. Пожалуйста, только один поцелуй.
Нежные губы стирают реальность.
Наверное, фармацевты что-то напутали. Или я схожу с ума. Пока одна часть сознания мирно спит под чутким вниманием Ларисы, другая путешествует и слушает разговоры. Обо мне, любимом. Наплевав на пространство и время, придерживаясь только избранной темы.
Генерал-полковник и Княжевская:
– Лариса Сергеевна, вам необходимо срочно выдвигаться в научный центр. Сергей Дмитриевич успел провести предварительную проверку. Его аппаратура дала четкий результат – началась четвертая фаза.
Полным внутренней боли голосом:
– Илья, я не могу больше. Я не могу делать вид, будто ничего не происходит. Я не могу его обманывать.
– Лариса… Это ведь произойдет неизбежно. Ты видела все материалы. Даже без нашего участия ничего не изменится, наоборот, будет только хуже. Хуже в первую очередь ему.
Успокаивавающим, с ноткой заботы тоном:
– Я понимаю, что тебе нелегко, что невозможно противостоять его харизме…
– Какая харизма?! Илья, я люблю его! Просто люблю.
Генерал не спорит, но знаю – он остался при своем мнении.
Помолчав, подождав, пока Лара немного успокоится, продолжил:
– Тем более. Он сейчас на пике кризиса, может сорваться в любой момент. И тогда Альфа пойдет по нашему центру, выжигая всех, кто попадется ему на глаза. Не допустить этого можешь только ты.
– С ним Ахмет и Кемаль.
– Но глубоко неравнодушен он к тебе, Лариса. Только к тебе. И помочь ему сейчас можешь только ты.
Тишина, прервавшаяся безжизненным:
– Хорошо. Я еду.
***
Ахмет и Кемаль:
– Чувствую себя подлецом, командир.
– Кемаль, ты сказал ему правду.
– Не всю. Часть правды – хуже, чем ложь.
– Брат, мы ничего не можем сделать.
– Млять! Я знаю! Когда он сегодня… про свой дом… вспомню – сердце кровью обливается. А он держится. Воюет за нас, за нашу страну… Один, в чужом мире. Ты бы смог так?
– Он не один, Кемаль. Он наш друг. Брат.
– Брат… Почему мы тогда не можем сказать ему всю правду?
– Нельзя, брат. Сейчас – нельзя.
Немного помолчав: